Архив 51-го минно-торпедного авиаполка КБФ

Мирослав Морозов

Морская торпедоносная авиация

Том I. Глава 3

Минно-торпедная авиация
Краснознаменного Балтийского флота


1943 г.

Для советских Вооруженных сил и всего народа 1943 год стал годом великих надежд и достижений. Уже в январе летчики Балтики отличились в ходе операции «Искра» – очередной и наконец-то успешной попытки прорыва блокады Ленинграда. «Ильюшины» и СБ, ведомые пилотами 1-го гвардейского минно-торпедного авиаполка, участвовали в этих событиях как обычные бомбардировщики, нанося ночные удары по станциям, аэродромам и населенным пунктам – узлам сопротивления противника. После прорыва блокады в феврале и марте последовали новые операции, целью которых являлось расширение коридора, связывавшего Ленинград с центральными районами страны. К сожалению, успехами они не увенчались, хотя и отняли много времени и сил. На 1 января боевой состав полка включал 7/6 Ил-4, 3/3 ДБ-3Б, 7/6 СБ и, естественно, этого было очень мало для того, чтобы отвлекаться на решение каких-либо второстепенных задач, а именно такими воспринимались командованием Ленинградского фронта любые действия на морском театре. В результате удельный вес самолето-вылетов, совершенных Ил-4 1-м гмтап в интересах борьбы на сухопутном фронте составил в первом квартале года 47% (100 из 213). Наиболее плотным график вылетов оказался в январе, когда «ильюшины» совершили 68 ночных вылетов на бомбежку станций Луга, Мга и Красногвардейск (Гатчина), а также 23 вылета на ночную блокировку вражеских аэродромов. С завершением активной фазы боевых действий на суше обстановка изменилась. 13-я воздушная армия Ленинградского фронта получили подкрепления, а с авиации флота наконец-то была снята задача прикрытия ладожской «Дороги жизни». Все это давало надежду на более активное проведение флотом очередной летней кампании.

Необходимо отметить, что роль главной ударной силы флота на коммуникациях противника по представлениям нашего командования по-прежнему принадлежала подводным лодкам. Соответственно, ВВС, как и в кампании предыдущего года, должны были играть роль сил, обеспечивающих подлодки: дезорганизовывать дозорную службу противника, наносить удары по группам охотников, срывать постановку минных полей и т.д. В кампании 42-го года, когда немногочисленная флотская авиация в основном была скована выполнением сухопутных задач, такое разделение обязанностей было единственно возможным, но после потерь, понесенных подводными силами к концу кампании, и возрастания мощи ВВС в начале 1943 г. данный стереотип следовало бы пересмотреть. В конечном итоге роль главной ударной силы все равно перешла к морской авиации, но этому предшествовал многомесячный период распыления сил. Рассмотрим все происходившее по порядку.

Первой, как и в прошлом году, из всех «морских» задач на повестку дня вышла постановка мин. План минирования был составлен еще в декабре 1942 г. и отличался большей продуманностью по сравнению с предыдущим. В первую очередь это выражалось в перенесении основных усилий на минирование таллинской бухты, поскольку именно Таллин являлся главным транспортным узлом морских коммуникаций противника в северной части Балтийского моря. Параллельно решили продолжать минировать подходы к Хельсинки. План постановок выполнялся в два этапа. На первом, между 21 и 24 февраля нашим летчикам удалось выставить 14 мин у Таллина и 11 у Хельсинки. Из-за тяжелых погодных условий в восьми случаях «ильюшины» не дошли до цели и сбросили мины у запасных объектов (в т.ч. 6 в проливе Бьерке-зунд и 1 у Котки). Во всех случаях использовались мины АМГ-1, поскольку из-за наличия ледяного покрова использовать неконтактные мины не представлялось возможным. Углубление мин устанавливалось на 3 метра, что соответствовало осадке достаточно крупного судна. Не обошлось и без потерь – вылетевший вечером 22 февраля ДБ-3Б в Углово не вернулся. Пропал без вести экипаж замполита полка майора Бушихина, воевавшего на фронте с первого дня войны и пользовавшегося законным уважением подчиненных.

В середине марта выполнение плана минных постановок возобновилось. На этот раз в интервале с 16 по 26 марта удалось выставить 51 мину. 31 приводнилась в районе Таллина, 18 – между полуостровом Поркалла-Удд и Хельсинки, 2 были сброшены аварийно. Фактически в каждой ночной постановке принимал участие весь исправный состав полка. Главную задачу выполняли 5-7 Ил-4, которые, вылетая одиночным порядком, успевали в течение ночи совершить по два вылета. В каждом случае самолет брал по одной АМГ-1 (лишь один раз – 26 марта – были сброшены 6 А-1-4, причем впервые «ильюшины» поднимали по две таких мины), сбросить которую следовало с высоты 250-300 м. Огонь зениток на такой высоте был бы смертелен, поэтому в каждом случае приходилось тщательно планировать боевые курсы и корректировать их с изменением группировки ПВО противника.

ДБ-3Б и СБ, как правило, использовались в составе отвлекающих сил. Таким же одиночным порядком в течение ночи они бомбили Таллин или Хельсинки, отвлекая на себя огонь зенитных средств и маскируя постановку мин. Не редко для этих же целей привлекались МБРы. Новых потерь удалось избежать, хотя 24 марта один из «илов» серьезно пострадал при вынужденной посадке. Поскольку на следующий день на подходах к Таллину подорвался и затонул германский пароход «Бунгсберг» (1504 брт), общий итог оказался в нашу пользу. 14 апреля на другой АМГ в районе острова Аэгна подорвался сетевой заградитель «NT 14» (бывший ледокольный буксир «Симсон»; 110 брт). Из 21 немецкого моряка спаслось лишь двое. Впрочем, если учесть, что успехи были достигнуты применением морально устаревших контактных мин, они оказались скорее случайными, чем закономерными. Еще в самом начале наших минных постановок немцы развернули в Таллиннской бухте корабельные дозоры, укомплектованные тральщиками 31-й флотилии и сторожевыми катерами флотилии охраны побережья «Остланд». Пролет каждого самолета и места сброса мин тщательно фиксировались, а днем тральщики тралили фарватеры в отмеченных местах. Районы, находившиеся за пределами сети фарватеров тралились по остаточному принципу, а как правило, просто закрывались для плаванья. При такой организации подрывы происходили только тогда, когда корабли по какой-то причине выходили за пределы контролируемой сети фарватеров, а сброс мин в этой точке не замечался.

Перечисляя круг задач, к решению которых в 43-м привлекались летчики торпедоносцев, нельзя не упомянуть о ночных бомбардировках портов противника. По сравнению с предыдущими годами войны методы выполнения этой задачи совершенно не изменились – небольшие группы бомбардировщиков или даже одиночные машины бомбили базы с высот от одного до двух километров. Все цели находились у береговой черты, характерные очертания которой помогали штурманам их отыскивать. Иногда, в условиях низкой облачности приходилось сбрасывать бомбы по расчету времени. Эффективность таких налетов не могла быть высокой хотя бы если принять во внимание наряд выделявшихся сил. Например, Таллин в течение января бомбил один Ил-4, в феврале 6 Ил-4 и 9 СБ, в марте 6 Ил-4 и 15 СБ. Хельсинки в январе не бомбили, в феврале туда слетали 4 Ил-4 и 5 СБ, в марте – 13 Ил-4 и 10 СБ. Из приведенных цифр может показаться, что темп ударов постепенно нарастал. Это не так: в апреле на Таллин слетал всего лишь один СБ, а Хельсинки вообще не подвергались воздействию. Дело в том, что вылеты на бомбоудары планировались штабом ВВС флота по остаточному методу в те дни, когда не было заявок от сухопутных войск, отсутствовали задолженности в выполнении плана минных постановок и т.д. Трудно сказать, задумывался ли кто-нибудь в штабе ВВС над эффективностью подобных ударов – в немецких оперсводках они, как правило, вообще не отражались. Просто были исправные самолеты, некоторое количество опытных летчиков, умевших пилотировать в сложных метеоусловиях и «свободное время» – почему бы им не слетать?

31 марта в преддверии летней кампании командующий флотом адмирал В.Ф. Трибуц издал новую директиву, согласно которой главной задачей авиации флота считалась борьба с неприятельскими кораблями, причем не только в базах, но и на водных плесах. Основной же целью этой борьбы являлась дезорганизация вражеской системы противолодочной обороны и срыв постановок новых минных заграждений в Финском заливе. Информация о том, что противник начал подготовку к отражению нашего нового «подводного наступления» своевременно попала к разведке КБФ, но что именно происходит, оставалось неясным. На самом же деле немцы еще 24 марта приступили к постановке мин в самой узкой части Финского залива – между островом Найссаар и полуостровом Порккала-Удд, но, что еще хуже, начали ставить поперек залива двойное сетевое заграждение. Эта механическая преграда не оставляла нашим подводникам ни малейшего шанса на прорыв в Балтийское море. Соответственно, и все усилия авиации совершались впустую. 1-й гмтап не стал здесь исключением.

На 1 апреля в составе части имелось 3 ДБ-3Б, 10 Ил-4, 6 СБ и 8 только что полученных «Бостонов» (один из них неисправный оставался в Мурманске). Большинство опытных пилотов попало в перегоночную команду, и в течение ближайших месяцев дважды вылетели в Красноярск за новыми партиями американских машин. С учетом этого боевая деятельность части не могла быть слишком интенсивной. 15 апреля, впервые с декабря 1942 г., два торпедоносца вылетели на «свободную охоту», но, ничего не обнаружив, вернулись в базу. С таким же результатом закончилось и подавляющее большинство других вылетов в тот месяц. Единственная атака состоялась 16-го, когда один из «илов» безуспешно сбросил торпеду по небольшому транспорту (возможно, остову транспорта «Эстиранд») у острова Прангли. Подобный результат не удивляет – помимо того, что в части отсутствовали наиболее опытные летчики, сама отправка торпедоносцев в Финский залив была обречена на безуспешность. Дело в том, что противник не осуществлял перевозок по заливу восточнее меридиана Таллина за исключением финских шхер, куда наши самолеты не посылались. Что же касается борьбы с минными и сетевыми заградителями, то они выходили на свои постановки по ночам или в условиях плохой видимости, и нам ни разу не удалось застигнуть их в море. К середине месяца немцы и финны завершили создание противолодочного рубежа в западной части залива и с 14 апреля приступили к подновлению минных полей в районе острова Гогланд. Помешать им наличными силами мы не могли.

