Архив 51-го минно-торпедного авиаполка КБФ

Мирослав Морозов

Морская торпедоносная авиация

Том I. Глава 3

Минно-торпедная авиация
Краснознаменного Балтийского флота


Первое полугодие 1944 г.

На рассвете 14 января войска Ленинградского фронта перешли в решительное наступление на противника, продолжавшего стоять у стен «колыбели революции». В развернувшейся операции ВВС Балтфлота вновь отводилась весьма заметная роль. До конца февраля самолеты 1-го гмтап наносили ночные удары по железнодорожным узлам Красногвардейск, Луга и Мга, аэродромам Кресты, Сиверская и Красногвардейск. К 15 февраля линия фронта примерно стабилизировалась на рубеже река Нарова – Чудское озеро.

Из-за сложных метеоусловий полки 8-й мтад смогли принять участие в поддержке сухопутных войск лишь на четвертые сутки операции. Перед рассветом 17 января 21 «Бостон» и один Ил-4 сбросили 60 ФАБ-500, 12 ФАБ-100 и 24 САБ-100 на опорный пункт противника в городе Ропша. Благодаря сбрасыванию осветительных бомб летчики прицельно атаковали укрепления противника, после чего доложили о 20 прямых попаданиях в опорный пункт и 15 очагах пожара. Днем сюда же летали 19 Пе-2, которые с пикирования сбросили две ФАБ-500 и 53 ФАБ-250. 19 января наши войска освободили Ропшу, а уже на следующий день здесь работала комиссия штаба авиадивизии. Наибольшим успехом налетов, бесспорно, стало разрушение командного пункта 9-й авиаполевой дивизии противника. Одна из ФАБ-500 пробила два метра насыпи и три наката леса, после чего взорвалась в штабном бункере, полностью разрушив две его комнаты и уничтожив около 30 вражеских офицеров и солдат. Другая бомба такого же калибра уничтожила расположенную поблизости землянку. Весьма вероятно, что данного результата удалось добиться именно пилотам 1-го гвардейского, поскольку «пешки» практически не использовали столь тяжелых авиабомб. В любом случае гвардейцы внесли определенный вклад в снятие вражеской блокады. В течение первого месяца помимо бомбежек ропшинского опорного пункта (всего 31 вылет на А-20 и три на Ил-4) они атаковали железнодорожную станцию Волосово (три вылета) и позиции тяжелых осадных батарей (четыре вылета). Более активному участию в боях помешала погода.

Не снижая темпа боевых действий над сушей, Борзов при каждой возможности стремился послать самолеты в море. В течение месяца торпедоносцам удалось вылетать лишь четырежды, но целей для себя им отыскать не довелось. Как правило, все завершалось уже на этапе предварительной разведки погоды, которая в ту зиму изобиловала низкой облачностью и туманами. Вечером 13 января на разведку погоды с двумя минами АМД-500 вылетел «ильюшин», пилотировавшийся Ю. Бунимовичем. По всей видимости, ему удалось выполнить задание, но при возвращении выяснилось, что все полковые аэродромы в районе Ленинграда закрыты туманом. Оповещение об этом и приказ сесть на кронштадском аэродроме Бычье Поле были посланы своевременно, и Юрий подтвердил их получение. Несмотря на это «ильюшин» внезапно появился над Каменкой. Очевидно, пилот не захотел садиться ночью на незнакомом аэродроме с короткой ВПП, и решил, что сумеет посадить машину на родной базе. Выбежавшие с КП летчики так вспоминали эту картину:

«Поежившись от холода, смотрим в ту точку, откуда должны показаться огни самолета. Снова слышится гул. Приближаясь, он нарастает и ширится, сотрясает насыщенный влагой морозный воздух. Вдалеке над землей появляется красный глазок. Цепляясь за нижнюю кромку тумана, он притухает и загорается снова, становится ближе с каждой секундой.
– Все... Теперь сядет,– облегченно вздыхает Васильев.
И тут же взревели моторы, ударили в землю форсажным звенящим грохотом. Красный глазок заметался, запрыгал, дернулся вверх и стремительно ринулся вниз. Пламя огромного взрыва озарило пурпуром нависшую рваную облачность и скорбно поникшие ветви одинокого дерева...».

Весь экипаж погиб, самолет полностью сгорел. Всего девять дней не дожил Юрий Бунимович до указа о награждении его высшей наградой Родины.

Месяц В наличие на 1-е число А-20+Ил-4+ДБ-3Б Поступление * А-20+Ил-4+ДБ-3Б Потери боевые/эксплуатационные А-20+Ил-4+ДБ-3Б Отвод А-20+Ил-4+ДБ-3Б
1.44 12+9+3 0+1+0 -/0+1+0 1+0+2
2.44 11+9+1 0+4+1 0+1+0/1+0+0 2+1+1
3.44 8+11+1 11+1+0 3+4+0/- 5+0+0
4.44 11+8+1 2+4+0 0+1+0/- 4+0+1
5.44 9+11 13+0 1+1/0+1 3+0
6.44 18+9 3+2 3+1/3+0 -
Итого 11,5+9,5+1 (средн.) 29+12+1 7+8+0/4+2+0=15/6 15+1+4

Примечание:
С мая 1944 г. все "ильюшины" относились к модификации Ил-4.

Таблица №3.4.2. Минные постановки МТА ВВС КБФ в 1-м полугодии 1944 г.

Месяц Число вылетов Ил-4+А-20/мин АМД-500+А-1-4+АМГ районы постановок Боевые потери
у Таллина Район Кунда – Еру-Лахт – Кясму-Лахт Участок Ханко – Хельсинки – о. Сурр-Пеллинки Бьерке-зунд – Выборгский залив – Котка др. районы Аварийно в море и на сушу
1.44 2+0/4+0+0 2+0+0 - - 2+0+0 - - -
2.44 - - - - - - - -
3.44 12+40/80+16+4 28+14+0 37+0+3 8+0+0 0+0+1 3+2+0 4+0+0 4
4.44 14+18/41+18+4 12+0+0 0+2+0 2+6+0 23+10+4 - 4+0+0 -
5.44 14+31/55+30+2 - 55+26+2 - 0+4+0 - - 1
6.44 - - - - - - - -
  42+89/180+64+10 42+14+0 92+28+5 10+6+0 25+14+5 3+2+0 8+0+0 5

В феврале полк полностью освободили от работы на сухопутном направлении, и за исключением двух «спецвылетов» (выброска разведчиков во вражеском тылу) все остальные совершались на коммуникации противника с торпедами. Увы, вместо того, чтобы привести к новым победам это решение стало причиной резкого сокращения вылетов, в результате чего февраль 44-го стал самым пассивным месяцем боевой деятельности 1-го гмтап за 1943-1945 гг. Поскольку погода продолжала желать лучшего, большинство вылетов отменялось сразу после получения метеопрогноза. В результате торпедоносцы произвели только 30 вылетов и 14 атак. Наметившаяся еще в конце 1943 г. тенденция к снижению успехов продолжилась, что конкретно выразилось в том, что успешными по докладам оказались только пять торпедных атак. Реально же попаданий не было совсем.

Только наиболее опытные экипажи вылетали за 1-2 часа до рассвета, чтобы к появлению солнца оказаться в районе поиска, большинство же вылетало с наступлением светлого времени, ограничивая свои поиски акваторией Финского залива. Полет в район поиска осуществлялся на высотах от 300 до 800 метров, обратно – на бреющей высоте. Ограничение по району поиска привело к тому, что нашим торпедоносцам пришлось атаковать слишком трудно уязвимые цели, что и предопределило неуспех их действий. 10 из 14 торпедных атак состоялись именно в Финском заливе. По характеру целей они делились так: три были направлены против немецких дозорных кораблей на рубеже «Насхорн», пять – против конвоев госпитальных судов, одна против моторных барж, одна – против принятой за корабль скалы, а остальные четыре – против неустановленных одиночных целей. С учетом того, что оба «утопленника» из последней категории оценивались летчиками как 2000-тонные транспорта, можно с большой долей уверенности предположить, что речь шла о «рыболовах». Поразить такое судно торпедой достаточно сложно, тем более, что по признанию самих авиаторов в двух из этих случаев торпеды отказывали.

Что же происходило при встрече одиночного торпедоносца с конвоем хорошо видно на примере атаки А-20, пилотируемого ст. лейтенантом Э. Гептнером, 28.2.1944.

«Три сторожевика 3-й флотилии – пишет в своей книге В. Кортальс - должны были пройти текущий ремонт на верфи Кенигсберга. Свободные доки для этого имелись. После оставления позиции прослушивания у сетевого заграждения они получили приказ принять на переход в Кенигсберг госпитальное судно “Рюген”.
Уже в 05.56 была объявлена воздушная тревога, был замечен самолет, летящий восточным курсом на высоте примерно 200 м. По достижении дистанции 6000 м орудие на баке открыло огонь. Самолет, совершив большой вираж, беспечно облетел конвой и наискосок атаковал госпитальное судно с кормы с левого борта.
Сброшенная торпеда с большой скоростью пошла на судно, опытный капитан удерживал пузырьковый след в поле зрения и отдавал необходимые приказы для переложения руля.
Торпеда прошла мимо у самой кормы и двинулась к находившемуся за судном сторожевику. Незадолго перед попаданием дальность ее хода оказалась исчерпана, она медленно набрала на глубину и прошла под кораблем.
С очень большим беспокойством наблюдал этот процесс капитан “Рюгена”, теперь он облегченно вздохнул. Для него было непонятно, что его судно с накрашенными по обоим бортам Красными Крестами было атаковано».

