Архив 51-го минно-торпедного авиаполка КБФБеседы с ветеранами МТА КБФ
Стерликов Николай АлексеевичСтарший механик самолета A-20G «Бостон» 51-го МТАП
Люди и событияСтерликов: Вот Федор Тихонович Пряхин – штурман полка. Воевал на севере, был сбит. Тонул в море, спасся. Потерял голос, он хрипой такой был. И после этого он очень дорожил своей жизнью, очень дорожил. Потому что у него двое детей, жена в Ростове была. Быков. Он был сержант, летал в 1-м гвардейском полку стрелком, рядовым стрелком. Их подбил «Мессершмидт», но он сумел, когда «Мессершмидт» делал второй заход... У него заклинило пулемет, он второй пулемет снизу снял, поставил и сбил этого истребителя. Правда, какими-то осколками ему выбило зубы передние. Это подвиг. И он рассказывал, мы ехали в поезде когда в Тайнчу, сразу вызвали его в Штаб флота, накормили, напоили там и присвоили сразу звание ему младшего лейтенанта, наградили орденом Боевого Красного знамени. Или вот погиб, штурман... Фамилия его Рензаев. Тогда за каждый потопленный корабль летчику, штурману, стрелку платили деньги. Штурману 5 тысяч, летчику побольше. А у него жена с двумя детьми была под Омском, в селе, в эвакуации. Послал ей деньги эти, а деньги в селе, на почте. Она пошла за деньгами и ее с этими деньгами там убили... Двое ребят осталось. Его отпустили из части утроить этих ребят. Он, правда, сам потом погиб... Он сам юрист по образованию. У меня, когда вот были в Тайнче, украли меховую куртку. В столовой, пришли, выходим – моей куртки нет. Он как юрист тут хлопотал, я чувствовал его заботу:) Экипаж не мог лететь дальше, 40 градусов мороза, куда без мехового пальто полетишь? Ну, тут комендант гарнизона распорядился – дали. Штурман полка, который погиб с Ситяковым. Майор Заварин. Мы когда ехали за самолетами, в Куйбышеве пришла его жена с двумя дочерьми – он давал телеграмму, видимо – на вокзал. Девочки маленькие, жена не работала. И вот, каково его было состояние: так случилось, что надо было на финский порт Котка... разведка сообщила, что зашли три корабля, пока они идут по фарватеру, надо бы их там прищучить. А экипажей не хватает. И его, штурмана полка, сажают с рядовым летчиком, который делает всего второй боевой вылет. Он жалуется мне: ну как быть, как отказаться – это ж верная смерть. Нельзя. Ну хорошо он живой вернулся. Погиб потом, с Ситяковым. bellabs: Стерликов: bellabs: А Рензаев вот – 6-го марта 1945 года. Заварин – 29 сентября 1944. Стерликов: Я помню летчика... майор Виноградов. Он настоящий летчик морской авиации, он летал на МБР-2. И выполнял задания ленинградского командования, персональные. Когда блокада окружила Ленинград, на МБР-2 летал, бомбил. Что значит на МБР-2 – деревянная машина! И все-таки он летал. Ему дали 4 ордена Боевого Красного знамени за эту работу и два ордена Ленина. Мы когда ехали за самолетами, всегда его вперед выдвигали :) А потом вернулись, перегнали самолеты, я с ним работал сначала. На первом же вылете погиб [ 1 июля 1944 г. ]. Остался у него сын, тоже летчик, летал на Кубе. Инженер по ремонту, Захаров, женился на его вдове... По крайней мере, я считаю что Виноградов, он такой немногословный, застенчивый, благодаря удаче, которая ему сопутствовала, я считаю, что это только удача, поскольку на такой машине, как МБР-2 много не сделаешь, а вот все-таки он сделал. А вот майор Кузнецов, потом полковником стал, он был некоторое время командиром полка, первый вылет когда делал на Котку, повесили две 1000-килограммовые бомбы [ перегруженный вариант ], переживал очень. Прощаясь со мной говорит: ну, Коля, если что, так пиши письма моей жене. Я говорю: никаких писем не будет, все будет в порядке. Вернулся благополучно, потом я из столовой иду, он меня встретил: слушай, зайди там тебе медаль «За боевые заслуги» полагается за этот полет. Мне – [ орден Боевого ] Красного знамени, а тебе – «За боевые заслуги». А еще был командиром полка Ситяков. Это боевой человек, смелый, он был капитан, но командир полка. Многие подчиненные были выше его по званию. Вот его первый боевой полет с торпедой, это очень ответственное задание. Хорошие летние дни, июнь где-то, тепло. Ночью вылетал. Вернулся, смотрю – висит торпеда, не сбросилась. А ему казалось, что сбросилась. Стоит на машине, тут все сбежались – как же так? Он говорит: наверное не попал. Ему говорят: так висит же :) Ну, во всяком случае, разобрались спокойно. Оказывается... На держатель, который сбрасывает торпеду, действовать должен пиропатрон. Когда