Таблица №3.3.1. Движение самолетов Ил-4, ДБ-3Б и А-20 в 1-м гмтап в 1943 г.

Месяц В наличие на 1-е число Ил-4+ДБ-3Б+А-20 Поступление* Ил-4+ДБ-3Б+А-20 Потери боевые/эксплуатационные Ил-4+ДБ-3Б+А-20 Отвод Ил-4+ДБ-3Б+А-20
1.43 7+3+0 - -/1+0+0  
2.43 6+3+0 0+1+0 0+1+0/-  
3.43 6+3+0 5+0+8 - 1+0+0
4.43 10+3+8 - - 0+0+7
5.43 10+3+1 1+0 -/3+0+0 1+3+0
6.43 7+0+1 1+2+10 1+0+0/- -
7.43 7+2+11 0+1+5 - 0+0+1
8.43 7+3+15 0+0+10 - -
9.43 7+3+25 1+0 0+0+2/0+0+1 1+0+0
10.43 7+3+22 - 0+0+2/0+0+1 -
11.43 7+3+19 4+0 1+0+1/- -
12.43 10+3+18 - -/0+0+1 1+0+4
1943   12+4+33 2+1+5/4+0+3 4+3+12

Примечания:
* За исключением 5 Ил-4, полученных в марте и 3, полученных в ноябре из 1-го запасного авиаполка все остальные машины поступали в часть из ремонтных органов. Туда же в подавляющем большинстве случаев осуществлялся и отвод самолетов Ил-4.
Восемь "Бостон-3" получены 10.3.1943 в Ваенге, после чего семь перегнано на КБФ. Семь "Бостон-3" в апреле и 1 в июле переданы в 15-й орап. С июня самолеты типа А-20Ж поступали из Красноярска.
Кроме того, в полку до октября имелись самолеты типа СБ (7 на 1.1.1943, 1 СБ и 2 УСБ на 1.10.1943).

20 апреля адмирал В.Ф. Трибуц дал новые указания, на этот раз уже непосредственно касающиеся действий авиации по обеспечению выхода подлодок в море. Минно-торпедной авиации ставились задачи нанесения ударов по вражеским противолодочным дозорам и уничтожения минных полей. Последнее планировалось достигнуть ковровыми бомбардировками. Наверное, в штабах понимали малую эффективность подобных действий, но никаких эффективных средств борьбы ни с минной опасностью, ни с минно-заградительными силами противника флот не имел. С 23 апреля по 7 мая 1-й гмтап совместно с МБРами 58-й отдельной эскадрильи произвел 120 самолето-вылетов на бомбардировку акватории в районе острова Гогланд, сбросил 646 бомб, после чего наблюдалось «до 40 сильных взрывов – предположительно мин». Только Ил-4 в апреле и мае затратили на выполнение этой задачи 38 самолето-вылетов, сбросив 256 ФАБ-100 и 209 ПЛАБ-100. Стоит отметить, что даже если отбросить несколько тысяч мин, выставленных на гогландском рубеже еще в кампанию 1942 г., только между 10 апреля и 15 мая 1943 г. немцы и финны выставили здесь же еще 2651 мину. Впрочем, по имеемым к настоящему времени данным, все три выходившие подводные лодки смогли форсировать гогландский рубеж, но попытка продвинуться дальше на запад стала для двух из них роковой. Противник потопил «Щ-408» и «Щ-406» и только благодаря необычайному везению «Щ-303» капитана 3 ранга Ивана Травкина удалось вернуться назад. От него-то командование впервые и узнало о существовании противолодочной сети, перегораживающей залив. Лишь 6 июня эти данные были подтверждены аэрофотосъемкой.

Для 1-го авиаполка полеты на бомбардировку минных заграждений оказались не только бесполезной тратой времени и сил, но и косвенной причиной негативных кадровых перестановок. Дело в том, что в ночь на 2 мая при снятии с «ильюшина» неиспользованной бомбы ПЛАБ-100 произошла катастрофа. Сильный взрыв убил не только нарушившего инструкции техника, но и нанес повреждения пяти Ил-4. Два из них сгорели полностью. С формулировкой «за невыполнение приказа командования» были преданы суду командир полка Челноков, инженер Морозов и инженер по вооружению Лебедев. Звезда Героя спасла Челнокова, но с командованием полком ему пришлось расстаться. Последовал перевод в ВВС Черноморского флота на должность помощника командира 8-го гвардейского штурмового авиаполка. Однако судьба обошлась благосклонно с талантливым летчиком. В январе 1944 г. он вновь дослужился до должности командира полка, в августе стал командиром 9-й штурмовой авиадивизии ВВС КБФ и в том же месяце был удостоен второй Золотой Звезды.

Командиром же 1-го гвардейского с 6 мая стал майор А.Н. Дарьин. В многочисленной литературе и мемуарах, посвященных части он, как правило, вообще не упоминается. Лишь историограф полка журналист Львов в своей книге, не называя личности нового командира, написал: «офицер, сменивший Челнокова, оказался неподготовлен к осуществлению крутого поворота к боевым действиям на море и сам на боевое торпедирование не летал». И действительно, Дарьин до назначения в 1-й гмтап служил на должности помощника командира 52-го дбап ВВС ТОФ. До апреля 1942 г. эта часть являлась 14-м дбап ВВС РККА, следовательно, служивший в ней с 1937 г. Дарьин никакой подготовки к роли командира минно-торпедного полка получить не мог. 29.9.1943 он был снят с должности приказом НК ВМФ с формулировкой «за бездеятельность и плохую организацию службы в полку» и назначен на ЧФ командиром эскадрильи 5-го гмтап. Там он воевал, не вызывая никаких нареканий до августа 1944 г., когда и погиб. Думается, что еще большую ответственность за «плохую организацию службы» должны нести те, кто назначил неподготовленного Дарьина на столь высокую должность в действующей армии. Фактически обязанности командира в это время исполнял помощник командира полка по летной подготовке и воздушному бою майор И.Н. Пономаренко, а в вопросах организации полетов на «свободную охоту» активно участвовал инспектор по технике пилотирования 8-й авиабригады (с июля – 8-й минно-торпедной дивизии) майор И.И. Борзов.

Забегая вперед, хотелось бы сказать пару слов относительно места 1-го гмтап в оргштатной структуре ВВС КБФ. Как известно, с начала войны он входил в состав 8-й бомбардировочной авиабригады, которую летом 43-го преобразовали в дивизию с сохранением номера. С марта 1943 г. после назначения Е.Н. Преображенского на вышестоящую должность командиром бригады стал полковник А.Н. Суханов, командовавший ей еще в период Советско-финляндской войны. С октября 1941 г. бригада объединяла в своем составе все ударные (кроме штурмовых) авиаполки ВВС флота, а летом 1942 г. в ее состав ввели 21-й истребительный полк. Последний предназначался для сопровождения бомбардировщиков, но имевшиеся на его вооружении истребители Як-1 могли осуществлять это только в восточной части Финского залива. По той же причине по пальцам можно было пересчитать случаи взаимодействия с пикирующими бомбардировщиками Пе-2, которыми был вооружен 73-й бап (с января 1944 г. 12-й гвардейский пикировочно-бомбардировочный полк). С преобразованием бригады в дивизию ситуация не изменилась – соединение числилось таковым лишь на бумаге. Если не считать периодического сопровождения торпедоносцев «яками» при пролете через восточную часть залива минно-торпедный полк воевал обособлено, не будучи ничем и никем обеспеченным.

В мае 1-й гмтап подвергся некоторой реорганизации. На аэродроме Приютино осталось лишь боевое ядро части в составе 3-й краснознаменной эскадрильи капитана Г.Д. Васильева (в марте сменил на этой должности майора Дроздова) на Ил-4 и часть 2-й эскадрильи, имевшей на вооружении СБ. 1-я и вторая половина 2-й эскадрильи находились в Богослово, где осваивали новые «Бостоны». Процесс этот оказался длителен, поскольку значительная часть прибывших на пополнение полка летчиков только закончила училища, а сами самолеты нуждались в переоборудовании под отечественные стандарты. На боевое ядро тем временем легла значительная нагрузка. Бомбардировщики продолжали «тралить» минные поля, а в период непосредственного прорыва подводных лодок (22-30 мая) бомбили с больших высот корабельные дозоры противника – безуспешно. В дополнение к этому 12 мая командующий флотом приказал подновить минные поля у Таллина и Котки. Организация постановок в целом повторяла мартовскую, за исключением того, что в связи с увеличением светлого времени суток самолетам не удавалось произвести более одного вылета за ночь. В результате 17-19 мая на подходах к Котке были сброшены 16 АМГ-1, а между 20 и 26-м числами у Таллина – 16 АМГ и 2 А-1-4. В четырех случаях самолеты избавлялись от мин в запасных районах, либо аварийно. Единственный известный успех был достигнут 27 мая, когда у острова Аэгна подорвался на мине АМГ и затонул немецкий мобилизованный сторожевой корабль «ORe 35». Любопытно заметить, что сторожевик погиб не в результате случайного подрыва, а при попытке вытралить обнаруженную им мину АМГ. К счастью, все эти вылеты не привели к новым потерям. Кроме уже описывавшейся катастрофы 2 мая полк лишился только одного Ил-4, разбившегося при приземлении 31-го числа.

Боевая деятельность торпедоносцев в мае осуществлялась по остаточному принципу, да и чего от нее следовало ожидать? Поскольку посылать одиночный самолет в насыщенный истребителями Финский залив в хороших метеоусловиях было равносильно самоубийству, торпедоносцы вылетали только при низкой облачности или в дождь. Практически во всех случаях эти же условия заставляли летчиков поворачивать в базу, не обнаружив противника. Так закончились вылеты 11, 13 и 14 мая. В дальнейшем полк переключился на минные постановки и на две недели о вылетах на «свободную охоту» забыли. Когда в конце к мая к ним решили вернуться, кого-то осенила идея: зачем летать в плохую погоду в «пустой» залив, когда можно искать противника на просторах Балтики? Как это ни парадоксально может звучать, но при действиях в глубоком тылу противника торпедоносцы подвергались куда меньшей опасности, чем вблизи линии фронта. Дело в том, что система ПВО на оккупированной территории СССР, включая прибалтийские республики, немцами не создавалась – на это у них просто не хватало сил. Если не считать зенитного вооружения самих судов, торпедоносцам угрожали только фронтовые истребители при перелете линии фронта или пролете над Финским заливом, а от них можно было легко уклониться, построив маршрут выше слоя облачности.