Следует подчеркнуть, что при атаке одиночного торпедоносца на конвой, пусть и небольшой, он сам подвергался не меньшей, а, скорее даже большей угрозе, чем атакуемое судно. В данном случае Гептнеру повезло, но буквально за сутки до этого при торпедной атаке получил тяжелое ранение один из опытнейших летчиков полка капитан Петр Стрелецкий. Из дневника А.В. Преснякова:

«27 февраля. Сегодня отличился Стрелецкий. Какой же Петр молодец!..»
Бежим от стоянки к самолету капитана Стрелецкого. С остановленными моторами он одиноко маячит в конце полосы. На борту даже издали виднеется надпись: «Мы сделаем». Подпрыгивая на ухабах, нас обгоняет санитарная машина. Кто у них ранен? Почему самолет не рулит на стоянку?..
Петр взлетел на разведку еще до рассвета. В донесении сообщил, что погода плохая, но в Балтику удалось проскочить. На исходе третьего часа было получено радио: «Торпедировал транспорт пять тысяч тонн». А минут через десять – второе: «Задание выполнил, имею раненого».
Ожидали его на стоянке. Самолет прилетел через пять с половиной часов и с ходу пошел на посадку. Пробежав до конца полосы, он чуть развернулся и замер.
Теперь уже видно, как штурман Николай Афанасьев и стрелок-радист Иван Трусов вынимают из кабины Петра. Видимо, он без сознания. Одежда перемазана кровью.
Как же он посадил самолет? Как долетел из туманной Балтики?...
В знакомом мне кабинете врача Дановича все тот же заваленный снимками стол и широкий диван, на котором он отдыхает не раздеваясь.
– Долго возился я с вашим Петром, – говорит Федор Маркович, устало потирая затылок. – Крупнокалиберной пулей разбиты все кости в коленном суставе. Рана в тридцать сантиметров длиной. Потеря крови неимоверная. Я вообще не способен понять, как он сумел после этого выжить. Главное, видимо, сила характера, воля. Мы, медицина, пожалуй, потом. Нам удалось поддержать эту волю. Кризис, конечно, уже миновал. Но он очень сильно ослаб. Других не пускаю, тебе отказать не могу. Подожди, подпишу назначения...
– Здорово, Петро!
– Здорово, Сашко, – еле шевелит губами Стрелецкий.
Бледная, иссиня-бледная кожа лица. Заострившийся нос. Под глазами мешки. Темно-красные веки. Только глаза, как и раньше, живые.
– Стукнуло в левую ногу на боевом, перед сбросом торпеды. Сначала даже не понял, что ранен. Только когда на педаль надавил, левую сторону пронзило болью. Но сгоряча все равно не дошло. Довернул самолет и прицелился точно. Два сторожевых корабля прикрывали. Били по мне, понимаешь, в упор. Как я из этого пекла убрался?! Голова закружилась, когда разглядел, что из дырки в унте кровь струей выбегает. Перед глазами туман, и не пойму, что со мной происходит. Тут я собрался и сам себя выругал: «Что ты раскис, как кисейная барышня? Крови своей на ноге испугался? Ну-ка за дело, пока вся не вытекла!» Отстегнул ремешок от планшета и накрепко ногу выше колена перетянул. От этой работы выдохся здорово. Сразу же в сон меня стало клонить. Пришлось сказать Николаю, что ранен.
Стрелецкий умолк, словно что-то припоминая. Глаза у него потихоньку закрылись. Казалось, он сразу уснул. Я тихонько поднялся.
– Трудно, ой трудно мне было, Сашко! – продолжил он вдруг торопливым измученным шепотом. – Бреющим два с половиной часа – и в такую погоду... Все делал будто во сне. Самолет доворачивал триммером. Николай молодец. Всю дорогу что нужно подсказывал и уснуть не давал. Нога онемела, перестала болеть. Под конец я ее и не чувствовал. Перед посадкой взял себя в руки и выполнил все как положено. Сознание потерял на пробеге. Нужно на тормоз давить, а нога не работает. Моторы я выключил, схватился за голень руками и надавил на педаль. Тут болью сознание и вышибло...
Умолкнув, Петро чуть откинул голову. Веки закрылись и не моргали. Данович тронул меня за рукав.
– Видишь, как измотался, уснул. Анна Ивановна,– прошептал он дежурной сестре,– без меня никого не пускайте».

После изучения немецких документов приходится с сожалением констатировать, что сброшенная Стрелецким торпеда цели не достигла. Его атаку практически одновременно зафиксировали конвой госпитального судна «Роберт Мёринг» (госпитальное судно в охранении СКР «V 305») и буксир «Монсун», совершавший одиночный переход. По-видимому, в момент атаки конвой и буксир находились рядом. То, что объектом нападения, как и в предыдущем случае, стало госпитальное судно, удивления не вызывает. Дело в том, что Советский Союз не подписывал конвенций о правилах ведения войны, и именно это являлось основанием для гитлеровских пилотов безжалостно атаковывать и топить советские суда, шедшие под флагом Красного Креста, истреблять советских военнопленных и совершать другие бесчеловечные акты. Вправе ли были они ожидать к себе иного отношения? Однако вернемся к описанию атаки. Даже несмотря на то, что огонь по торпедоносцу вел только один сторожевик этого оказалось достаточно, чтобы добиться попадания в кабину пилота. Только благодаря мужеству Стрелецкого «Бостон» долетел до аэродрома. Машину починили, но летчик проходил лечение до августа 44-го, после чего был признан негодным к летной работе. Остаток войны П.Ф. Стрелецкий прослужил на должности помощника начальника штаба 65-го авиаполка спецназначения, обслуживавшего центральный аппарат НК ВМФ. За боевые успехи и мужество, проявленное в последнем полете 31.5.1944 он был удостоен звания Герой Советского Союза. Такую же награду получил и штурман Стрелецкого в том памятном вылете – капитан Н.Ф. Афанасьев. Он до дня Победы не дожил, погибнув в составе экипажа капитана С.И. Смолькова в августе 44-го…

Хотя командование переключило 1-й гмтап на морское направление, в самом распределении задач, как и в предыдущем году, продолжали наблюдаться зигзаги. Если в феврале самолеты полка 30 вылетали на свободную охоту и ни разу на минирование, то в марте картина прямо изменилась – 52 вылета на минирование и 29 с торпедами. Столь значительный рост объема минных постановок объяснялся докладом разведотдела штаба КБФ, который в целом правильно установив характер действий противника на театре (несение дозорной службы и защита своих коммуникаций), пришел к выводу, что противник резко усилил перевозки, и пытается снабжать свою нарвскую группировку морским путем, используя для этого причалы в эстонском рыбачьем поселке Асери. Асери действительно использовался немцами как якорная стоянка для дозорных сил, где они могли укрываться в период свежей погоды или в каком-либо другом экстренном случае. В апреле немцы организовали коммуникацию до этого пункта, по которой ходили малотоннажные каботажные суда, баржи и буксиры. С другой стороны безуспешные попытки войск Ленинградского фронта прорвать оборону противника на рубеже р. Нарова в феврале свидетельствовали о том, что вступление на эстонскую землю откладывается. В этих условиях командующий КБФ приказал командующему ВВС флота выставить 80 мин – 60 у Таллина, 10 в бухте Кунда и 10 на финском шхерном фарватере.

Постановка мин началась в ночь на 6 марта и с перерывами продолжалась до последних чисел мая. Приоритеты районов минирования менялись так же зигзагообразно, как и планы руководства. Если в марте наибольшее число мин (37 АМД-500) было поставлено в районе бухты Кунда, то в апреле – на подходах к только что освободившейся ото льда Котке (23 АМД-500, 10 А-1-4, 4 АМГ-1). В мае снова минировались бухты у побережья Эстонии – Еру-лахт (26 АМД, 6 А-1-4), Хара-лахт (23 АМД, 2 АМГ-1), Кясму-лахт (4 АМД, 12 А-1-4) и Кунда (2 АМД, 8 А-1-4). Приборы кратности на всех неконтактных минах устанавливались в диапазоне от 0 до 3 импульсов, приборы срочности задействовались только у нескольких мин, сброшенных в бухте Кунда (на 10 суток). Такая «скромность» объяснялась верой в скорое освобождение Эстонии. Для немецкой службы траления, прошедшей серьезную проверку во второй половине предыдущего года эти заграждения оказались «семечками». Ни потерь, ни повреждений противник на них не имел. Потери же миноносцев, напротив, оказались достаточно серьезными. Уже на вторую ночь постановок с задания не вернулся «Бостон» лейтенанта Соловьева. 19 марта то же произошло с самолетом капитана Беликова. Поскольку миноносцы вылетали с аэродрома с небольшим интервалом, соседние экипажи наблюдали в воздухе вспышку и падение какого-то самолета в воду близ бухты Кунда. При разборе командование пришло к выводу, что А-20 Беликова столкнулся с бомбардировщиком из состава АДД, соединения которой в эту ночь бомбили Таллин. В ночь на 27-е пропали без вести два Ил-4, ставивших мины в районе бухты Хара-лахт. Другие экипажи наблюдали в воздухе самолеты противника, летавшие с зажженными фарами, которые пытались атаковать наши самолеты. По немецким данным это были ночные истребители Ju 88C-6 из эскадрильи 4/NJG 100, базировавшиеся на аэродроме Лаксберг под Таллинном. Еще в феврале эта эскадрилья была переброшена в Эстонию для предотвращения налетов АДД на финскую и эстонскую столицы.

