| |
Вагнер К.Г., Чугунов С.В.
Рязанские достопамятности
М., 1989.
|143| ...Попадая из истьинского очага рязанской металлургии в Старожиловский район – зону помещичьего сельскохозяйственного предпринимательства, – для чего нужно проехать из села Столицы в бывшее село (теперь рабочий поселок) Соха, мы снова встречаемся с уже знакомой нам свободной, антиклассической архитектурой, которая стала словно программной у титулованных сельских хозяев. На юго-западе и юге Рязанской земли это были комплексы Каргашино и Большая Алешня; далее к северу – ансамбль села Красное; здесь в центре – Стенькино, Кирицы, Соха и Старожилово. Три последних пункта были владениями Дервизов.
Время после 1843 года ознаменовано расцветом частного коннозаводства в России, и в Рязанской губернии особенно. Здесь было в конце XIX века до ста заводов, из них главнейшие – уже знакомого нам А. А. Мерхелевича в Стенькино и П. П. Дервиза в Старожилове и Сохе.
|144| В Сохе, куда мы приехали из села Коленцы, от дервизовских построек сохранились большой дом, двухэтажный жилой корпус и конюшни (все в одном стиле), а также парк с прудами.
Усадебный дом – это целый дворец довольно любопытной архитектуры. Ее нельзя назвать ни древнерусской, ни вообще средневековой, в ней совсем нет элементов готики. И несмотря на это, стиль дома снова возвращает нас в область национально-романтических исканий второй половины XIX века, представляющих разновидность формирующегося русского модерна. Композиционно дервизовский дворец очень упорядочен. Это двухэтажный дом с симметричными одноэтажными крыльцами, концы которых, как и центральный объем, немного выступают вперед и акцентированы высокими древнерусскими кровлями (кровля левого конца не сохранилась). Центральная часть перекрыта тоже высокой, но «вспученной» черепичной кровлей, в ее передний склон вмонтирован сочный картуш с гербом. Как это ни странно, но вся художественная выразительность дворца сводится к очень тонкому обыгрыванию рустовки. Рустованы все углы, вход, оконные проемы, причем длина руста чередуется. При белом цвете руста это создает на темном фоне стен очень живописную цветовую игру. Оригинальность фасаду придает и трактовка второго этажа центральной части как своего рода антресолей. Он очень низок, его окна квадратны и словно опираются прямо на карниз. Сочная же кровля, наоборот, производит впечатление шапки, как будто нахлобученной на антресоли как на лоб. Дворец рождает чувство уюта, что довольно необычно для такого типа зданий. Можно ли приписать постройку Ф. О. Шехтелю? Последний строил не только дворец С. П. Дервиза в Кирицах, но и большой псевдоготический комплекс П. П. Дервиза в соседнем Старожилове. Может быть, в Сохе он осуществил свои замыслы в ином варианте антиклассицизма? Поедем в Старожилово, дабы там на месте разобраться в возникающих вопросах.
Старожиловский комплекс не уступает по размаху Каргашинскому. Он занимает площадь свыше пятнадцати гектаров и создан в 1895 году. Там, в Каргашине, – фон Лауниц; в Старожилове – фон Дервиз! Между прочим, П. П. Дервиз был вице-президентом Рязанского общества поощрения коннозаводства; он, конечно, знал все конные заводы Рязанской губернии, даже России, поэтому было бы странно, если бы его старожиловский завод архитектурно не воплотил в себе существовавшего идеала. |145| А идеалом этим, как мы уже не раз отмечали, была свободная архитектура в национальном духе. Национальное же в условиях XIX века чаще всего понималось в виде модернизации средневековья.
В Старожилове все это не только «говорит», но прямо-таки «кричит» невероятно словоохотливым архитектурным языком. Здесь сохранился не только сам конный двор, но и дом, а также церковь. И все это – крупно, пышно, велеречиво.
Главным сооружением комплекса является манеж. Это здание, несмотря на широту размаха, значительно уступает по архитектуре конному двору в Каргашине. Собственно готических элементов в нем гораздо меньше; к ним можно отнести лишь слегка заостренную форму оконных пролетов и их крупнорустованных обрамлений. В жилом доме к этому можно прибавить декоративные башенки с заостренными кровлями, что венчают верхний этаж. Вот, пожалуй, и все! А все остальное – это формы, свободно заимствованные из древнерусского зодчества, подчас заимствованные весьма свободно: зубцы, ширинки, декоративные столбики и прочее. И все это – из белого камня на кирпичном фоне, в духе московского, вернее – нарышкинского барокко.