Перед рассмотрением конкретных боевых дел балтийских «охотников», хотелось бы подчеркнуть, что в тот период в открытой части моря для них сложилась исключительно благоприятная обстановка. Какая-либо система ПВО коммуникаций отсутствовала, как и система конвоев. После начала ледостава в конце 1942 г. и последовавшего вслед за этим сворачивания действий советских подводных лодок командование противника разрешило судам возобновить одиночное плавание. Не прекратилось оно и весной 1943 г. – выход из Финского залива был надежно перекрыт сетями, в результате чего оставшаяся часть Балтики фактически превратилась в немецкое внутреннее море. В конвоях по нему ходили только госпитальные суда «Браке» и «Роберт Мёринг», для эскортирования которых штаб FdM выделил пару кораблей из состава 3-й флотилии сторожевиков. Кроме того, море ежедневно в любых направлениях пересекали десятки больших и малых транспортных и рыболовных судов Германии, Финляндии, Швеции и Дании. Лишь некоторые из крупных немецких судов имели на вооружении малокалиберные зенитные орудия. Командование противника на театре совершенно не контролировало эти рейсы, а о том, что с судами что-либо случалось, узнавало из сообщений SOS, от других судов либо береговых постов. Капитаны мелких судов, не имевших радиостанций, нередко докладывали о замеченных «аномальных» явлениях после прихода в порт, объясняя их природу в меру своих знаний.

Из наличных документов не совсем ясно принимало ли во внимание командование противника возможность появления на этих коммуникациях советских самолетов. Действия наших торпедоносцев в Финском заливе в 1942 г. не произвели на немцев никакого впечатления, и ни в одном общем отчете о них даже не упоминалось. В любом случае для организации надежной ПВО внутренних коммуникаций у немцев просто не было сил. Видимо, это диктовало и логику дальнейшего отношения к воздушной угрозе – в немецких штабах упорно делали вид, что ее не существует, иногда доходя в этом стремлении до абсурда. Впрочем, обо всем по порядку.

Первый вылет на дальнее крейсерство состоялся в ночь на 28 мая. В 00.13 с аэродрома Приютино поднялся Ил-4 пилотируемый капитаном И.Г. Шамановым (штурман М.В. Лорин). В коротких сумерках белой ночи торпедоносец прошел на большой высоте над территорией Эстонии, а затем, снизившись, начал поиск над Рижским заливом. Незадолго до трех часов, когда самолет достиг района острова Рухну, показалась одиночная цель, классифицированная экипажем как 5000-тонный транспорт. Торпедоносец лег на боевой курс и сбросил торпеду, которая по наблюдению летчиков попала в носовую часть судна. Шаманов решил не рисковать, и для возвращения избрал другой маршрут. Долетев почти до Риги, он встретил мощную облачность, поднялся над ней и далее по приборам дошел до озера Ильмень, откуда через Чудово и Волхов вышел на свою территорию. Определившись на местности, экипаж взял верный курс, и утром приземлился на родном аэродроме. К сожалению, истинный результат атаки Шаманова не известен до сих пор, но то, что экипаж продемонстрировал высокое мастерство и мужество сомнений не вызывает.

Перспективность нового метода лишний раз подтвердилась на следующий день, когда вылетевший в плохую погоду на поиск в Финский залив «ильюшин» снова вернулся ни с чем. В ночь на 2 июня в дальний полет ушел Ил-4, ведомый Героем Советского Союза (удостоен звания 22.2.1943 за успехи, достигнутые в предыдущем году) капитаном В.А. Балебиным. Подробно рассмотрим время, маршрут и профиль полета, поскольку он был весьма характерен для «охотников», действовавших в 43-м году. Взлет в 00.07 с аэродрома Углово, Сестрорецк (высота 600 м), остров Лавенсари (1000 м), полуостров Ханко (3000 м), Мариенхамн на Аландских островах (1100 м), снижение до высоты 200 м. Вскоре после двух часов на дистанции 5 км обнаружено одиночное судно водоизмещением около 5000 т, идущее курсом 190 градусов. Снижение до высоты 15 м, выход на боевой курс, с дистанции 100 метров сброшена торпеда. Наблюдается попадание и взрыв в кормовой части, погружение. По финским данным атаке подвергся пассажирский пароход «Арктурус» (2156 брт), имевший на борту 225 человек пассажиров, но торпеда в него не попала. Обратный маршрут: финский город Лувиа (5000 м), Муохнорви (6500 м), Кексгольм (8700 м), Ладожское озеро (8000 м), Новая Ладога (3000 м), посадка в Приютино в 05.38. Общая продолжительность полета 5 часов 31 минута.

На следующую ночь вылетело два Ил-4, но им не удалось обнаружить целей. 6-го числа наконец-то был достигнут первый достоверный успех. Один из двух «илов», «охотившихся» в эту ночь (пилот – лейтенант А.И. Разгонин) обнаружил на входе в Ирбенский пролив небольшой конвой. По немецким данным никаких конвоев в этот период по Балтике не водилось, просто на этом оживленном перекрестке нескольких коммуникаций в тот момент одновременно находилось несколько судов. Получилось так, что Разгонин выбрал далеко не самое крупное из них – пароход «Хайнрих фон Плауэн» (1746 брт), в то время как рядом находилось госпитальное судно «Браке» (5347 брт; в его охранении находились корабль-ловушка «Шифф 47» и сторожевик «V 303») и пароход «Сириус» (998 брт). С борта «Плауэна» заметили самолет типа «Веллингтон», не обнаруживший каких-либо враждебных намерений, а спустя 10 минут, в 02.33 по среднеевропейскому времени, судно потряс подводный взрыв. Еще через 20 минут транспорт затонул, унеся на дно моря трех членов экипажа.

Немецкое командование не сразу связало подводный взрыв с самолетом. Версию об атаке подводной лодке после некоторых раздумий отклонили, то, что судно могли поразить бомбой, категорически отрицал сам экипаж. Лишь спустя два дня, с получением от финнов данных о торпедной атаке «Арктуруса» в ЖБД FdM появилась запись о том, что «Хайнрих фон Плауен» скорее всего потопил торпедоносец. Разница же во времени между обнаружением самолета и взрывом по всей вероятности объяснялась тем, что экипаж заметил Ил-4 не в момент торпедной атаки, а раньше, до того, как Разгонин вышел в темную часть горизонта, откуда он и стрелял. Несмотря на этот вердикт, из Финского залива для траления района потопления прислали несколько моторных тральщиков 1-й флотилии. Режим перевозок на театре не изменился. Таким образом, ни осложнить перевозки, ни оттянуть сколько-нибудь заметную часть сил немецкого флота из Финского залива в результате этого успеха нам не удалось. Немецкий флот потерял торговое судно, но еще раньше, в 1941 г. его лишились мы – дело в том, что на пятые сутки войны «Хайнрих фон Плауэн», называвшийся тогда латышским пароходом «Аарне», был захвачен наступающими частями вермахта в Виндаве.

8 июня для крейсерства в просторах Балтики вылетела еще одна пара, из состава которой старший лейтенант П.А. Колесник доложил об успешной атаке небольшого судна в районе Аландских островов. Последний вылет воздушных крейсеров в июне стал их первой потерей. 17 июня из полета не вернулся «ильюшин» старшего лейтенанта Евгения Белова. По воспоминаниям сослуживцев перед гибелью Евгений успел передать по радио, что его над Финляндии атакует истребитель. Это подтверждается финскими материалами, согласно которым в этот день в районе города Каннас финский «мессершмитт» из эскадрильи LeLv 34 (пилот Lauri O. Jutila) сбил одиночный ДБ-3Ф. Экипаж Белова дорого продал свою жизнь, сбив перед смертью и самого финского летчика, имевшего на своем счету 7,5 побед. Очевидно, при возвращении летчику не удалось найти спасительную облачность, и при длительном полете над вражеской территорией его перехватила система ПВО. Даже несмотря на это общий итог июньских полетов можно оценить как вполне удачный, однако продолжения долгое время не было...

Таблица №3.3.2. Деятельность торпедоносцев 1-го гмтап в 1943 г.

Месяц Число сам., которые могли привлекаться к полетам на "свободную охоту" на начало месяца Число с/в Ил-4+А-20 Общий расход торпед/по целям Результаты по докладам летчиков Подтвержденные результаты Потери
1-3.43 9 (средн.) - - - - -
4.43 13 14 1/1 - - -
5.43 13 6 1/1 + 1 ТР - -
6.43 7 10 7/3 + 3 ТР + 1 ТР 1 Ил-4
7.43 9 11* 10*/4 + 4 ТР - -
8.43 10 23 15/9 + 5 ТР, 2 СКР = 1 ТР -
9.43 10 44+2 30/25 + 16 ТР, 2 ТН, 1 маяк + 2 ТР, 1 СКР, = 1 ТР -
10.43 10+22 29+34 49/37 + 17 ТР, 1 ТН, 1 ТЩ   2 А-20
11.43 10+19 10+41 20/11 + 3 ТР + 1 ТР 1 Ил-4 и 1 А-20
12.43 13+18 0+10 2/1 - - -
Итого 15 (средн.) 144+90 132+3/ + 52 ТР и ТН, 1 маяк, 2 СКР, 1 ТЩ + 4 ТР, 1 СКР, = 2 ТР 2+3

Примечание:
* В том числе 3 вылета и 3 сброшенные торпеды по противолодочным сетям на Нарген-Поркаллауддском рубеже.