Нечем было похвастаться в этот период и торпедоносцам. Сложные метеоусловия сорвали 14 из 29 вылетов одиночных охотников в марте и 22 из 39 в апреле. В числе других причин, мешавших успешной деятельности, числились отказы матчасти, отсутствие целей и атаки истребителей противника. В результате, в марте состоялось лишь три, а в апреле – шесть торпедных атак, что в сумме уступало показателям февраля. Как и раньше больше половины из них совершалось в пределах Финского залива. В начале марта, когда центральная часть залива начала освобождаться ото льда противник приступил к подновлению старых минных полей и развертыванию системы дозоров. 5-го числа воздушная разведка КБФ впервые с начала года обнаружила в Нарвском заливе корабли противника, и в тот же день командующий флотом приказал авиации систематическими ударами вытеснить немецкие корабли до района бухты Кунда. То, что последовало дальше можно охарактеризовать как изнурительное многодневное воздушно-морское сражение с неясным результатом. В течение марта нам удалось потопить и повредить несколько мелких боевых кораблей и произвести определенное впечатление на штаб FdM Ost, но не заставить его отвести дозоры. Понимая, что добиться желаемого не удается, Нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов порекомендовал балтийцам усилить давление на врага и в ночное время. Единственным, кто мог выполнить эту задачу оказался 1-й гмтап, поскольку в других частях ударной авиации не было не только летчиков-ночников, но и вообще какого-либо опыта нанесения ночных ударов. С 20-х чисел марта одиночные Ил-4, вооруженные фугасными и осветительными бомбами стали вылетать на ночную охоту на корабли противника в Нарвский залив. В дневное время четырежды посылались пары или тройки торпедоносцев с истребительным прикрытием. Единственный торпедный удар состоялся днем 29 марта в бухте Кунда. Выходившие в дозор на заграждение «Зееигель» немецкие корабли открыли по торпедоносцам сильный огонь, и, дождавшись момента сброса, дружно повернули на торпеды. Попаданий, естественно, не было. Уже на следующий день начальник ГМШ ВМФ отреагировал на полученное с флота донесение замечанием, что куда более целесообразно использовать торпедоносцы для атак крупных торговых судов в Балтийском море, а если этого не позволяют погодные условия, то для минных постановок. После этого посылка торпедоносцев в Нарвский залив прекратилась, но вылеты одиночных бомбардировщиков в ночное время продолжались до конца апреля.

Потери при всем этом по сравнению с предыдущим периодом оказались впечатляющими. В ночь на 6 марта пропал без вести Ил-4 Героя Советского Союза П.А. Колесника. Причина его гибели до сих пор остается неизвестной. Утром 17 марта «мессершмитт» из 11/JG 54 сбил возвращавшийся после безрезультатного поиска «Бостон» лейтенанта Шарыгина. В ночь на 27-е из ночного рейда не вернулся «ильюшин» Героя Советского Союза А.П. Чернышева. Свою последнюю передачу он сделал в 21.37 из района мыса Юминданина, восточнее Таллина. Вылетевший вслед за ним Ил-4 в 23.25 на подходе к бухте Кунда наблюдал падение в воду горящего объекта, а спустя 10 минут – самолет неизвестного типа с включенной фарой. Вкупе с уже описанными потерями миноносцев это произвело на летный состав полка весьма тяжелое впечатление – в марте по боевым причинам полк потерял семь самолетов с экипажами, включая два Героев Советского Союза. Таких потерь часть не знала с сентября 1941 г.! Они стали результатом достаточно запоздалой реакции германского командования на активизацию деятельности советской авиации в небе Прибалтики, Финляндии и северной части Балтийского моря. Помимо переброски эскадрильи ночников, о чем уже говорилось ранее, в начале марта для обеспечения их действий прибыл корабль наведения ночных истребителей «Того» (быв. вспомогательный крейсер), оснащенной радиолокационными станциями. С 7 марта по 28 мая он регулярно занимал позицию на охраняемой якорной стоянке близ плавучего маяка Калбодагрунд или на внешнем рейде Таллина. Обо всем этом у нас не знали, но определенные выводы сделали. В мартовском отчете полка появился вывод: «Возросшее противодействие противника по маршруту полета и, особенно в районе цели привели к увеличению дистанции выстрела торпед». Однако, такая контрмера, как увеличение дистанции торпедной стрельбы на эффективности действий вражеских истребителей никак не влияла. На самом деле в полку осуществлялись и другие мероприятия, которые в отчете решили не выделять, по-видимому, не желая портить настроения командованию. Справедливо предположив, что противник обязан своими успехами радиолокации, командование части отдало распоряжение о том, что все полеты над территорией противника отныне совершаются только на бреющей высоте. Тяжелее это распоряжение оказалось выполнить миноносцам, которые могли ставить свои парашютные мины с высот не менее 600-800 м. Поскольку полеты в светлое время суток теперь стали слишком опасными, оставалось освоить методы торпедных атак в ночное время на лунной дорожке, ограниченный опыт которых имелся с октября 1943 г. В развитие данного метода был сделан следующий шаг – впервые в истории отечественной минно-торпедной авиации вылет осуществлялся на торпедоносце, оснащенном радиолокационной станцией «Гнейс-2». Об этом знаковом событии хотелось бы рассказать поподробней.

Настройку станции перед полетом выполнил старший инженер по спецприборам ВВС КБФ ст. техник-лейтенант Бубнов, в полете ее обслуживал начальник связи 1-го гмтап ст. лейтенант Иванов, севший на место стрелка-радиста. Первоначально станция была настроена на обнаружение воздушных целей. Судя по отчету поиск осуществлялся следующим образом: поздно вечером 6 апреля «Бостон» Борзова вылетел из Каменки и через Чудское озеро и территорию Эстонии вышел в Рижский залив. Над водой начальник связи перенастроил станцию на обнаружение целей на поверхности воды. Некоторое время после включения РЛС горизонт оставался чистым, затем обнаружили береговую черту Курляндии, после чего Борзов повернул на северо-запад. В районе острова Рухну на экране радара появилось несколько отметок, накладывавшихся друг на друга. Иванов, впервые обслуживавший РЛС в полете, растерялся, но владевший ситуацией Борзов сманеврировал так, чтобы увидеть цель на лунной дорожке, самому оставаясь в темной части горизонта. Через 2-3 минуты после этого летчик на расстоянии примерно 10 км (так в отчете) обнаружил транспорт в 12000 т, идущий в сопровождении двух эскортных кораблей (позднее состав охранения был определен в два тральщика и сторожевой катер). Цель двигалась со скоростью 3-4 узла курсом 140 градусов, что очевидно свидетельствовало, что конвой идет в Ригу. Борзов снизился с высоты 100 до 40 метров и в 00.37 7 апреля с дистанции 400 м сбросил торпеду. О дальнейшем летчики докладывали так:

«Экипаж наблюдал след торпеды, взрыв в центральной части транспорта, и через 5-7 секунд последовал большой силы взрыв. После взрыва транспорт лег на левый борт с обильным количеством черного густого дыма и через 5-7 минут полностью погрузился в воду. На отвороте самолет обстрелян с двух ТЩ охранения, огнем ЗА и автоматов».

Если вспомнить об условиях видимости той ночью, то нельзя не удивиться тому, как авиаторам удалось заметить все эти подробности. Еще больше удивляет полное отсутствие какого-либо упоминания об атаке в немецких документах. Из них следует, что в ту ночь через Рижский залив действительно шел конвой, который по расчету времени в момент атаки Борзова мог находится в районе острова Рухну. Его составляли уже неоднократно попадавшие в прицел наших торпедоносцев госпитальные суда «Браке» (5347 брт), «Роберт Мёринг» (3344 брт) и сторожевой корабль «V 302». Не исключено, что в момент атаки командира полка к ним присоединилось какое-либо малое каботажное судно. Ни одно из судов не пострадало. Необходимо еще раз подчеркнуть, что атака происходила в условиях крайне ограниченной видимости, когда летчик мог определить исходные данные для атаки (скорость цели, ее курс, дистанцию до нее, высоту торпедометания) лишь с очень большим допуском. Попасть можно было только случайно. Возможно, что немецкие моряки и видели взрыв, в том случае, если торпеда в момент приводнения с большой высоты ударилась о воду или при совершении «мешка» – о подводное препятствие. Не обнаружив самолета, они не поняли причину произошедшего и не стали заносить в свои документы. Примерно то же можно сказать и об атаке самого А.В. Преснякова, который той же ночью доложил о потоплении тральщика в районе острова Вайндло. Его самолет не имел радара, но летчику посчастливилось обнаружить цель визуально.

Из двух «успешных» атак в штабе полка сделали вывод, что «крейсерские полеты в лунные ночи вполне возможны при установке на самолете радиолокационного прибора и прибора, позволяющего определять действительную высоту полета над морем от 5 до 100 м». Увы, ничего этого на вооружение наши торпедоносцы тогда не получили. Радарный «Бостон» в вылетах больше не участвовал – по всей вероятности он передавался полку только временно на период его войсковых испытаний. Тем не менее, с конца апреля в практику вошло новое тактическое решение на организацию полетов «охотников». Теперь самолеты вылетали с аэродрома за 15-20 минут до наступления темноты, в темное время пересекали линию фронта и шли над территорией противника на бреющем полете. Маршруты, разрабатывавшиеся штабом полка для каждого «охотника», планировались таким образом, чтобы торпедоносцы, вылетавшие на поиск в Рижский залив, Ирбенский пролив и к западному побережью Курляндии, преодолевали линию фронта через Чудское озеро. Это позволяло избежать обнаружения наземными постами и огибать таллинский район ПВО. В район поиска самолеты прибывали с восходом луны, после чего производили облет известных коммуникаций противника с таким расчетом, чтобы суда проецировались на фоне освещенной луной части горизонта. Обратный полет совершался тоже на бреющей высоте, и с рассветом машина уже находилась над своей территорией или даже на аэродроме. Так все рисовалось в идеале, но в действительности в этот период не более трети экипажей полка могло уверенно летать на большие расстояния и ориентироваться над незнакомой территорией исключительно по карте, да еще и в ночное время. В дни с низкой облачностью командование с радостью выпускало отдельные торпедоносцы охотиться в водах Финского залива. Статистика апреля показывает, что везение в обнаружении целей ночью оставалось весьма редким – на 37 вылетов в этом месяце состоялось лишь пять торпедных атак, причем кроме атак Борзова и Преснякова все остальные были совершены в светлое время суток. Реальных успехов они также не принесли. Большинство же вылетов совершались ночью и заканчивались ничем – после потери ориентировки самолеты возвращались на базу, даже не достигнув района поиска, нередко – даже не перелетев линию фронта.