открыли пиропатрон, а там стоит между контактами папиросная бумага. Сразу – диверсия? Ну и потом, человек рисковал жизнью, летал. И дорогой снаряд такой, а тут... Торпедисты сказали, что это виноваты прибористы. Они боятся, чтобы нечаянно кто не нажал кнопку, для страховки положили бумагу, а вылетал ночью, их не было, поэтому... ну, неприятное дело. Стерликов: А когда я в перегонке был, там экипажей не хватало, я приспособился. Зима, двигатель холодный, винт плохо проворачивался, сил одного не хватает. Я залезал на самолет и прыгал на воздушный винт, на лопасть. И таким образом раза три прыгнешь – провернешь. Потому что по технологии нельзя запускать двигатель, не провернув коленчатый вал, иначе будет гидроудар. Перед каждым запуском обязательно проворачивается винт вручную. Когда все кончилось, все стоят ждут – командир, начальник особого отдела, главный инженер, техник звена, мотористы. И я, как раньше делал, чтоб не ходить там пешком, прыгнул на лопасть горячего двигателя. А двигатель-то заработал. И меня догнал лопастью второй, хорошо я в меховой куртке был. Он меня подхватил и отбросил метров на 10 в сторону. А там бетонная была площадка и я прямо лицом. На лбу огромная гематома, нос снес вниз, зубы верхние через губу вылезли. Я лежу, подбегают ко мне все, повернули, я сознание не терял. Ну, живой? Ты как, чувствуешь что еще? Давай, вытаскивай зубы отсюда, а то потом затечет все кровью – не вытащишь. Натянули мне губу, поставили все на место и говорят: да, двигатель надо этот менять. Ну, двигатель сменили. А я в госпиталь попал. Я спрашиваю: а что ж было с двигателем? – потому что все, вроде, в порядке. Да вот, мы все-таки решили вскрыть масляную систему и проверили – там в фильтре была стружка. Но он-то жаловался на правый двигатель, а сменили левый :) bellabs: Стерликов: Меня сразу на стартер [ ГАЗ-АА ] и в госпиталь. Там сразу помыли, на рентген – вот такой вот фонарь, но трещины черепа не было. Но все было залито кровью. Вот у меня, я считаю... я потерял зрение потом на левый глаз, совсем, и я думаю, что это все-таки от этого удара. Хотя не сразу, после войны уже. Стерликов: Стерликов: Началось все 17 апреля 45-го года. Стояли на аэродроме Грабштейн по нелетной погоде. Там стоги сена были такие большие, а под ними были запасы картошки. Наши сделали там норы такие в соломе – доставали картошку и варили. А я любитель был радио. Еще со школьных лет – вот, эти полеты Челюскинцев, как их нашли, по радио слышали... Была мечта – заняться по-серьезному радио. Я начал строить детекторные радиоприемники. Был журнал такой «Хочу все знать» и в нем печатались типы моделей. И в «Пионерской правде» – была такая газета... Короче, я увлекся радио. Мечтал, когда будет возможность, приобрету себе – тогда только появились приемники СВД-1. И вот, в Грабштейне... Я залезал в самолет, включал радиостанцию у стрелка-радиста и слушал передачи. bellabs: Стерликов: Как я узнал об этом? Когда кончилась война. Майор Абалаков говорит: я слышал, ты разбираешься в радиоприемниках. Да, немножко. У меня, говорит, есть приемник сломаный – зайди ко мне, может что сделаешь. Это было уже в Клопицах, вернулись из Германии. Прихожу, приемник на столе: «Бляупункт», «Голубая точка». Действительно, не работает. Он говорит: да возьми его себе. Тут мы с ним разговорились. Он говорит: ну как вообще жизнь? Я говорю: надоело, честно говоря – на холоде, на дожде. Вот, говорю, у Вас профессия – Вы ходите, руки в карманы :) от погоды не зависите, а тут вон – свечи забарахлили... Он говорит: а я тебя могу устроить в школу контрразведки. Но надо, чтобы ты прошел испытательный срок. А какой? А вот, из соседней деревни ходит кто-то в казарму. Вот, надо ночью залечь на пути и проследить кто это. Ну, 4 или 5 ночей я там продежурил – выполнил задание. Потом он говорит: зайди ко мне. У него домик был в лесу. Он при мне открывает сейф. Достает папку, открывает. Смотрю – моя фотография там. А вот, говорит – узнаешь? Моя, говорю, фотография. А вот – такие-то события. Читает: 17 апреля 45-го года в поселке Грабштейн услышал радио... И полностью текст этой передачи – там ведь записывал кому надо. Я того и не говорил и не слышал! Я чуть не упал. Он говорит: вот, тебе было бы минимум 10 лет... Хорошо, что в полку был майор Абалаков, а не кто-то другой. У меня язык присох к горлу. Он говорит: я тебя в школу пошлю, но с такой биографией не возьмут. Я говорю: не надо никакой школы :) Я лучше буду тут честно работать.
|