Еще в начале мая «генеральная линия» руководства сделала очередной зигзаг. Нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов приказал «считать борьбу с железнодорожными и автомобильными перевозками противника одной из важнейших задач военно-воздушных сил». В очередной раз планы использования минно-торпедной авиации были переработаны и с начала второй декады июня переключены на сухопутное направление. «Ильюшины» неоднократно по ночам бомбили восстанавливаемый противником мост через реку Нарова (уничтожен Пе-2 21 мая; за месяц 17 с/в, сброшено 15 ФАБ-500, 26 ФАБ-250 и 7 ФАБ-100), а затем аэродромы немецких перехватчиков (11 с/в). В этот месяц на действиях ВВС КБФ начал оказывать серьезное влияние бензиновый кризис, пригвоздивший «илы» к аэродромам до третьей декады июля. В результате количество вылетов самолетов полка в июне по сравнению с маем упало в 2,5 раза (217 в мае и 87 в июне), а Ил-4 – почти в три раза (120 и 44 соответственно). С 22 июля они начали вылетать для бомбардировки противолодочных сетей, поскольку народный комиссар ВМФ приказал подводным силам флота предпринять новую попытку вырваться из залива. В первый день налетов торпедоносцы сбросили по сетям три высотных торпеды, а в дальнейшем бомбардировщики добавили к этому еще 240 ФАБ-100. Прибывшая в район сетей 7 августа подводная лодка «С-9» несколько раз пыталась найти образовавшиеся проходы, но безуспешно. Она сама выпускала по сетям торпеды, но даже несмотря на это никаких результатов достигнуть не удалось. При возвращении субмарина погибла, а еще раньше при попытке «поднырнуть» под сети в глубоководном проходе затонула «С-12» – немцы перекрыли проход донными минами. 30 самолето-вылетов 1-го авиаполка оказались затрачены на задачу, решения которой на тот момент не существовало. В то же время крейсерские полеты, имевшие полную возможность заменить результаты прорыва двух субмарин, оказались чуть ли не на последнем месте. В течение месяца их произвели всего восемь (всего Ил-4 в июле 45 с/в), причем лишь четыре завершились атаками. 22 июля Разгонин доложил об уничтожении 8-тысячного транспорта в Рижском заливе. На следующий день успехов добились экипажи капитанов А.З. Пяткова и комэска 3-й эскадрильи Г.Д. Васильева. Первый достиг успеха, атаковав транспорт в 4-5 тысяч тонн почти у самой Риги, второй – потопив в Ирбенском проливе судно чуть большего размера. Утром 25 июля почти в том же месте транспорт в 5-6 тысяч тонн атаковал старший лейтенант Ю.Э. Бунимович. По его донесению торпеда отправила цель на дно, но сам Ил-4 впервые за все дальние полеты подвергся преследованию двухмоторных истребителей. Летчику удалось скрыться в облаках, но враг на этом не успокоился, и спустя 20 минут торпедоносец подвергся новой атаке воздушного противника.

Документы противника никак не комментируют эти случаи за исключением одного – атаки Г.Д. Васильева 23 июля. Нападению подверглась стоявшая на якоре плавбаза катеров-тральщиков «MRS 12». По утверждению командира плавбазы торпеда прошла под судном и затонула без взрыва. Командующий тральщиками контр-адмирал Бёмер отказался поверить в произошедшее, поскольку плавбаза имела осадку 5,6 м и стояла в точке с глубиной 9 м. Казалось невероятным, что стальная рыбина умудрилась пролезть в 3,5-метровое «окно»! По-видимому, командир плавбазы оказался обижен таким недоверием, и решил во что бы то ни стало найти торпеду. Его поиски увенчались успехом 17 августа – со дна подняли целехонькую 45-36АН. Впрочем, к тому времени скептицизм адмирала по поводу русских торпедоносцев заметно поубавился.

С августа, после того, как стало окончательно ясно, что лодки в море не выйдут, командование КБФ наконец-то начало решительный поворот морской авиации в сторону моря. Впрочем, поскольку подготовка экипажей «Бостонов» все еще продолжалась, наличный состав сил ограничивался 7 Ил-4, 3 ДБ-3Б и 1 СБ. Самолеты, часть из которых эксплуатировалась с первого дня войны, использовались с максимальным напряжением. Иногда летчики успевали слетать на ночную минную постановку, а днем пара экипажей уже посылалась на поиск кораблей противника с торпедами. Перебои с бензином прекратились, и в августе Ил-4 удалось слетать на выполнение боевых заданий 122 раза – больше, чем в какой-либо другой месяц 43-го.

Новый тур минных постановок начался 8 августа, в связи с увеличением продолжительности темного времени суток. И на этот раз основными районами являлись Таллин и Хельсинки, а запасными – финский порт Котка и бухта Кунда на побережье Эстонии. Тактика действий осталась без изменений, однако на этот раз подавляющее большинство выставленных до 23-го числа мин (89 из 109) составляли английские неконтактные А-1-4. Впервые нами использовались приборы кратности, заставлявшие мину сработать лишь по прошествию определенного по счету корабля. На минах, выставленных в августе, приборы кратности устанавливались на 3-9 импульсов, что значительно повышало противотральную стойкость заграждений. Из районов постановок на первом месте был Таллин (67 мин), на втором – Хельсинки (26). 6 АМГ и 1 А-1-4 было сброшено у Котки. Немцы оказались в целом подготовленными к подобному обороту событий. Еще раньше они перебазировали на театр 2-э эскадрилью 1-й группы самолетов-тральщиков Ju-52МS. Ежедневным облетом они подрывали 2-3 мины, а именно такое количество, по-видимому, ложилось на фарватерах из числа 10-12 мин, выставляемых в течение ночи.

Значительно возросло число вылетов на «свободную охоту». В августе оно возросло до 23, что было больше, чем за два предшествующих месяца вместе взятых. В семи случаях пилоты доложили о результативных атаках. Две из них произошли в Финском заливе против сторожевых кораблей и, несмотря на доклады, не увенчались успехом. Три раза (1 и 23 августа; в первые сутки дважды) Разгонин и Шаманов пытались бросать торпеды по судам в Рижском заливе и Ирбенском проливе, но подтверждения их успехам нет. То же можно сказать об атаке Колесника в районе Утё 26 августа. Подтвердился только доклад командира 3-й эскадрильи капитана Г.Д. Васильева, торпедировавшего на выходе их шхер в районе Турку 23 августа финский пароход «Гераклес» (5103 брт). Судно получило серьезные повреждения в носовой части, но в конечном итоге было отбуксировано в порт.

Увеличение активности не осталось незамеченным немецким командованием. Наиболее острую его реакцию, как ни странно, вызвало неудачное нападение П.А. Колесника на транспорт «Бремерхафен» (5355 брт). По наблюдению летчика торпеда вскоре после приводнения затонула, но капитан, должно быть, разрисовал атаку в таких красках, что штаб FdM запретил плавание невооруженных транспортов («Бремерхафен», несмотря на крупные размеры, не имел зенитного вооружения) восточнее меридиана 21 градус. Что же касается транспорта, то от своей судьбы он все равно не ушел – вечером 30.10.1944 его повредила группа советских штурмовиков из 8-го гшап. На «Бремерхафене», перевозившем беженцев из Курляндского котла, начался сильнейший пожар, не позволивший организовать спасательные работы, и утром 31-го пароход затонул севернее косы Хель, унеся на дно 410 человеческих жизней.

Сентябрь стал месяцем наибольших усилий и достижений летчиков 1-го гмтап, чему были свои причины. В середине месяца 1 и 2-я эскадрильи наконец-то закончили подготовку и перелетели из Богослово на новый, только введенный в эксплуатацию аэродром Каменка. Взлетная полоса здесь была шире и длиннее, чем в Приютино, а это значительно упрощало молодым пилотам взлет и посадку, особенно в темное время суток. Правда, 16 сентября при учебном вылете один «Бостон» все-таки потерпел аварию. Первой задачей для эскадрилий стал очередной тур по минированию Таллинской бухты и шхерных фарватеров в районе Хельсинки. По плану полку следовало выставить 220 А-1-4 и 30 новейших советских донных неконтактных мин АМД-500. В сентябре мины устанавливались на 2-5 импульсов, но впервые использовались приборы срочности, приводившие мину в боевое положение не сразу, а лишь по прошествию от 2 до 6 суток. Реальность помешала выполнить все намеченное. Отечественные мины оказались не готовы к использованию, а подготовка молодых летчиков позволяла вылетать только в лунные ночи. В итоге между 7 и 15 сентября А-20 и периодически привлекавшиеся Ил-4 сбросили 26 мин у Таллина, 36 у Хельсинки и 10 в запасных районах. Потерь не было до последней ночи операции, когда на аэродром не вернулись два «Бостона». Причины их гибели выявить не удалось, но поскольку противник на них не претендует, то остается предположить столкновение в воздухе. В любом случае сальдо оказалось в нашу пользу – 13 сентября на выходе из Хельсинки подорвалась плавбаза финской флотилии подводных лодок ледокол «Сису». Хотя судно получило серьезные повреждения, его удалось отбуксировать в порт. К сожалению, находившиеся вместе с ледоколом подводные лодки «Весихииси» и «Ику-Турсо» не пострадали. Не менее серьезная минная постановка создалась и у Таллина. По данным нашей разведки в течение августа – сентября порт не мог принимать суда в течение 20 дней. Немцы подтверждают что ведущий в Таллин фарватер закрывался для движения на 2 часа в первой половине августа и дважды на несколько часов в первой половине сентября. Согласно их данным потерь они не понесли, а повреждение баржи «F 193» и тральщика «R 120» относятся на счет подрывов на собственных минах, хотя в первом случае это выглядит достаточно сомнительно.

Несмотря на то, что общая интенсивность вылетов самолетов части по сравнению с августом сократилась (в сентябре всего 77 вылетов на Ил-4, 17 на А-20 и 10 на СБ), боевая деятельность торпедоносцев резко усилилась. Всего пилоты полка произвели 46 вылетов на «свободную охоту» (44 на Ил-4 и 2 на А-20), причем в 33 из них самолеты вылетали за пределы Финского залива. Тактические решения на организацию полета и поиска в основном сохранялись прежними (вылет за 1,5-2 часа до рассвета, чтобы атаковать между рассветом и восходом солнца, пролет в район поиска на высоте 1100-1800 м, поиск на высоте 50-3000 м), но при возвращении все чаще экипажи вместо пролета выше слоя облачности стали практиковать уход на бреющей высоте. Такова была реакция на невозвращение нескольких экипажей и эпизодические встречи с немецкими самолетами над территорией Эстонии. При наличии низкой облачности командование предпочитало посылать торпедоносцы через 1-2 часа после рассвета, но тогда район их поиска ограничивался Финским заливом. В восьми случая крейсеры возвращались, не выполнив задания из-за сложных метеоусловий, в семи случаях – наоборот, из-за слишком хороших погодных условий, когда летчикам не удавалось обнаружить облака, выше которых они могли бы достигнуть района поиска. В течение месяца было произведено 25 торпедных атак по целям, которые по докладам пилотов завершились потоплением 16 транспортов, двух танкеров и плавучего маяка. Конечно, далеко не все заявленные успехи подтвердились, но, тем не менее, сентябрь стал самым успешным месяцем за всю карьеру балтийских торпедоносцев!