Таблица №3.4.3. Деятельность торпедоносцев 1-го гмтап в 1-м полугодии 1944 г.

Месяц Число самолетов, которые могли привлекаться к полетам на "свободную охоту" на начало месяца Число с/в Ил-4+А-20 Общий расход торпед/по целям Результаты по докладам летчиков Подтвержденные результаты Потери
1.44 12+13 2+2 - - - -
2.44 10+12 8+22 17/14 + 5 ТР - -
3.44 11+9 5+24 8/5 - - 2 Ил-4, 1 А-20
4.44 8+10 8+29 7+1*/6 + 1 ТР, 1 ТН, 2 ТЩ - -
5.44 10+8 14+57 22/18 + 12 ТР + 1 ТР 1 Ил-4
6.44 8+18 18+55 27+1*/19 + 11 ТР - 3 А-20
Итого   55+189=244 83/62 + 29 ТР, 1 ТН, 2 ТЩ + 1 ТР 3+4

Примечания:
Не учтены вылеты на "свободную охоту" торпедоносцев А-20 51-го мтап (производились с 29 июня) – 3 с/в в июне, в результате одного из которых был потоплен 1 ТР (не подтверждается) и израсходована одна торпеда 45-36АН.
* В апреле одна высотная торпеда сброшена в акватории Таллина, в июне – одна потеряна в ходе операции по разрушению ГРЭС на р. Свирь.

Таблица №3.4.4. Деление вылетов 1-го гмтап по времени суток их совершения.

  1.44 2.44 3.44 4.44 5.44 6.44 Всего
Днем 4 30 26 18 34 33 145
Ночью 46 2 62 70 98 56 334 (69,7%)
Всего 50 32 88 88 132 89 479

Таблица №3.4.5. Успешность поиска торпедоносцев 1-го гмтап методом крейсерства в 1-е полугодие 1944 г.

  1.44 2.44 3.44 4.44 5.44 6.44 Всего
Число вылетов 4 30 20 37 71 73 235
Число обнаружений целей и атак - 14 2 5 18 18 57
Вернулся из-за СМУ 3 9 14 22 42 40 130
Вернулся из-за необнаружения цели - 6 1 5 8 8 28
Вернулся из-за отказа МЧ 1 - - 4 2 - 7
Прочие причины и гибель - 1 3 1 1 7 13
Процент вылетов, завершившихся обнаружением 0 % 46,6% 10% 13,5% 25,3% 24,6% 24,2%

Примечание:
Учтены только вылеты, произведенные на "свободную охоту". Еще одну торпедную атаку в июне по немецким данным совершил торпедоносец, не вернувшийся из крейсерства. Кроме того, в июне 3 с/в сделали торпедоносцы 51-го мтап (один атаковал цель, один вернулся из-за неполадок МЧ и один вернулся из-за СМУ) и три топмачтовики 51-го мтап (один атаковал цель, один не обнаружил цель на маршруте и один вернулся из-за СМУ).

В вышеприведенную статистику не вошла «операция» по уничтожению вражеских кораблей на внешнем рейде Таллина, предпринятая в ночь на 20 апреля. Отчаявшись обнаружить противника ночью в море, командование полка решило атаковать его на рейде базы циркулирующими торпедами. Из этой затеи тоже мало что вышло. Ил-4 ст. лейтенанта Николаенко повернул с полдороги из-за неполадки мотора и произвел посадку с торпедой. Мл. лейтенант Дорошенко в 02.54 с высоты 400 м сбросил свою 45-36АВА на Таллиннскую бухту, но ее приводнения не наблюдал – очевидно, память о мартовских потерях близ Таллина была еще очень свежа в памяти. Немцы зафиксировали в ту ночь советскую минную постановку (два «Бостона» примерно в то же время поставили на таллинском рейде четыре АМД-500), но не одиночную советскую авиаторпеду. Единственным утешением стало заметное снижение уровня потерь, которые в апреле составили лишь один Ил-4, пропавший над Нарвским заливом в ночь на 22 апреля (лейтенант Амирдзанян). Причина его гибели неизвестна – на него не претендуют ни немецкие корабли, ни истребители.

Низкая результативность апрельских действий 8-й минно-торпедной дивизии обратила на себя внимание штаба КБФ. В начале мая свет увидела директива, где старая задача (активными действиями минно-торпедной и бомбардировочной авиации против вражеских кораблей на переходе и в базах нарушать морские перевозки противника на коммуникациях в Балтийском море и в Финском заливе) уточнялась и конкретизировалась. Теперь функционал соединения выглядел так:

«а) Вести систематические крейсерские действия торпедоносцев в Финском заливе и Балтийском море;
б) Организовать и систематически проводить групповые атаки торпедоносцев по кораблям (транспортам) противника, обнаруженным воздушной разведкой на коммуникациях в западной части Финского залива и в Балтийском море с использованием приводных радиостанций разведчиков;
в)…
г) Продолжать систематическое минирование рейдов, фарватеров и подходов к базам противника (по ежемесячным и специальным заданиям).
Наряду с самостоятельными [действиями] удары групп торпедоносцев следовало практиковать удары торпедоносцев во взаимодействии с бомбардировщиками Пе-2 по кораблям противника в Финском заливе к востоку от меридиана порта Таллин».

Из директивы хорошо видно, что командование понимало важность массирования сил торпедоносцев и организации их взаимодействия с разведчиками и бомбардировщиками. Практически же на данном этапе ничего этого осуществить не удалось. Географические особенности театра позволили немцам сделать конечными пунктами своих коммуникаций Таллин и Турку, которые отстояли от наших передовых аэродромов на 260 и 400 км соответственно. Для того, чтобы организовывать удары по идущим туда конвоям разведчикам пришлось бы обнаруживать вражеские суда на расстоянии не менее 500 км от своих баз. Практически же наша разведывательная авиация в годы войны не вела систематической воздушной разведки в районах, удаленных более чем на 350-400 км. Получалось, что торпедоносцы были обречены на действия методом «свободной охоты». Альтернативой им могли быть только «лобовые» атаки на отряды малых боевых кораблей в Финском заливе. Единственное, в чем можно упрекнуть командование, так это в том, что оно не перешло от практики одиночного крейсерства к групповому. Первые месяцы года наглядно показали, что потенциал одиночных торпедоносцев при нынешнем уровне организации ПВО коммуникаций практически исчерпан. Переход к групповым вылетам и атакам мог резко повысить шансы на успех в борьбе с конвоями, оборонявшимся, как правило, одним сторожевиком или плавбатареей. Увы, боязнь того, что групповые вылеты приведут лишь к перерасходу дефицитного бензина, а их успешность останется на прежнем уровне, привела к тому, что прошло еще почти два месяца, прежде чем удалось сделать этот важный шаг вперед в развитии тактики.

В результате в начале мая боевая деятельность торпедоносцев оставалась такой же малоуспешной, как и в предыдущем месяце. Лишь установление с третьей декады месяца хорошей погоды и периода белых ночей способствовало резкому расширению района действия охотников и увеличению числа вылетов. Пилоты полка произвели 18 атак и доложили о 12 потоплениях. Краткие данные обо всех атаках приведены в таблице, мы же расскажем лишь о наиболее интересных или характерных из них.

В ночь на 8 мая в устье Финского залива одиночный танкер (реально, финский пароход) был атакован торпедоносцем, пилотируемым капитаном Досовым. Интересно отметить, что впервые на Балтике для стрельбы по одиночной движущей цели применялась циркулирующая высотная торпеда 45-36АВА. По всей видимости, об этом боеприпасе вспомнили из-за опасности ночной атаки «низкой» торпедой для недостаточно опытного летчика. Снаряд приводнился в 100-200 м впереди «танкера» и через 3 секунды прогремел взрыв. Несмотря на крайне малую вероятность попадания одиночной циркулирующей торпедой, да еще и через такой малый интервал, Досов утверждал, что наблюдал взрыв и погружение судна. В штабе в донесении летчика никто не усомнился, но от использования высотных авиаторпед отказались вплоть до апреля 45-го.

Днем 9 мая в Рижском заливе Пресняков атаковал транспорт «Бухарест». По наблюдению летчика торпеда прошла за кормой судна, хотя немцы ее хода вообще не наблюдали. По иронии судьбы «Бухарест» в это время выполнял функции корабля-цели при учебной авиационной эскадре люфтваффе KG 102, которая базировалась на Ригу и занималась подготовкой кадров для германской торпедоносной авиации. Несмотря на свою должность капитан судна не только не смог понять, что его атаковали торпедой, но даже правильно сосчитать число моторов у атакующего – насчитал один вместо двух. Данный случай стал предметом довольно долгого разбирательства: кто же атаковал пароход (одномоторный советский самолет не мог долететь до Рижского залива), и не приступил ли противник к минированию этих отдаленных вод.