Сама композиция манежа традиционна. Это распластанный по горизонтали прямоугольник с отходящими от него под прямым углом крыльями. В отличие от ансамбля в Каргашине центр композиции не подчеркнут. Вместо центрального двухэтажного объема здесь находятся главные ворота, выделенные небольшим выступом из линии стены, с прямоугольным фронтоном над центральным проемом и большим круглым окном в нем. По углам ворот и фронтона воздвигнуты декоративные башенки. Гораздо более акцентированы по вертикали концы крыльев манежа. Здесь выделены двухэтажные, видимо, жилые блоки, перекрытые высокими древнерусскими кровлями. К этим объемам примыкают тоже двухэтажные (очевидно, тоже жилые) пристройки той же архитектуры, что и сам двор.
|146| Таким образом, композицию старожиловского манежа можно рассматривать как некое соединение дворца в Сохе с дворцом в... Кирицах! Ведь в Кирицах центральное звено тоже не очень сильно выделено и завершено уступчатым фронтоном; здесь тоже обильно применены зубцы, декоративные башенки, крупная рустовка арок. Но, конечно, дворец – дворцом, а манеж – манежем. В Старожилове все эти формы применены стандартно, как бы «валовым порядком», в этом отношении здешний манеж гораздо прозаичнее каргашинского конного двора. Даже не очень верится, что проект такой монотонной постройки мог создать Ф. О. Шехтель, обладавший яркой фантазией. Проект датируется 90-ми годами XIX века, то есть он составлялся после проекта «кирицкого дворца». Тогда некоторое однообразие форм старожиловского конного двора можно отнести за счет невыработанности у Шехтеля соответствующей архитектурной концепции. Но все же мы должны признать, что это не эклектика, а определенное программное направление, очень интересное для понимания русской архитектуры конца XIX века и для истоков русского модерна. Здесь многое зависело от степени прочувствованности архитектурного образа. Ф. О. Шехтель, несомненно, долго вынашивал его, чего нельзя сказать про автора стоящего рядом двухэтажного жилого дома.
Архитектура дома очень невыразительна. Крупнорустованные перемычки окон, зубчатый карниз, балюстрады, угловые навесные башенки ломаной формы, фронтон с башенками – все это хотя и выделено белым на темном фоне в духе древнерусских построек, но не придает дому ни древнерусской, ни вообще средневеково-романтической внешности. Он слишком казенен. Трудно допустить, что он создан Ф. О. Шехтелем.
Старожиловский храм в этом отношении интереснее. Здесь по крайней мере видно, чем увлекался автор проекта (им был академик А. Ф. Красовский, хотя первоначальный проект принадлежит Д. И. Гримму). Здесь все древнерусское, буквально все. Но, как это повелось у русских архитекторов XIX века, придерживавшихся «национального курса», все это дано в довольно-таки вольном сочетании. Например, основной куб здания с круговой галереей подражает ростово-ярославской архитектуре XVII века, тип звонницы в виде одноарочной стенки заимствован из псковского зодчества, раскидистые лестницы на три стороны – из нарышкинского барокко, а увенчание всей этой грузной композиции легким фонарем обязано архитектуре XVIII века. |147| Постройке нельзя отказать в пластичности; в целом она похожа на какое-то скульптурное произведение. Но самостоятельного в ней почти ничего нет. Допустим, однако, что П. П. Дервиз не очень хорошо разбирался в архитектуре. Известно, что он был большим меломаном, ставил у себя сложные оперы и за эту культурную деятельность в самые тяжелые революционные годы получил охранную грамоту от В. И. Ленина.
Не будем несправедливы и к русским постклассическим архитекторам XIX века. Только на одной Рязанской земле мы видели архитектурные образы интересные, даже романтические. Разве каргашинский конный двор – это плохое произведение архитектуры? А здания Большой Алешин? А дервизовские дворцы в Кирицах и Сохе? Нет, это безусловно незаурядные произведения. Они ярко рисуют эпоху, свидетельствуют об интересных творческих поисках, развивающих то, что было начато В. И. Баженовым. Мы думаем даже, что В. И. Баженов не сказал бы ничего плохого про дворец Дервиза в Сохе. В нем немало интересного, полезного и для архитектуры наших дней. Так что мы должны вернуться в Рязань из второго маршрута, удовлетворенные виденным. А если вспомнить стасовские постройки, то и очень духовно обогащенными. В этом отношении достопамятности «малого кольца» живо перекликаются с тем, что мы видели, путешествуя по Большому Рязанскому кольцу. И это закономерно: архитектура Рязанской земли шла по общему пути. Для нее ничего не означали расстояния и глухие уголки. Была бы лишь жизненная основа. А она была даже на самой «Украине».
| |