Вот факты: первого успеха 2 сентября добился один из лучших пилотов-охотников Балтфлота старший лейтенант А.И. Разгонин. Незадолго до 6 часов утра в Рижском заливе он обнаружил одиночное судно, четко сориентировался в обстановке и без промедления сбросил торпеду. Целью летчика оказался шведский моторный танкер «Свеа Рейтер» (1333 брт), получивший попадание в район расположенного на корме мостика. Погибло шесть шведских моряков. Интересно отметить, что судно совершало переход из Риги в Данциг, и находилось в немецком фрахте. Благодаря новой постройке (танкер был спущен на воду в 1940 г.) «Свеа Рейтер» удержался на плаву и был отбуксирован немцами в Ригу. О новом успехе Разгонин доложил 5 сентября, но никакой зарубежной информации по данному поводу нет. В тот день пилот сбросил торпеду по одиночному небольшому транспорту или траулеру (по донесению водоизмещением 3000 т) в районе мыса Колкасрагс и, вроде бы, наблюдал его потопление. 16-го метко нацеленная торпеда отправила на дно финский сторожевой корабль «Уиско» (бывший рыболовный траулер тоннажем 219 брт). События развивались в следующей последовательности: совершая полет в западной части Финского залива, в 17.05 Разгонин обнаружил севернее острова Найссар «однотрубный двухмачтовый транспорт водоизмещением 2500-3000 т, высота борта 2,5 м, судя по осадке – груженый». Из-за низкой облачности «ильюшин» Александра шел на небольшой высоте, вследствие чего его атака оказалась для финнов совершенно внезапной. Остановившийся для гидроакустического поиска сторожевик, не успел ни дать ход, ни открыть зенитный огонь, и получил торпедное попадание в центр корпуса. Ничто не помешало Разгонину сделать два круга и пронаблюдать агонию своей жертвы, которая спустя 8-10 минут полностью скрылась под водой. Вместе с кораблем погибло 19 моряков, включая командира лейтенанта Сандхольма, спасся только один. В последующие дни месяца экипаж Разгонина успехов не имел, хотя несколько раз и вылетал в крейсерские полеты.

Эстафету принял другой торпедный ас ВВС КБФ – старший лейтенант Ю.Э. Бунимович. Еще 3 сентября он атаковал стоявший на якоре в абосских шхерах безвестный финский транспорт и доложил о его потоплении. По всей вероятности сильный зенитный огонь с судна и береговой батареи помешал Юрию правильно прицелится и проконтролировать результаты атаки. Утром 12-го Бунимович сбросил торпеду по одиночному пароходу в районе латвийского маяка Паппензее. Контрольный снимок (в архиве не обнаружен) засвидетельствовал поражение цели, однако зарубежных данных подтверждающих это до сих пор нет. Утром 23-го пилот доложил о новой успешной атаке примерно в том же районе. Нападению подвергся небольшой конвой, включавший 6000-тонный транспорт. Интересно взглянуть на атаку нашего торпедоносца глазами противника. Вот как ее описал летописец 3-й флотилии сторожевых кораблей кригсмарине В. Кортальс:

«…В Данцигской бухте стояло два груженых парохода, ожидавшие охранения для перехода в Ригу. «V 305» получил приказ быстро выйти в море для сопровождения госпитальных судов «Браке» и «Роберт Мёринг». Командир повстречался с обоими судами. «Слишком плохое охранение» – таково было его мнение вопреки мнениям обеих капитанов.
При холодном северном ветре силой от 4 до 5 баллов конвой покинул Данцигскую бухту. Волны шли со стороны левого борта наискось и своими ударами раскачивали корабль. Видимость была хорошей, командир конвоя на «V 305» также был доволен тем, что его сторожевик мог развивать 10 узлов и тем самым гарантировать непрерывное охранение судов.
В 06.05 был зафиксирован шум мотора, на высоте всего 300 м прямо на конвой летел самолет. «Возможно, немецкая машина» – крикнули с бака на мостик, и командир еще не совсем был уверен в своих действиях, разрешил орудию произвести только один залп фугасным снарядом перед крылатой машиной. Несмотря на это опознавательный сигнал отсутствовал. Никакого сомнения – это русский самолет.
Вблизи от конвоя атакующий снизился до 50-метровой высоты и сбросил торпеду, нацеленную на «Браке». Капитан слишком долго медлил из-за сомнений в национальной принадлежности самолета с выстрелом из собственной зенитки, теперь же самолет сам стрелял по его судну из всего бортового оружия. Орудия «V 305» все были нацелены на отлетавшую машину и добились нескольких попаданий.
Так как установка глубины хода торпеды была очень незначительной, пузырьковый след мог быть хорошо виден рулевому с «Браке», и от нее удалось уклониться. Торпеда прошла вплотную с кормой и направилась в направлении на «Мёринг», который тотчас получил приказ круто переложить руль право на борт. Торпеда прошла параллельно его борту и затонула. Собравшийся у подходной бочки Готенхафена конвой в качестве безопасного маршрута избрал действующий путь «синий» и осторожно прошел проход в заграждениях у Хеля. На этом пути в последнее время мало что случалось, поэтому для всех командных инстанций было доведено, чтобы они больше не направляли конвои с таким слабым охранением. Все-таки «Браке» шел со 141 возвращавшимися отпускниками, 26 санитарами, 2 охранниками и 18 т имущества вермахта. «Мёринг» был загружен 46 служащими гражданского персонала, 17 возвращавшимися отпускниками, 25 санитарами, 2 конвоирами и 41 т имущества.
Только благодаря меткому оборонительному огню торпеда прошла мимо своей цели – таково было мнение капитана «Браке», который уже давно ходил в конвоях».

Бунимович же посчитал, что торпеда взорвалась в кормовой части судна, что, по-видимому, объяснялось тем, что свое наблюдение ему пришлось совмещать с энергичным маневрированием. Благодаря ему машина смогла избежать попаданий. Спустя три дня Юрий вновь произвел атаку у латвийского побережья и теперь добился полного успеха. Жертвой торпеды стал немецкий пароход «Хильдегард» (1260 брт), перевозивший груз угля в оккупированную Ригу. Судно затонуло не сразу, потому весь экипаж за исключением одного пропавшего без вести успел пересесть в спасательные шлюпки и высадиться на берегу. 30 сентября – еще одно потопление на этой же коммуникации. В 08.00 западнее маяка Ужава Бунимович обнаружил и торпедировал 8000-тонный танкер. Фотография, сделанная за мгновение до взрыва торпеды, украсила исторический журнал полка. Правда, на дно отправился не танкер, а сходный по силуэту, хотя и гораздо меньший по размерам лихтер «Зульхоф 17» (397 брт). В результате всех этих атак на счет полка добавились два потопленных и одно поврежденное транспортное судно, а также финский сторожевой корабль. Остальные атаки, произведенные в течение месяца экипажами П.А. Колесника, А.П. Чернышева, И.Г. Шаманова и Г.Д. Васильева подтверждений не получили.

Даже несмотря на это эффект, произведенный на командование противника, оказался весьма значительным. Надо отдать немцам должное – они не ждали, когда противоборствующая сторона утопит у них 10 или 20 судов. В начале они долго не хотели признать факт существования у нас торпедоносной авиации, но после того, как убедились в ее эффективности, энергично взялись за решение проблемы.

В первую очередь прошли переговоры с командованием 1-го Воздушного флота, в зоне ответственности которого находился участок фронта от Ленинграда до озера Ильмень. Сразу выяснилось, что авиационное командование не обладает силами не только для того, чтобы прикрывать караваны, но и даже организовывать перехват торпедоносцев в тех случаях, когда их удается обнаружить. Дело в том, что на 1 сентября на весь многокилометровый участок фронта 1-й воздушный флот располагал всего 38 истребителями (дневная группа IV/JG 54 и ночная эскадрилья 1/NJG200) из которых лишь 14 находились в боеспособном состоянии. Пришлось ограничиться мероприятиями организационного порядка. 7 сентября штаб FdM отдал распоряжение, согласно которому все суда, использовавшиеся для перевозок по Балтийскому морю должны были вооружиться зенитками, а для плаванья восточнее меридиана 21° судам следовало объединяться парами (охранение из боевых кораблей им не придавалось). В остальных районах суда могли плавать и одиночным порядком, но максимально прижимаясь к береговой черте, где из-за малой глубины торпеды после сброса зарывались бы в грунт.

20 сентября, после того как несколько судов доложили о торпедных атаках как о минных постановках, военно-морское командование «Остзее» (MOK Ostsee), осуществлявшее общее руководство на театре, решило усилить FdM 25-й флотилией тральщиков, которая только за месяц до этого была переведена из Таллина для действий в балтийских проливах. 24-26 сентября тральщики в устье Финского залива задержались для контрольного траления района, где 20-го Г.Д. Васильев безуспешно атаковал транспорт «Штуббенхук».

Приход в Таллин новой флотилии и прекращение подлодками КБФ попыток прорыва за пределы залива дало возможность контр-адмиралу Бёмеру произвести перегруппировку своих сил. Поводом к этому стало известие о потоплении «Хильдегарда». Опасаясь за танкеры, которые продолжали совершать одиночные переходы между портами Германии, Ригой и Турку, штаб FdM решил выделить для их эскортирования сторожевики 3-й флотилии. Войсковые транспорты, задействованные в перевозке отпускников, решили не эскортировать, поскольку все они имели зенитное вооружение и по скорости заметно превосходили сторожевики. Почти сразу за этим пришло известие о гибели «Зульхоф 17». Тогда Бёмер предложил MOK Ostsee запретить плавание судов на участке от Либавы до мыса Колкасрагс с 5 до 8 часов утра. Ответственность за выполнение этого распоряжения назначались коменданты портов, которые контролировали судоходство посредством разрешений на выход судов в море. В остальные часы суда могли ходить только парами, причем одно из судов должно было иметь зенитное вооружение. Не остановившись на этом, адмирал вывел из залива тяжелые и легкие плавбатареи, которые ранее использовались для несения дозорной службы на рубеже «Зееигель». По его замыслу эти сравнительно крупные и хорошо вооруженные корабли, переоборудованные из голландских каботажных теплоходов, могли прекрасно сыграть роль «ловушек для самолетов» – для этого их следовало расставить в узловых пунктах коммуникаций, где они провоцировали бы на себя атаки самолетов противника. Впервые тяжелые плавбатареи «Нинбург», «Поларис» и «Хелена» заняли свои позиции между Либавой и м. Колкасрагс 7 октября. В дальнейшем они не ограничивались только функцией пассивного ожидания торпедоносцев, а лидировали групповые переходы транспортов, каждая на своем участке, передавая суда друг другу как эстафетную палочку.