В ночь на 25 мая атаку на лунной дорожке произвел экипаж молодого, но перспективного летчика лейтенанта М.Ф. Шишкова. Обнаруженное им в 17 милях западнее острова Осмуссар судно он классифицировал как «3000-тонный транспорт без охранения». Несмотря на ночное время «транспорт» заметил торпедоносец на большой дистанции и открыл весьма точный зенитный огонь. Результаты обстрела, подведенные после посадки, впечатляли – три прямых попадания малокалиберных снарядов и 153 осколочных или пулевых пробоины. С учетом этого можно считать, что экипаж машины отделался малой кровью – только стрелок-радист получил легкое ранение. Штурман лейтенант И.Д. Бабанов сумел в полете переработать маршрут и привести самолет в базу по кратчайшему расстоянию. Несмотря на столь драматические подробности атаки, авиаторы утверждали, что торпеда попала в центр судна, которое переломилось пополам и затонуло. Реально целью атаки являлся тральщик «М 29», который переходил в Таллин одиночным порядком из зоны балтийских проливов. В том бою он не получил ни единой царапины, а после войны продолжил службу в составе советского ВМФ на Черном море.

С учетом «победы» Шишкова декларируемый счет 1-го гмтап за время войны составил 99 потопленных и поврежденных судов противника. Понятно, что скорейшее потопление «сотого» стало предметом соревнования между летчиками части. В ночь на 27 мая (в ночь на 26-е вылететь в Балтийское море помешали погодные условия) из Каменки одна за другой вылетели машины, пилотируемые лучшими летчиками полка – Евграфовым, Большаковым, Тарасовым, Пресняковым и Гептнером. Евграфов и Большаков «охотились» в устье Финского залива и, предположительно, атаковали вражеские дозорные корабли, которые потерь не имели. Остальные три машины прочесали Рижский залив. Тарасов и Пресняков с 5-минутным интервалом в районе мыса Мерсрагс атаковали небольшой конвой, шедший курсом на Ригу. Добиться реального успеха им так же не удалось. Последним в район поиска прибыл Эрик Гептнер. Северо-западнее мыса Колкасрагс, почти в том же самом месте, где год назад Разгонин потопил «Хайнрих фон Плауэн» он заметил судно «однотрубное, двухмачтовое, с 3 надстройками, длина 140 м, водоизмещение 7000 т». По наблюдению летчика пароход шел курсом 50 градусов со скоростью 3-4 узла. Гептнер не стал атаковать немедленно подобно тому, как это делали многие его товарищи, а обогнул цель за кормой и зашел на нее с юго-востока. В 01.59 на боевом курсе 310 градусов с высоты 40 м и дистанции около 300 метров он сбросил свою торпеду. Уклониться от такого удара оказалось невозможно, тем более, что по немецким сведеньям торпедоносец был обнаружен только в момент сбрасывания и зенитные пушки успели сделать всего по паре выстрелов. Через 18-20 секунд после отделения снаряда Эрик наблюдал взрыв в центральной части транспорта, а затем второй с пламенем красного цвета. Наблюдал он за своей жертвой тоже не как коллеги – не в течение одного небольшого виража, а сделав за 6-7 минут три полных круга. Этого времени хватило, чтобы пароход «Ингеборг» (895 брт; перевозил 1250 т угля в Ригу) навсегда скрылся под водой. Семь членов его экипажа пропали без вести, а 14 остальных получили ранения (два, включая капитана – тяжелые). Хотя эта победа и не стала реально сотой в истории полка (официально сотую засчитали В.Н. Евграфову), но ознаменовала собой конец почти семимесячного перерыва в уничтожении судов противника.

Как обычно бывало в подобных ситуациях, во вражеских штабах предприняли довольно серьезный разбор факта потопления. Выяснилось, что обнаружив ослабление боевой деятельности наших торпедоносцев в первые месяцы года FdM сочло возможным отправить в конце января все тяжелые плавбатареи на ремонт в Германию. На замену им никто не прибыл, хотя конвоирование наиболее важных судов весь этот период сохранялось. Ремонт плавбатарей затянулся и к концу мая все еще находился в стадии завершения. Германское командование не проявляло по этому поводу серьезного беспокойства, поскольку последняя атака советского торпедоносца в Ирбенском проливе была зафиксирована 4 марта. Адмирал Бёмер немедленно выделил для защиты судоходства в проливе два сторожевика, к которым в начале июня присоединились плавбатареи «Нинбург» и «Хелена».

Эти меры имели очень скорый результат. В ночь на 4 июня из крейсерского полета не вернулся «Бостон» капитана Волкова. Из немецких документов со всей очевидностью вытекает, что его в Ирбенском проливе сбили зенитки сторожевика «V 314», который в этот момент конвоировал транспорт «Анелиз Кристоферсен». Согласно немецкому донесению одиночный А-20 совершил два захода на суда, поливая их пулеметным огнем, но так и не сбросил торпеды. По-видимому, из-за отказа матчасти стальная рыбина отказалась отделяться от машины, но храбрый пилот не хотел признать неудачи и вновь попытался произвести сброс. На втором заходе его сбили зенитки, после чего машина врезалась в воду. Немцы подняли на борт несколько деталей конструкции, но не обнаружили никого из членов экипажа.

За этой неудачей последовали новые. Совершив фактически столько же вылетов и атак, как и в мае торпедоносцы 1-го полка не добились ни одного попадания, зато их потери подскочили вдвое – с трех до семи машин. В ночь на 20 июня из вылета не вернулся лейтенант Пронякин, в ночь на 22-е – лейтенант Кузин. Утром того же дня при возвращении из крейсерства разбился «Бостон» ст. лейтенанта Гожева – из-за неравномерной выработки горючего при посадке внезапно один из моторов остановился, и машина рухнула на посадочную полосу аэродрома Клопицы (полк перебазировался туда в первых числах июня). Кроме пилота под обломками самолета погиб штурман ст. лейтенант М.А. Советский, награжденный 22 января званием Герой Советского Союза за прошлогодние вылеты в составе экипажа Ю.Э. Бунимовича. В живых остался только стрелок-радист, который сообщил, что в районе Таллина самолет якобы торпедировал 3000-тонный транспорт. Еще одной причиной потерь стала собственная зенитная артиллерия, которая начиная с мая месяца «спустила на землю» уже третий торпедоносец. И если капитан Пучков был сбит 1-го числа в результате потери ориентировки и захода в запрещенный район, то лейтенант Кливцов в результате грубой ошибки системы ПВО 2-го Прибалтийского фронта. Его самолет был опознан как разведчик Do-215 и никакие опознавательные сигналы (выпуск ракет) не заставили зенитчиков прекратить огонь раньше, чем цель была сбита. Уцелел опять же только воздушный стрелок. Вражеская наземная зенитная артиллерия сбила только одну машину в операции по разрушению Свирской ГРЭС о чем речь ниже. Что же касается торпедных атак, то все они потерпели фиаско. В качестве основных причин этого рисуется улучшение условий видимости в ночное время (белые ночи), которые не позволяли самолетам незамеченными выйти на дистанцию атаки и мощный зенитный огонь кораблей.

Неудача летчиков 1-го гмтап тем не менее не означала, что в июне балтийская минно-торпедная авиация не добилась успехов. Дело в том, что с 20 июня к боевым действиям в составе 8-й мтад приступил еще один минно-торпедный полк – 51-й.

Эта часть родилась благодаря приказу Наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова №800 от 22.10.1943. Согласно ему к 1.1.1944 в составе ВВС КБФ предписывалось сформировать 51-й мтап по штату 030/264. Тем же приказом расформировывались 58-я омраэ на МБР-2, 25-я авиационная эскадрилья ночных штурмовиков У-2б и 6-я смешанная эскадрилья на Ил-2, Р-10 и Пе-2. Часть авиаторов из этих подразделений влилась во вновь формируемый полк, кроме того, его укрепили командными кадрами из 1-го гмтап и МТА ТОФ. Командиром полка стал майор В.М. Кузнецов, незадолго до этого закончивший Курсы усовершенствования начсостава ВВС ВМФ при Ейском авиаучилище. Его помощником назначили майора И.Н. Пономаренко, до того занимавшего аналогичную должность в 1-м гмтап. Значительным было и количество молодых летчиков, окончивших обучение на самолеты «Бостон» в 3-м запасном авиаполку.

Формирование полка происходило достаточно медленно из-за традиционной нехватки матчасти. На 1 января в 51-м мтап имелся всего один А-20 и один Ил-4, который в течение месяца «поменяли» в 1-м гмтап на второй А-20. Передавать машины из боевой части пришлось и в апреле (четыре А-20) и в мае (два), что стало одной из причин заметного снижения количества «Бостонов» в гвардейском полку. На 1 июня часть была укомплектована машинами по штату, но из 32 самолетов 11 оказались не боеготовы, в т.ч. 9 из-за переделки кабин по варианту А-20ДО. Что же касается летного состава, то его подготовка тоже была совсем неоднородной. Согласно июньского отчета его условно можно было разделить на три части: летчики из ВВС ТОФ, которые прошли практическое обучение торпедометанию, но не умели летать на «Бостонах», летчиков из 3-го зап, которые умели летать на А-20, но имели лишь слабые, главным образом теоретические познания в торпедометании и бывших летчиков 58-й эскадрильи, которые не знали ни «Бостонов», ни торпедометания, зато имели богатый боевой опыт, включая ночные полеты и пилотирование в сложных метеоусловиях. До 9 июня полк базировался на аэродромах Новая Ладога и Приютино, с которых проходил на Ладожском озере практическое обучение торпедометанию и новому методу – топмачтовым атакам. Следует отметить, что озеро вскрылось ото льда только к концу апреля, так что курс практического обучения, мягко выражаясь, не слишком затянулся. Кроме того, не лишне напомнить, что акватория Ладоги все еще являлась линией фронта, о чем напомнили финские истребители, сбив 8 июня А-20 мл. лейтенанта Жесткова. Не просто проходило и освоение нового метода. Так, из-за несрабатывания замедлителя взрывателя АВ-87 на своих бомбах при учебной атаке 1 июня подорвалась машина лейтенанта Каретникова. К 9 июня в полку удалось в основном подготовить к боевым действиям летный состав всех трех эскадрилий: 1 и 3-й в качестве торпедоносцев и 2-й (командир – капитан И.В. Тихомиров) в качестве топмачтовиков. Какова была их реальная подготовленность точно определить трудно. После того, как в конце июля 51-й мтап передал в 1-й гмтап значительную часть летного состава, в отчете последнего появилась следующая фраза:

«8 экипажей, пришедших из 51-го мтап, подготовлены для боевых действий в составе группы – ведомыми, днем в простых метеоусловиях… Пришедший личный состав имеет недостаточный налет в облаках и под колпаком, не умеет пилотировать самолет на одном моторе. Тактическая подготовка низкая».