Тем временем деятельность 1-го гмтап на коммуникациях противника продолжала набирать обороты. 29 сентября состоялся первый вылет «Бостоне»-торпедоносца, на следующий день – второй. Оба летчики (помкомполка майор И.Н. Пономаренко и командир 1-й эскадрильи капитан Н.Г. Константюк) доложили о победах (не подтверждены), что окончательно «оформило допуск» «Бостона» к боевой работе в качестве крейсера-«охотника». В октябре масштабы боевой деятельности на дальних коммуникация противника мыслились еще шире, тем более, что с 29 сентября в командование частью вступил ветеран полка, энтузиаст дальних полетов майор И.И. Борзов. Увы, эти надежды не оправдались.

Внешне картина боевой деятельности почти не изменилась. Летчики совершили рекордное за 1943 г. месячное число вылетов и сбросили максимальное количество торпед. Заявленное число побед осталось таким же, как в сентябре, но... Во-первых, снизилась интенсивность использования самолетов. Если в сентябре на каждый исправный самолет приходилось по 4,5 вылета в месяц, то в октябре – только два. И это притом, что в течение октября полк практически не отвлекался на решение других задач и сделал всего два вылета одиночных А-20 на минные постановки. Главной причиной этого, безусловно, стало значительное ухудшение погодных условий в осенний период. Вылеты осуществлялись лишь в течение 22 суток месяца, причем зачастую самолеты взлетали лишь за тем, чтобы спустя час – полтора вернуться на базу, не сумев пробиться через сплошной фронт низкой дождевой облачности. Вот типичная картина боевого вылета в изложении ветерана полка А.В. Преснякова:

«Вчера мы не летали из-за сильного ухудшения метеоусловий. А сегодня майор Борзов приказал мне произвести разведку погоды. Над Эстонией мы попали в сильнейшее обледенение и чуть не разбились. Постепенно нижняя кромка тумана прижала нас к самым макушкам деревьев, но мы продолжали лететь по маршруту на бреющем. Вдруг началась сильная морось, и машина почти мгновенно покрылась ледяной коркой. Лед нарастал интенсивно. Самолет стал тяжелым, неповоротливым. Кое-как развернувшись, полетели обратно. Однако машина быстро теряла скорость. Моторы ревели на полном газу, но их мощности уже не хватало. А толщина ледяного слоя все увеличивалась. Верхушки деревьев мелькали под крыльями, чуть не цепляя за фюзеляж. Еще немного, и мы сядем на лес на территории, занятой врагом. В последний момент я сбросил торпеду. Освободившись от тысячекилограммового груза, самолет стал легче. Его скорость увеличилась километров на двадцать. А секунд через пять или семь мы выскочили из мороси. Медленно освобождаясь от ледового плена, самолет лишь минут через сорок обрел свою обычную маневренность. Мы потеряли торпеду, и в Балтику не пробились».

12 октября, чтобы доказать летчикам, что летать при такой погоде все-таки можно на крейсерство вылетел сам Борзов. Его полет был пионерским в еще одном аспекте – впервые с начала войны он производился с расчетом атаковать цель не днем, а ночью на лунной дорожке. Взлет из Каменки состоялся в 23.05 11 октября, атака – в 01.17. Так о его возвращении из боевого вылета вспоминает А.В. Пресняков:

«Дверь распахнулась. На пороге показался Иван Иванович Борзов. По виду не скажешь, что только сейчас он вернулся из опасного пятичасового полета...
– Можно вопрос? – торопливо вставляет Шаманов. – Вы для начала только скажите, сможем ли мы торпедировать ночью?
– Сможете! Обязательно сможете, – уверенно отвечает Борзов, садясь на подставленную скамейку. – Трудности будут, особенно в первых полетах. Сегодня я их ощутил, когда первый раз в темноте с высоты почти к самой воде опускался. Высотомеру верить нельзя – там барометрическое давление атмосферы обязательно отличается от установленного на аэродроме. Вместо моря внизу видна чернота. Поэтому страха по горло, а удовольствия нет. Однако, как видите, смог. И за вас я уверен, что сможете...».

Даже из этого мемуарного отрывка ясно, что ночной поиск и атака требовали достаточно высокой квалификации. Еще больше усилий потребовало возвращение на базу ночью в сложных метеоусловиях. Летавший с командиром в одном экипаже штурман части майор Н.Д. Котов по возвращению сказал:

«Неужто до дома добрались? Я всю дорогу его убеждал, что лететь невозможно. А он ни в какую. Так и прорвались туда и обратно на его самолюбии».

Увы, все эти старания пошли прахом – враг не только не терял «5000-тонного» транспорта, но даже не зафиксировал атаки Борзова. Такой же результат имела ночная атака командира 1-й эскадрильи Константюка, состоявшаяся двумя днями позже.

Данный перспективный метод тогда развития не получил. Из-за сложных метеоусловий далеко не каждый раз удавались дневные вылеты, не то, что ночные! Следует отметить, что дождь и туман затрудняли не только пилотирование, но и обнаружение цели. Весьма показательно то, что в плохих погодных условиях и противника часто не замечал атакующие торпедоносцы, вследствие чего далеко не все атаки оказались зафиксированными. Метеоусловия препятствовали и точному расчету элементов торпедной атаки. Так 7 октября промахнулся по цели Ю.Э. Бунимович. Голландский транспорт «Орион» (1722 брт) он оценил как 15000-тонник, вследствие чего разочарование от промаха переживалось особенно остро. В конечном итоге это судно все равно было потоплено балтийскими торпедоносцами, но произошло это только спустя полтора года, уже после трагической гибели Юрия…

Таблица №3.3.3. Успешность поиска торпедоносцев 1-го гмтап методом крейсерства в мае – декабре 1943 г.

  5.43 6.43 7.43 8.43 9.43 10.43 11.43 12.43 Всего
Число вылетов 6 10 8 23 46 63 51 10 217
Число обнаружений целей и атак 1 3 4 9 25 37 11 1 91
Вернулся из-за СМУ 5 2 1 7 15 14 28 9 81
Вернулся из-за необнаружения цели - 2 2 5 3 6 6 - 24
Вернулся из-за отказа МЧ - 2 1 2 1 5 2 - 13
Прочие причины и гибель - 1 - - 2 1 4 - 8
Процент успешных вылетов 16,6% 30% 50% 39% 54,3% 58,7% 21,6% 10% 42%

Во-вторых, на снижение результатов повлияло и отсутствие опыта боевых торпедных атак у большинства летчиков, летавших на «Бостонах». Следует отметить, что хотя число вылетов между Ил-4 и А-20 в октябре распределялось почти поровну, именно пилоты последних доложили о 13 из 19 одержанных успехов. Практика показала, что в лучшую сторону не отличились даже такие «зубры» как И.И. Борзов и А.В. Пресняков. Утром 2 октября они охотились на суда у западного входа в Ирбенский пролив и, судя по докладам, каждый потопили по транспорту. Из немецких данных следует, что оба торпедоносца последовательно атаковали каботажный теплоход «Нордштерн», имевший тоннаж всего 154 брт. Потопить такое судно торпедой было вообще крайне затруднительно. Самое же забавное заключалось в том, что переживший две атаки теплоход спустя пять дней утонул без постороннего вмешательства – совершая обратный рейс, он в Ирбенском проливе пропорол днище об остов погибшего в 1941 г. советского эсминца «Сердитый».

И все-таки главной причиной снижения успехов представляются контрмеры противника. Сигнальщики на судах стали бдительней, крупные суда удавалось застигнуть в море редко, а атака мелких не давала результатов. Когда же все-таки в прицел попадало крупное судно, торпедоносцы встречались плотным зенитным огнем. Дистанции сброса увеличивались, судам стало легче уклоняться от смертоносных снарядов. В качестве наглядного примера можно привести описание атаки Г.Д. Васильева на немецкий конвой 19 октября в освещении В. Кортальса:

«Капитан вел танкер «Альтенбург» 10-узловым ходом южным курсом. Если бы он захотел, пароход мог бы идти вдвое быстрее, но он не мог полностью использовать мощность своей машины, т.к. сторожевик «V 307» ожидал его для конвоирования на «синем» фарватере в точке №18. Максимальный ход «V 307» составлял 12 узлов. Оба вахтенных офицера до того времени договорились, что судно будет идти в кильватер кораблю охранения.
На траверзе Бакгофена сигнальщики донесли о самолете, приближающимся со стороны носовых курсовых углов по правому борту. Это произошло в точке с координатами 57º05,8’N/ 21º10’O. Рулевой также увидел вынырнувший из облаков самолет, и сразу объявил воздушную тревогу. Крутым переложением руля он развернул корабль в направлении самолета и поставил машинный телеграф на “полный вперед”.
Речь шла о русском ДБ-3Ф, который приближался к танкеру на малой высоте. «V 307» молниеносно открыл огонь, т.к. все орудия были предусмотрительно подготовлены. Облака разрывов снарядов 88-мм орудия ложились вплотную к цели, многочисленные попадания 2-см снарядов причинили повреждения. Следующий залп лег так близко к кабине, что пилот был вынужден отклониться от своего прямого курса. При отвороте он сбросил свою торпеду.
На мостике следили за приближающимся к танкеру пузырьковым следом. Танкер развил большой ход, капитан наблюдал быстро приближавшуюся торпеду, которая вот-вот должна была попасть в рулевое устройство быстро идущего судна. Торпеда прошла мимо у самой кормы. Экипаж «V 307» представил, что танкер уже летит в воздух. Торпеда была установлена на такую малую глубинудвижения, что создавала перед собой 1,5-м водяной бурун. Самолет удалился на север, но описал еще одну петлю, чтобы установить результаты торпедирования.
Командир сторожевика внес в КТВ:
“Воздушная тревога отменена в 06.19. Расход боеприпасов: 10 выстрелов 88-мм, 275 выстрелов 20-мм и 56 выстрелов 15-мм эрликона, у которого при 56-м выстреле произошла серьезная поломка. При отказе взорвались боеприпасы. Командир расчета был ранен в лицо и правый глаз. Он был наскоро перевязан и позднее при входе в порт назначения направлен на берег для оказания врачебной помощи”.