Что это: справедливая оценка летного мастерства коллег или определенное высокомерие гвардейцев? Думается отчасти и то и другое. А может составители отчета не поняли своеобразного почерка авиаторов молодой части? В боевой деятельности каждого из авиаполков сразу же начали просматриваться характерные черты, отличавшие их практически до конца войны: упор на индивидуальную подготовку и одиночные крейсерские полеты у гвардейцев, и самоотверженные групповые удары у летчиков 51-го полка. Поскольку тактика последних являлась более прогрессивной, им чаще удавалось добиться боевого успеха, хотя нередко он был оплачен дорогой ценой.

Боевая работа полка началась 20 июня, когда в 00.33 первые экипажи вылетели на бомбардировку порта Котка. Всего в течение ночи на бомбардировку этого порта вылетело восемь машин, лидировавшихся командиром полка Кузнецовым. В результате сбрасывания 16 ФАБ-500 в северо-восточной части порта возник пожар. В ночь на 23-е настала пора экзамена по овладению топмачтовым бомбометанием. В 23.12 один за другим из Клопиц вылетели «Бостоны», пилотируемые ст. лейтенантом Николаенко, майором Пономаренко и капитаном Меркуловым. Их целью являлись корабли на якорной стоянке в небольшом эстонском порту Палдиски – по данным дневной воздушной разведки три миноносца, сторожевой корабль и два сетевых заградителя. Еще в мае немцы поставили на рейде противоторпедные сети, после чего чувствовали себя здесь в относительной безопасности. За годы войны Палдиски практически не подвергался ударам с воздуха – все внимание нашего командования отвлекал находившийся рядом Таллин. Вскоре после начала новых суток самолеты последовательно атаковали суда на рейде. Первым в атаку вышел «Бостон» Николаенко, который своими двумя ФАБ-250 по донесению потопил «3000-тонный транспорт». Несмотря на то, что следующий удар последовал только спустя полчаса, он оказался для немцев так же внезапен, как и первый. А-20 Пономаренко вышел в атаку на стоявший у стенки эсминец и по докладу потопил его. Почти сразу вслед за этим нанес удар Меркулов, который идентифицировал свою цель как сетевой заградитель. Германских материалов, которые бы описывали налет на Палдиски в целом, обнаружить не удалось. Известно, что о налете в штаб 9-й дивизии охранения (так с 15.6.1944 именовался бывший штаб и силы FdM) доложил сторожевой корабль «F 10», кроме того, нападение двух самолетов в своем журнале боевых действий зафиксировал минный заградитель «Эльзас». По-видимому, именно он фигурировал в наших донесениях и как «транспорт» и как «сетевой заградитель». Другое дело с атакой Пономаренко. Его целью оказался эскадренный миноносец «Z 39», вступивший в строй только 21.8.1943 и участвовавший в боевых действиях всего четыре месяца. Одна из ФАБ-250 попала в центр корабля, вызвав пожар. Точный объем повреждений и потери экипажа неизвестны, но корабль лишился хода и был уведен для ремонта в Киль на буксире. Туда он прибыл 29 июня, а месяц спустя его повредила британская авиация, добившаяся в ходе ночного налета еще одного бомбового попадания в кормовую часть. В результате ремонт корабля затянулся до середины февраля 45-го, но в последних неделях боевых действий на Балтике он все-таки принять участие успел. Германское командование особой реакции по поводу повреждения эсминца не выказало, но было понятно, что теперь вражеские корабли не могут считать себя в безопасности даже в отдаленных базах, если только они находятся в пределах радиуса досягаемости нашей авиации. Увы, начавшиеся с 29 июня полеты одиночных топмачтовиков и торпедоносцев 51-го полка успехов не принесли. До конца июня летчики полка успели совершить лишь шесть таких вылетов и произвести две атаки.

Боевые дела летчиков балтийской минно-торпедной авиации морским направлением не исчерпывались. 20-21 июня им довелось участвовать в одной из самых необычных акций, имевших место за время войны – ударе по плотине ГРЭС на реке Свирь.

Летом 1944 г. войска Карельского фронта готовились к крупномасштабному наступлению, которое должно было начаться с форсирования реки. Одна из самых серьезных трудностей состояла в том, что уровень воды в Свири регулировался плотиной электростанции. Выше плотины образовалось широкое и глубокое водохранилище, а преодоление реки ниже плотины практически исключалось: противник в любой момент мог открыть затворы и затопить долину. В конечном итоге решили наступать выше плотины, но для этого желательно было спустить уровень воды в реке. Следовало сделать это до 21 июня – назначенного срока начала наступления.

Для решения этой задачи командование авиации КБФ сформировало специальную оперативную группу из торпедоносцев, топмачтовиков, штурмовиков и истребителей – всего 55 самолетов, сосредоточившихся вечером 19 июня на аэродроме Новой Ладоги. От гвардейского полка в нее выделили пять Ил-4, от 51-го – восьмерку А-20. Подготовкой группы и проведением удара руководил лично командующий ВВС КБФ генерал-майор Самохин, группой 1-го гмтап – командир полка Борзов, группой 51-го мтап – командир 2-й эскадрильи Тихомиров.

Подготовка к удару предусматривала тренировки на ладожском полигоне в прицельном бомбометании. Всего на полигоне было выполнено 38 тренировочных самолето-вылетов, сброшено 160 бомб. В целях скрытности конкретная задача была поставлена экипажам лишь за сутки до вылета. Авиаторов ознакомили с общей обстановкой, расположением линии фронта, составом и размещением сил ПВО противника, сведениями о запасных аэродромах и наземных средствах обеспечения самолетовождения. Авиационное прикрытие обеспечивалось своими силами, а также истребителями 13-й воздушной армии.

Несмотря на такую тщательную подготовку без накладок все-таки не обошлось. Пилоты «ильюшиных» готовились поразить цель с горизонтального полета, но в самый последний момент командование довело до их сведенья, что выполнять задачу они будут как торпедоносцы и миноносцы. Такое изменение объяснялось соображениями секретности, поскольку тренировку в применении столь специфичных боеприпасов по стационарной цели могла обнаружить финская разведка, после чего замысел операции подвергался риску раскрытия. В последние сутки перед ударом в Новую Ладогу подали 14 мин АМГ-1, а за торпедами двум Ил-4 пришлось слетать в Клопицы. Мины претерпели переоборудование в поверхностно-плавающие – от них отделили якоря и снабдили приборами самоликвидации, срабатывавшими через два часа после постановки. По замыслу несколько таких мин, сброшенных выше по течению, должны были бы полностью разрушить плотину и обеспечить спуск воды из водохранилища.

Первыми по плану операции удар должны были нанести торпедоносцы. Пара Ил-4 с низкими торпедами взлетела на рассвете около 6 часов, но, обнаружив, что цель закрыта туманом, вернулась на аэродром. Генерал Самохин решил сдвинуть график операции на три часа. Повторно торпедоносцы вылетели в 09.07. Увы, их продолжали преследовать неудачи. Потеряв наземные ориентиры в условиях полета над лесистой местностью на малой высоте, штурман ведущего самолета (пилот – ст. лейтенант Шведов) отклонился от маршрута на 15 км и случайно вышел на железнодорожную станцию Погра. Станция оказалась прикрыта малокалиберной зенитной артиллерией, которая без труда сбила низколетящий «ильюшин». Покинуть машину с парашютом успел только Шведов, который попал в финский плен – к счастью, ненадолго. Группа штурмовиков ВВС Карельского фронта, обеспечивавших торпедоносцы, бросилась штурмовать зенитные батареи, истребители эскорта увязались за ними, в результате чего пилот второй машины – ст. лейтенант Миронов – обнаружил себя брошенным и лишенным какого-либо прикрытия. Продолжать полет он не стал и повернул на обратный курс.

Не зная об этом, в 09.40 на взлет пошли топмачтовики (командиры экипажей Тихомиров, Сенюгин, Николаенко, Конторовский, Сачко, Филимонов, Семенов, Шилкин). Только половина из них была оснащена узлами для внешней подвески, на которых висели по одной ФАБ-1000 и одной ФАБ-500. Остальные четыре самолета имели бомбы только во внутреннем отсеке – по четыре ФАБ-250. Вылет осуществлялся парами с 3-минутным интервалом – именно такой порядок позволял последующим самолетам избежать взрывной волны от бомб, сброшенных предыдущей парой. Удару сопутствовал полный успех. Из 4 ФАБ-1000, 4 ФАБ-500 и 16 ФАБ-250 цель поразили 4 ФАБ-1000, 2 ФАБ-500 и 10 ФАБ-250. Восточная часть правого шандора плотины оказалась разрушена, за три часа уровень воды в водохранилище упал до 2 метров. Тем не менее, сход воды осуществлялся слишком медленно, что обусловило необходимость нанесения повторного удара.

В 14.45-14.50 после подробного разбора первого полета был нанесен второй удар. Удару топмачтовиков предшествовало подавление зенитной артиллерии штурмовиками Ил-2.Четыре «Бостона» сбросили по цели с учетом необходимого выноса 3 ФАБ-1000, 3 ФАБ-500 и 4 ФАБ-250. По докладу пилотов в цель – правый шандор – попало две ФАБ-500 и 4 ФАБ-250, которые открыли в сооружении 12-метровую брешь. И все-таки разрушения, нанесенные бомбами, в большей степени касались верхней части плотины, в то время как удар по ее нижней части минами и торпедами пока так и не состоялся. В 14.43-14.48 из Новой Ладоги вылетели все четыре Ил-4 – три с минами и один с торпедой. Однако, неудачи продолжали преследовать гвардейцев. Из-за ошибки штурмана ведущего самолета (пилот – ст. лейтенант Большаков), группа сошла с курса, заблудилась, а после того, как ведущий группы истребителей прикрытия сообщил, что у него закончилось топливо и он возвращается на базу, и вовсе ушла на аэродром. Перед посадкой миноносцы сбросили свои АМГ в озеро Токаревское. И третий блин оказался комом!

Выполненная в 17.50 контрольная фотосъемка дальнейшего обмеления водохранилища не показала. Вода если и продолжала уходить, делала это столь медленно, что сроки начала наступления оказывались под угрозой. Пришлось нанести третий удар. В 19.20 четыре «бостона» атаковали левый шандор. Они сбросили то же количество бомб, что и в предыдущем налете. Точность бомбометания повысилась, благодаря чему в сооружении образовалась брешь шириной до 15 метров. Одновременно два Ил-4 под прикрытием семи Як-9 сбросили с высоты 100-200 м две АМГ-1. Не дожидаясь контрольных снимков, спустя час для сброса мин вылетела еще одна тройка «илов». Всем им удалось выполнить задание. Три из пяти мин взорвались при приводнении на расстоянии 20-40 м от плотины, одна упала с перелетом и одна взорвалась спустя час после сбрасывания. По-видимому, именно ее взрыв нанес конструкции наибольшие разрушения. В результате повреждения подводной части сооружения началось обмеление водохранилища. Утром 21-го за шесть часов до наступления наземных войск по цели отстрелялись еще восемь топмачтовиков и три миноносца. Топмачтовики добились 10 прямых попаданий в центр плотины, но это уже было лишним – уровень воды стал резко падать, открывая ранее затопленные берега. Войска Карельского фронта форсировали реку на неожиданном для противника участке и вскоре добились решающих успехов.

* * *

Таблица №3.4.6. Боевая работа самолетов МТА ВВС КБФ в 1-м полугодии 1944 г.

  1-й гмтап 51-й мтап Всего
Квартал 1-й 2-й июнь  
Всего с/в (в т.ч. на А-20) 170 (124) 309 (199) 41 520 (364)
в т.ч. с/в торпедоносцев (в т.ч. на А-20) 63 (48) 183 (141) 3 249 (192)
сброшено торпед по целям 19 43 1 63
в т.ч. с/в на минные постановки (в т.ч. на А-20) 54 (40) 77 (49) - 131 (89)
выставлено мин 104 150 - 254
общие потери (в т.ч. в вылетах с торпедами) 10 (2) 11 (5) 2 (-) 23 (7)

Примечание:
Все вылеты самолетов 51-го мтап – на А-20.

В целом боевая деятельность балтийской минно-торпедной авиации в первую половину 1944 г. оказалась недостаточно успешной. По основному виду деятельности – атаке кораблей и судов в море – было осуществлено 60 торпедных и одна топмачтовая атаки, из которых только атака Эрика Гептнера 27 мая увенчалась успехом. Полностью безрезультатными по вине командования оказались и минные постановки. Более успешными оказалось нападение трех топмачтовиков на порт Палдиски, а наиболее высокую оценку заслужили действия летчиков по береговым объектам и по Свирской плотине. При этом оба полка МТА потеряли 23 машины, из экипажей которых только три авиатора избежали гибели или плена. Такое положение дел кажется парадоксальным лишь на первый взгляд. Дело в том, что в своей основной деятельности минно-торпедная авиация все еще продолжала придерживаться устаревшего метода одиночных крейсерских полетов, который почти полностью нейтрализовывался системой контрмер противника. Пройдет еще совсем немного времени и в результате стремительных изменений в общей оперативной обстановке и тактике балтийская минно-торпедная авиация станет подлинно эффективным оружием.

Таблица №3.4.7. Торпедные атаки МТА КБФ в 1-м полугодии 1944 г.