По совокупности вышеизложенных причин даже неизбежно завышенная официальная статистика свидетельствовала, что процент попаданий торпед сократился на треть. Реально же он упал до нуля. Потери же, наоборот, увеличились. 10-го на базу не вернулся «Бостон» с молодым экипажем, 14-го – машина воевавшего с первого дня войны старшего лейтенанта А. Самедова. По финским данным оба самолета стали жертвами «мессершмитта», пилотировавшегося финским асом Антти Тани (Antti J.Tani) из эскадрильи LeLv 34. 18 октября третий А-20 разбился при посадке. Сокращение результативности торпедоносцев до нуля не осталось секретом для немецкого командования. Интересно отследить, как в своих двухнедельных отчетах штаб FdM характеризовал деятельность нашей минно-торпедной авиации в сентябре и октябре (до сентября о действиях торпедоносцев вообще не упоминалось):

1-я половина сентября: «В настоящее время планомерно используются одиночные торпедоносцы против торговых судов, осуществляющих самостоятельное плавание в Балтийском море и Рижском заливе. Корабли атакуются торпедоносцами в утренние часы. Торпедоносцами был поврежден только один пароход, но его удалось взять на буксир».

2-я половина сентября: «Поскольку атаки торпедоносцев по большей части являются безуспешными и проводятся постоянно в одно и то же время суток в одном и том же районе, торговым судам отдано распоряжение не заходить в этот район моря в это время суток. Поскольку нет достаточного количества эскортных кораблей, и организация конвоев повлечет за собой сокращение грузооборота, предпринимаются попытки принять соответствующие меры против атак противника… Два торговых судна тоннажем 2460 брт были потоплены попаданиями торпед».

1-я половина октября: «В начале месяца ежедневно 1-2 торпедоносца атаковали пароходы между Ригой и Либавой, а также на «желтом» фарватере западнее о. Даго. Все атаки были безуспешными. Из некоторых пунктов также докладывали о выброске мин, которые, по-видимому, являлись попросту неисправными торпедами, так как до сих пор еще не найдено ни одной мины при тралении этих районов…
После того, как предложенные мной и утвержденные MOK Ostsee меры по торговому судоходству – запрещение входа в угрожаемые районы в определенное время – число налетов торпедоносцев на торговые корабли значительно сократилось. За последние дни докладов об атаках не поступало. Тем не менее, угроза для пароходов все еще сохраняется, так как можно предположить, что противник изменит соответствующим образом время своих атак…»
.

2-я половина октября: «Атаки вражеских торпедоносцев за отчетный период тоже значительно сократились. Потерь торговых судов от торпед или бомб не было… Торговое судоходство – без изменений, потерь нет. Тяжелыми плавбатареями на участке между м. Штейнорт (м. Акменрагс – прим. М.М.) и м. Домеснес (м. Колкасрагс – прим. М.М.) отконвоировано 96672 брт торгового тоннажа».

Примерно такими же оказались результаты ноября. Несмотря на 51 вылет пилотам «Бостонов» лишь десять раз удалось выйти в торпедные атаки, пилотам «ильюшиных» – один раз. Победных докладов было только три. Все они поступили с А-20, но подтвердился только один – 1 ноября капитан П.В. Летуновский потопил транспорт «Мариенбург» (1322 брт) с грузом угля. После попадания торпеды на судне взорвались котлы, так что число погибших составило 16 человек, а выживших – только семь. Кстати, судно имело зенитное вооружение и до торпедирования успело сделать около 70 выстрелов из 20-мм автомата.

Застать «Мариенбург» в море удалось потому, что в связи с ухудшившимися метеоусловиями наше командование в ряде случаев отказалось от шаблона и выслало торпедоносцы за пределы Финского залива в дневное время. После этого случая Бёмер увеличил продолжительность запретного утреннего времени. Теперь оно стало завершаться в 10.00. После этой контрмеры отыскивать цели торпедоносцам стало еще трудней. 27 раз крейсеры возвращались на аэродромы из-за погодных условий. По-видимому, они же стали причиной того, что произошло 16 ноября. Утром этого дня на поиск противника вылетели три Ил-4 и два А-20. Командованию был известен неблагоприятный прогноз погоды, но, очевидно, Борзов посчитал, что опытные летчики сумеют пробиться в Балтику. Первым в 05.25 «вылетел» торпедоносец Разгонина, вслед за ним остальные. Вскоре, не долетев даже до середины Финского залива, самолеты один за другим стали ложиться на обратный курс. На базу не вернулся только лидер. Впоследствии выяснилось, что при возвращении из безуспешного поиска самолет обледенел и моторы изрядно послужившего «ильюшина» отказали. Опытный летчик сумел аварийно посадить самолет на вражеской территории, но не смог избежать плена. Бежать из него удалось лишь в марте 45-го. Попав к своим Александр узнал, что еще в январе 1944 г. ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. С честью выдержав все проверки, он сумел добиться возвращения в свою часть, правда, произошло это уже после окончания войны, в сентябре 1945 г. Другим болезненным для 1-го гмтап ударом стала потеря экипажа Петра Летуновского, не вернувшегося из полета 27-го. Лишь сейчас появилась возможность узнать причину потери. Как оказалось неизвестный советский самолет в 11.22 по среднеевропейскому времени в районе м. Овизи атаковал тяжелую плавбатарею «Роберт Мюллер». По утверждению командира корабля самолет сбросил две торпеды, одна из которых взорвалась в 20 м от борта, а другая прошла мимо по поверхности. Интенсивный зенитный огонь (плавбатарея израсходовала 4 105-мм, 19 37-мм, 60 20-мм и 40 15-мм снарядов) нанес самолету тяжелые повреждения. Около 12.00 его падение наблюдали в районе Вецаки, близ Усть-Двинска. Два офицера и один сержант попали в плен. Увы, дальнейшая судьба Летуновского нам не известна…

Итоги декабря оказались еще хуже: одна торпедная атака, один сгоревший при аварии А-20 (при этом происшествии серьезно пострадал командир 1-й эскадрильи Н.Г. Константюк) и никаких успехов. Входившие в состав полка «Бостоны» произвели в течение месяца 37 (в т.ч. 10 на «свободную охоту» и 23 на минирование), а «илы» – лишь четыре вылета – один для бомбардировки Хельсинки, один для сброса листовок и два на минные постановки. Кроме того, в течение двух последних месяцев самолеты полка 77 раз вылетали на минирование и выставили 147 А-1-4. Основной удар наносился по финским шхерам в районе Котки, где базировались легкие силы противника, осуществлявшие патрулирование на гогландском противолодочном рубеже. У противоположного берега, в Нарвском заливе с той же целью выставили 22 мины, но на самом деле немецкие корабли здесь не базировались. Все мины устанавливались на срабатывание с 1-6 импульса. Для противника установка большого числа мин в районе Котки оказалась весьма неприятной. Финны вовремя обнаружили банки, закрыли движение по фарватерам, но бороться со столь значительным числом неконтактных мин с различной установками кратности у них просто не было средств. На привлечение к тралению сил немецкого союзника ушло время, а перевозка грузов морским путем не терпела отлагательств. 25 декабря при попытке достичь Котки по новому плохо обозначенному фарватеру пропорол днище о камни и затонул финский пароход «Раймо-Рагнар» (1972 брт). 10 января, уже нового 1944 г. в том же районе подорвался транспорт «Дионе» (502 брт).

В целом, подводя итог постановкам 43-го, следует отметить, что хотя они и превосходили по своему размаху оба предыдущих года, слишком выдающихся успехов достигнуть не удалось. Основными причинами представляются две: во-первых, чтобы вызвать реальные затруднения в перевозках противника следовало бы минировать основные порты постоянно. Мы же минировали их спорадически, выбирая объекты по различным принципам – то пытались заблокировать основные порты разгрузки вражеских транспортов на театре, то создать затруднения действиям легких сил противника, охранявшим гогландский рубеж. Непрерывного и осознанного руководства ведением минной войны не наблюдалось ни в штабе ВВС, ни в штабе флота. Подновление заграждений осуществлялось с интервалом в 1-2 месяца, хотя противнику на протраливание фарватеров даже с установкой замыкателей мин на 6 импульсов требовалось максимум 2-3 дня. В результате, как правило, подрывы происходили в случае уклонения с фарватера или при попытке вытралить мину.

Таблица №3.3.4. Минные постановки 1-го мтап в 1943 г.

Месяц Число вылетов Ил-4+А-20/мин АМГ+А-1-4 Районы постановок Потери
Участок Таллин – Копли-Лахт Участок Кунда – устье р. Нарова Участок Ханко – Хельсинки Участок Порво – Котка Бьерке-зунд – Выборгский залив Аварийно в море и на сушу
1.43 - - - - - - - -
2.43 31/32+0 14 - 11 1 6 - ДБ-3Б
3.43 48/45+6 25+6 - 18+0 - - 2+0 -
4.43 - - - - - - - -
5.43 37/36+2 16+2 2+0 - 16+0 1+0 1+0 -
6-7.43 - - - - - - - -
8.43 69/20+89 8+59 - 6+20 6+1 0+8 0+1  
9.43 29+12/0+72 26 8 36 - 2 - 2 А-20
10.43 0+2/4 - - - 2 - 2 -
11.43 6+46/98 - 22 - 62 12 2 -
12.43 2+23/49 - - - 41 8 - -
Итого 222+83/133+320 63+93 2+30 35+56 23+106 7+30 3+5 1+2

Примечание:
Все самолеты, участвовавшие в минных постановках с февраля по август – Ил-4 и ДБ-3Б, все мины, выставленные в 4-м квартале типа А-1-4.

Таблица №3.3.5. Боевая работа самолетов Ил-4 и А-20 1-го гмтап в 1943 г.

Квартал 1-й 2-й 3-й 4-й Всего
Всего с/в (в т.ч. на А-20) 213 230 261 (17) 218 (162) 922 (179)
в т.ч. с/в торпедоносцев (в т.ч. на А-20) - 30 77 (2) 124 (85) 231 (87)
Сброшено торпед по целям - 5 38 49 92
в т.ч. с/в на минные постановки (в т.ч. на А-20) 79 37 110 (12) 79 (71) 305 (83)
Выставлено мин 81 37 180 147 445
Потери (в т.ч. в вылетах с торпедами) 2 4 (1) 2 (0) 5 (4) 13 (5)

Примечание:
Кроме того, бомбардировщики СБ совершили в 1-м квартале 145 самолето-вылетов, во 2-м- 197, в 3-м – 34, в 4-м квартале – 2.