Дата (время) число и тип сам. Пилот задача район цель атаки наши данные/данные противника число и тип торпед, бомб результат по донесению/реально Потери торпедоносцев
15.2 (11.40) 1 А-20 Стрелецкий ок Палдиски ОТР/? 1 АН + ТР 2000/промах -
15.2 (14.50) 1 А-20 Шарыгин ок р-н о. Прангли КОН (1 ТР, 2 СКР)/ герм. ТР "Хела 3", ТЩ "М 460", "М 403" 1 АН промах  
15.2 (15.50) 1 А-20 Гептнер ок 59.41/26.28 ОТР-я/ ? 1 АН промах  
18.2 (12.32) 1 Ил-4 Енин ок 16 м зап. о. Осмусаар ОТР/ герм. ГС "Глюкауф", СКР "V 303" 1 АН торпеда затонула  
18.2 (14.25) 1 А-20 Беликов ок 11 м с-з о. Найсаар ОТР/ – // - 1 АН промах или затонула  
18.2 (14.55) 1 А-20 Шарыгин ок 59.42/24.27 ОТР/? 1 АН -//-  
19.2 (10.10) 1 Ил-4 Васильев ок р-н о. Прангли ОТР/? 1 АН неиспр. торпеды  
20.2 (10.35) 1 А-20 Стрелецкий ок - // - ОТР-я/остов с 1941 г. 1 АН зарылась в грунт  
20.2 (12.40) 1 Ил-4 Колесник ок 8 м с-з о. Кэри КОН (1 ТР, 2 СКР, 1 СКА)/герм. дозор с СКР "V 313" 1 АН + ТР 5000/промах -
26.2 (08.01) 1 А-20 Гептнер ок р-н м. Ристна КОН (1 ТР, 1 СКР)/ герм. ГС "Метеор", СКР "V 313" (или "V 303") 1 АН неиспр. торпеды  
27.2 (08.40) 1 А-20 Стрелецкий ок зап. Виндавы (57.25/20.50)/герм. – 57.20/20.38 ОТР/ герм. ТР "Монсун", ГС "Р. Мёринг", СКР "V 305" 1 АН + ТР 5000/промах = А-20 (= Стрелецкий)
27.2 (09.10) 1 А-20 Беликов ок р-н о. Найсаар ОТР/ СКР "V 302" 1 АН промах  
28.2 (07.56) 1 А-20 Гептнер ок р-н о. Осмусаар КОН (1 ТР, 1 СКР)/ ТР "Рюген", СКР "V 303", ? "V 310", "V 311" 1 АН + ТР 7000/промах -
29.2 (07.12) 1 Ил-4 Большаков ок сев. м. Тахкуна ОТР/? 1 АН + ТР 2500/промах -
1.3 (13.35) 1 Ил-4 Досов ок 8 м с-з о. Найсаар СКР/ СКР 3-й фл. СКР 1 АН промах  
4.3 (11.10) 1 А-20 Шарыгин ок р-н Либавы/герм. – 57.20/21.08 ОТР/ герм. ТР "Вестервальд" 1 АН промах или зарылась в грунт  
29.3 (10.45) 3 А-20 Волков, Пресняков, Шишков у-вр р-н бух. Кунда 4 ТЩ, 2 СКР, 2 СКА/ герм. дозор 1-й фл. ТЩ 3 АН промах  
7.4 (00.15) 1 А-20 Пресняков ок 6,5 м с-з о. Вайндло 1 ТЩ, 2 СКА/? 1 АН + ТЩ/промах  
7.4 (00.37) 1 А-20 Борзов ок 10 м ю-з о. Рухну КОН (1 ТР, 2 ТЩ, 1 СКА)/? 1 АН + ТН 12000/промах  
20.4 (02.54) 2 Ил-4 Дорошенко, Николаенко (несброс) у-п Таллин кор. на внешнем рейде 1 АВА не наблюдал  
25.4 (10.58) 1 А-20 Пучков ок 9 м с-з о. Осмусаар КОН (1 ТР, 1 ТЩ, 2 СКА)/? 1 АН промах  
27.4 (04.00) 1 Ил-4 Большаков ок 7 м ю-з м-ка Поркаллан-Калбода 2 ТЩ/? 1 АН + ТЩ/промах  
27.4 (05.35) 1 А-20 Шишков ок 36 м сев. м. Ристна ОТР/ фин. ТР "Хальвар H" 1 АН + ТН 6000/промах  
5.5 (07.56) 1 А-20 Кливцов ок 14 м ю-в м-ка Юссаре КОН (3 ТР, 5 ТЩ, 4 СКА)/? 1 АН + ТР 3000/промах  
5.5 (11.44) 1 Ил-4 Дорошенко ок р-н Пыхья-Ухти 1 ТЩ, 2 СКА/ СКР "ORe 17", баржа "В2Р" 1 АН промах  
5.5 (12.05) 1 А-20 Волков ок 9 м ю-з о. Мякилуото КОН (1 ТР, 12 СКА)/ герм. ТР "RO 1" 1 АН промах  
7.5 (23.00) 1 Ил-4 Большаков ок р-н о. М. Тютерс ОБК (1 ТЩ, 2 СКР)/? 1 АН промах  
8.5 (00.22) 1 Ил-4 Досов ок 12 м с-з о. Осмусаар ОТР/фин. ТР 1 АВА + ТН 6000/промах  
9.5 (17.40) 1 А-20 Пресняков ок Рижский зал. 57.17/23.40 ОТР/ герм. ВСУ "Бухарест" 1 АН промах  
21.5 (01.40) 1 А-20 Пресняков ок 9 м с-з о. Найсаар ОТР/? 1 АН + ТР 6000/промах  
22.5 (01.00) 1 А-20 Тарасов ок 14 м ю-з м-ка Бенгтшер КОН (3 ТР)/? 1 АН + ТР 6000/промах  
22.5 (17.15) 1 А-20 Евграфов ок 11 м сев. о. Найсаар 116 В 9 КОН (1 ТР, 2 СКР, 1 СКА)/ 6-я дозорная группа 1 АН + ТР 6000/промах  
22.5 (22.22) 1 А-20 Волков ок ю-з о. Осмусаар ОТР/? 1 АН + ТР ?/промах  
25.5 (01.15) 1 А-20 Гептнер ок 15 м юж. Утё/фин. 112 С 33 ОТР/ фин. ТР "Капелла" 1 АН промах  
25.5 (01.25) 1 А-20 Шишков ок 17 м зап. о. Осмусаар ОТР/ ТЩ "М 29" 1 АН + ТР 3000/промах  
25.5 (01.33) 1 А-20 Пучков ок 13 м сев. м. Тахкуна КОН (1 ТР, 2 СКА)/? 1 АН + ТР 4000/промах  
27.5 (00.53) 1 А-20 Евграфов ок 7 м с-з о. Найсаар КОН (1 ТР, 2 СКР)/? 1 АН + ТР 2500/промах  
27.5 (01.30) 1 А-20 Тарасов ок 8 м с-в м. Мерсрагс КОН (1 ТР, 1 СКА)/? 1 АН промах  
27.5 (01.35) 1 А-20 Пресняков ок - // - - // - 1 АН + ТР 5000/промах  
27.5 (01.40) 1 Ил-4 Большаков ок 13 м сев. о. Осмуссар КОН (3 ТР, 4 СКР)/? 1 АН + ТР 6000/промах  
27.5 (01.59) 1 А-20 Гептнер ок 7 м сев. м. Колкасрагс ОТР/ герм. ТР "Ингеборг" 1 АН + ТР 7000/+ ТР "Ингеборг" 895 брт  
3.6 (01.25) 1 А-20 Евграфов ок 13 м с-в м-ка Мерсрагс ОТР/? 1 АН не наблюдал  
3.6 (01.55) 1 А-20 Борисов ок 13 м ю-з м-ка Уте ОТР/? 1 АН промах  
4.6 (01.05) 1 А-20 Клевцов ок 6 м с-в о. Осмусаар ОТР/? 1 АН зарылась в грунт  
4.6 (01.15) 1 Ил-4 Досов ок 13 с-з о. Осмусаар ОТР/? 1 АН затонула  
4.6 (01.48) 1 Ил-4 Большаков ок зап. о. Эзель ОТР/? 1 АН + ТР 7000/промах  
4.6 (00.55) 1 А-20 Волков ок Ирбенский прол. ?/ ТР "А. Кристоферсен", СКР "V 314" 1 АН промах + 1 А-20 (Волков)
5.6 (01.10) 1 А-20 Тарасов ок 21 м зап. м-ка Овизи КОН (2 ТР, 3 СКР)/? 1 АН + ТР 5000/промах  
5.6 (01.17) 1 Ил-4 Николаенко ок 5 м ю-в м-ка Юссаре ОТР/? 1 АН + ТР 3000/промах  
5.6 (01.26) 1 А-20 Смольков ок 23 м с-з м-ка Тахкуна КОН (1 ТР, 2 СКР)/СКР "V 317" 1 АН + ТР 3000/промах  
14.6 (02.02) 1 А-20 Шишков ок 15 м с-з м-ка Тахкуна ОТР/ герм. МЗ "Линц" 1 АН + ТР 1500/промах  
15.6 (01.22) 1 А-20 Смольков ок 8 м с-в м-ка Мерсрагс ОТР/? 1 АН + ТР 2000/промах  
18.6 (00.45) 1 А-20 Гептнер ок 8 м с-з м-ка Мерсрагс ОТР/ герм. ТР "Фортуна" 1 АН + ТР 6000/промах  
19.6 (00.41) 1 А-20 Борисов ок 15 м ю-в м-ка Мерсрагс КОН (1 ТР, 1 СКР)/ герм. ТР "Нептун", SAT "Хелене" 1 АН + ТР 3000/промах  
20.6 (00.53) 1 А-20 Шишков ок 10 м с-в м. Колкасрагс ОТР/ герм. каботажный ТР "Антилопе" и ТР "М. Борнхофен" 1 АН промах  
20.6 (00.58) 1 А-20 Турбин ок 22 м с-з м-ка Тахкуна /герм. – 59.15/22.24 ОТР/ герм. ТР "Ландзее" 1 АН промах  
22.6 (01.00) 1 А-20 Евграфов ок 9 м юж. м. Сырве ОТР/? 1 АН + ТР 5000/промах  
22.6 (01.02) 1 А-20 Смольков ок 39 м сев. м. Ристна КОН (2 ТР, 4 СКР)/? 1 АН + ТР 4000/промах  
22.6 (?) 1 А-20 Гожев ок р-н Таллина ? 1 АН + ТР 3000/промах + 1 А-20 при посадке
23.6 (00.32) 1 А-20 (топ; 51 ап) Николаенко ок Палдиски ТР/ герм. МЗ "Эльзас" 2 ФАБ-250 + ТР 3000/ промах  
23.6 (01.00) 1 А-20 (топ; 51 ап) Пономаренко ок Палдиски ЭМ/ герм. ЭМ "Z 39" 2 ФАБ-250 + ЭМ/ = ЭМ "Z 39"  
23.6 (01.09) 1 А-20 (топ; 51 ап) Меркулов ок Палдиски СЗ/ герм. МЗ "Эльзас" 2 ФАБ-250 + СЗ/ промах  
30.6 (00.31) 1 А-20 (топ; 51 ап) Михайлов ок 59.07 с.ш./23.25 в.д. юж. о. Осмуссар ОТР (ТН 2000 т)/? 2 ФАБ-250 промах  
30.6 (00.55) 1 А-20 (51 ап) Захаров ок 17 м зап. Виндавы ОТР/ герм. ТР "Фила" (Phila) 1 АН промах  
30.6 (00.55) 1 А-20 Гептнер ок 14 м ю-в Ханко ОТР/? 1 АН промах  

Примечание: Все атаки, где номер части не оговорен, произведены самолетами 1-го гмтап.

[ Иллюстрации, первое полугодие 1944 г. ]

  Ил-4 в крейсерском полете над облаками.

  Схема торпедной атаки торпедоносца Гептнера на конвой госпитального судна «Рюген» 28.02.1944.
(из книги Kortals W. ... ihre Hilferufe erstickten im Meer. Vorpostenboote die unentbehrlichen Einheiten der Kriegsmarine im 2. Weltkrieg. Zeitgeschichtliche Dokumentation.)

    Экипаж торпедоносца «Бостон», подаренного советским летчикам американским артистом Ред Скелтоном. Слева направо:
стрелок-радист И. Трусов,
штурман 1-й эскадрильи капитан Н.Ф. Афанасьев,
командир звена 1-й эскадрильи капитан П.Ф. Стрелецкий.

  Капитан П.Ф. Стрелецкий у самолета «We Doo'd it».

    Капитан Стрелецкий Петр Федорович, капитан Афанасьев Николай Федорович.
Удостоены званий Герой Советского Союза 31.05.1944.

  Корабль наведения ночных истребителей (бывший вспомогательный крейсер) «Того», 1944 г.

  «Торпеда пошла!»

  Командир звена 3-й эскадрильи 1-го гмтап старший лейтенант А.З. Большаков.
Погиб в бою 18.07.1944.

  Летчик 2-й эскадрильи 1-го гмтап старший лейтенант Э.Г. Гептнер.
Погиб в бою 1.07.1944.

  Германский транспорт «Ингеборг», потопленный старшим лейтенантом Гептнером 27.05.1944.

  Экипаж командира звена 1-й эскадрильи 1-го гмтап старшего лейтенанта А.В. Преснякова.
Слева направо: стрелок-радист ст. сержант Ф.Н. Васильев,
капитан Александр Васильевич Пресняков,
воздушный стрелок сержант Лепехин,
штурман звена ст. лейтенант Н.Д. Иванов.
Ст. лейтенанты Пресняков и Иванов удостоены званий Герой Советского Союза 22.07.1944.

  Первый командир 51-го мтап майор Кузнецов Василий Михайлович.
Удостоен звания Герой Советского Союза 6.03.1945.

  Учебная торпедная атака торпедоносца «Бостон».

  Помощник командира 51-го мтап по летной подготовке майор Пономаренко Илья Неофитович.
Удостоен звания Герой Советского Союза 22.07.1944.

  Минный заградитель «Эльзас».

  Эскадренный миноносец «Z 39» в водах Финского залива, 1944 г.
Тяжело поврежден топмачтовиком Пономаренко на рейде Палдиски 23.06.1944.

  «Z 39» на испытаниях в августе 1945 г. (после передачи ВМС США).

  Командир 2-й эскадрильи 51-го мтап капитан Тихомиров Иван Васильевич.
Удостоен звания Герой Советского Союза 22.07.1944, погиб в бою 24.07.1944.

  Схема запирающего устройства плотины Свирской ГРЭС (поперечный разрез).

  Техническое решение на уничтожение запирающего устройства плотины
методом топмачтового бомбометания (виды сбоку и сверху).

  Разрушения шандоров плотины.
Вид со стороны верхнего бьефа.

  Разрушения шандоров (слева) и системы шлюза (справа) плотины Свирской ГРЭС.
Вид со стороны нижнего бьефа.

  К началу страницы