Деятельность балтийских торпедоносцев в 1943 г. по праву считается одной из наиболее славных страниц нашей морской авиации в минувшей войне. Считанным экипажам, летавшим на изношенных отечественных или недостаточно освоенных иностранных самолетах, суммарное количество которых никогда не превышало пятнадцати, удалось добиться заметных боевых успехов. На сегодняшний день подтверждено потопление четырех и повреждение двух транспортных судов, а также уничтожение сторожевого корабля. Хочется напомнить, что все это было достигнуто потерей всего пяти торпедоносцев. Даже перегородив стальными сетями Финский залив немецкое командование не смогло окончательно превратить Балтийское море в свое «внутреннее озеро» и разрешить судам плавать беспрепятственно. Неизбежными стали задержки транспортов в портах, снижение грузооборота, вывод части сторожевых кораблей и тральщиков из Финского залива в центральную часть Балтийского моря. Впечатляющих результатов добились экипажи А.И. Разгонина и Ю.Э. Бунимовича, успехи которых вполне сопоставимы с достижениями среднего командира подводной лодки. 22.1.1944 они, а также А.П. Чернышев, И.Г. Шаманов и штурман Бунимовича М.А. Советский были удостоены званий Героев. Ровно спустя месяц вдогонку вышел еще один указ, где значились имена Г.Д. Васильева и П.А. Колесника. То, что не все поименованные пилоты имеют на сегодняшний день подтвержденные победы, вовсе не означает, что награды были получены ими незаслуженно! Они честно воевали, а то, что не всех их научили этому перед тем, как выпустить в бой – не их вина.

Конечно же, такое количество торпедоносцев не могло в полном объеме заменить подводные лодки, которые в кампанию 43-го не смогли вырваться за пределы Финского залива. Им было под силу только создать некоторое напряжение на вражеских коммуникациях, и с этой задачей они прекрасно справились. Могли ли успехи балтийских воздушных крейсеров оказаться более внушительными? Видимо, да, могли. Нельзя умолчать и о другом: к сожалению, случилось так, что в наиболее выгодные с точки зрения погодных условий и условий боевой обстановки летние месяцы торпедоносцам удавалось совершать лишь считанные полеты в Балтийское море. Командование постоянно находило для них другие задачи, из которых наибольшей необоснованностью, с нашей точки зрения, выделяется задача обеспечения действий подводных лодок. Получалось, что в результате такого подхода на морских путях противника не действовали ни лодки, ни торпедоносцы! Серьезной угрозы в летние месяцы «охотники» не создали, зато заставили врага принять меры, которые вместе с резко ухудшившимися в осенний период погодными условиями стали основными причинами неудач многочисленных вылетов в октябре и ноябре. В дальнейшем таких выгодных условий, как в мае – сентябре 1943 г. на Балтике уже не возникало.

Таблица №3.3.6. Использование торпед самолетами 1-го гмтап в 1943 г.

  4-5.43 6.43 7.43 8.43 9.43 10.43 11.43 12.43 Итого
Сброшены по целям попали (по донесениям) 1 (50%) 3 (100%) 4 (100%) 7 (78%) 19 (76%) 19 (51%) 3 (27%) - (0%) 56 (60%)
попали (реально) - 1 (33%) - 1 (11%) 4 (16%) - 1 (9%) - 7 (7,5%)
промах 1 - - - 4 10 6 1 22
прошла под целью - - - - 1 - 1 - 2
зарылась в грунт на мелководье - - - - - 4 - - 4
неисправна - - - 2 1 3 - - 6
результат не наблюдался - - - - - 1 1 - 2
Всего 2 3 4 9 25 37 11 1 92
Сброшены вне района цели неисправность самолета - 1 1 1 1 3 - - 7
сложные метеоусловия - 1 - 2 1 2 1 - 7
перед посадкой - 1 2 3 3 6 4 - 19
самопроизвольное отделение от самолета - - - -     1 - 1
преследование истребителей противника - - - -     1 1 2
пропало без вести вместе с самолетами - 1 - -   1 2 - 4
Всего - 4 3 6 5 12 9 1 40
Общий расход торпед 2 7 7 15 30 49 20 2 132

Пару слов необходимо сказать и об успешности торпедных атак. Если верить приведенной в таблице №3.3.6 официальной статистике, в июне – сентябре процент торпедных попаданий не опускался ниже 70. Со стороны это кажется весьма удивительным, поскольку летавшие на боевые задания летчики практически не отрабатывали торпедных атак на полигоне, тем более по движущимся целям. За плечами у наиболее опытных из них была лишь кампания 1942 г. с ее не слишком обширной практикой, не имевшей реальных результатов. В отчетах об этом писалось глухо, поскольку на первом месте стояли результаты, доложенные самими экипажами. Все они, даже несмотря на практически полное отсутствие фотоснимков принимались на веру. Летчики не занимались сознательными приписками, но то, что они очень часто принимали желаемое за действительное не вызывает сомнений.

В штабах им вторили. Совершенно необоснованно каждое пораженное судно считалось потопленным. При учете докладов авиаторов командование проявило непоследовательность, поскольку подводникам далеко не в каждом случае засчитывали именно потопление пораженного судна, а вес ВВ подлодочной торпеды заметно превосходил вес ВВ авиационной – 300 против 200 кг. Все учитывалось так, как будто бы не было у летчиков ни преждевременных срабатываний ударников, ни отказов двигателей торпед (лишь 6 случаев неисправностей за год), ни неисправностей рулей, на которые регулярно жаловались командиры наших субмарин. О таком проценте попаданий «не мечтали» даже пилоты японских торпедоносцев при внезапном ударе по Перл-Харбору! Им реально удалось достичь «всего» 50%, что, по-видимому, может считаться чуть ли не самым большим реальным показателем во Второй мировой войне. Атаки на маневрирующие корабли в море никогда не имели показатель успешности более, чем 20-25%. С этой точки зрения четыре подтвержденных попадания в сентябре – показатель, находящийся на уровне мировых стандартов и не нуждающийся в нелепых завышениях. В последующие месяцы сравнительно небольшое количество опытных пилотов растворилось в пополнении, и процент попаданий не мог не снизиться. Противодействие противника возросло, и хотя ему по-прежнему редко удавалось сбивать наши машины, их шансы на успех упали еще ниже. Следующую победу после потопления «Мариенбурга» удалось одержать только по прошествии семи месяцев. Фактически тактика торпедных атак одиночными самолетами исчерпала себя, но чтобы понять это пришлось потратить еще полгода войны, ставших, пожалуй, наименее успешными в истории балтийской минно-торпедной авиации.

Таблица №3.3.7. Торпедные атаки МТА КБФ в 1943 г.

Дата (время) число и тип сам. Пилот Задача Район Цель атаки наши данные/данные противника Число и тип торпед Результат по донесению/реально Потери торпедоносцев
16.4 (09.15) 1 Ил-4 ? ок 1,5 м зап. о. Прангли ОТР/? 1 АН промах  
28.5 (02.55) 1 Ил-4 Шаманов ок 12 м юж. о. Рухну ОТР/? 1 АН + ТР 5000/промах  
2.6 (02.37) 1 Ил-4 Балебин ок 59.58/20.16 ОТР/ фин. ТР "Арктурус" 1 АН + ТР 5000/ промах  
6.6 (03.30) 1 Ил-4 Разгонин ок 9 м зап. м. Колкасрагс. герм. – 57.47,5/22.26,5 КОН (3 ТР)/ герм. ТР "Браке", "Х.фон Плауэн", "Сириус" 1 АН + ТР ?/ + ТР "Х. фон Плауэн", 1746 брт  
8.6 (02.50) 1 Ил-4 Колесник ок 60.15/19.20 ОТР/? 1 АН + ТР 500/промах  
22.7 (03.40) 1 Ил-4 Разгонин ок 12 м ю-з о. Рухну ОТР/? 1 АН + ТР 8000/промах  
23.7 (03.15) 1 Ил-4 Пятков ок 12 м с-з устья З.Двины ОТР/? 1 АН + ТР 3000/промах  
23.7 (03.50) 1 Ил-4 Васильев ок 9,5 м с-з м-ка Овизи ОТР/ ПЛБ КАТЩ "MRS 12" 1 АН + ТР 5000/ торпеда прошла под кораблем  
25.7 (03.38) 1 Ил-4 Бунимович ок 8,5 м ю-в м. Колкасрагс ОТР/? 1 АН + ТР 5-6000/промах  
1.8 (04.10) 1 Ил-4 Разгонин ок 11 м ю-в м. Колкасрагс ОТР/? 1 АН + ТР 5000/промах  
1.8 (04.14) 1 Ил-4 Шаманов ок 10,5 м с-з м-ка Ужава ОТР/? 1 АН + ТР 5-6000/промах  
8.8 (07.34) 1 Ил-4 Бунимович ок р-н с. Валасте (Нарв. зал.) СКР/? 1 АН + СКР/промах  
8.8 (13.52) 1 Ил-4 Чернышев ок 8,5 м с-з о. Мохни 2 СКР/? 1 АН + СКР/промах  
11.8 (04.40) 1 Ил-4 Колесник ок 13 м с-з о. Осмусаар. герм – 59.27,4/23.20,5 ОТР/ герм. ТР "Бремерхафен" 1 АН торпеда утонула  
17.8 (05.00) 1 Ил-4 Чернышев ок 13 м ю-з Утё ОТР/? 1 АН промах или утонула  
23.8 (04.37) 1 Ил-4 Шаманов ок 5,5 м с-з Айнажи (Риж. Зал.) КОН (4 ТР, 1 ММ)/? 1 АН + ТР 2000/промах  
23.8 (05.20) 1 Ил-4 Васильев ок 9,5 м ю-з Утё ОТР/ фин. ТР "Гераклес" 1 АН =/+ ТН 6000/ = ТР "Гераклес", 5103 брт  
26.8 (05.55) 1 Ил-4 Колесник ок 4,5 м ю-в Утё ОТР/? 1 АН + ТР 3000/промах  
2.9 (05.53) 1 Ил-4 Чернышев ок 6 м ю-з м-ка Логшер ОТР/? 1 АН + ТР 3000/промах  
2.9 (05.55) 1 Ил-4 Разгонин ок 11 м ю-в м. Колкасрагс ОТР/ шв. ТН "Свеа Рюйтер" 1 АН + ТР 10500/ = ТН "Свеа Рюйтер", 1336 брт  
3.9 (05.56) 1 Ил-4 Шаманов ок 17,5 м с-з м-ка Вильсанди ОТР/? 1 АН + ТР 4500/промах  
3.9 (06.00) 1 Ил-4 Бунимович ок 12 м с-з Утё ОТР/остов судна 1 АН + ТР 4000/ торпеда взорвалась на мелководье  
4.9 (06.40) 1 Ил-4 Колесник ок пл. м-к Раума пл. м-к Раума 1 АН +/ промах  
4.9 (06.34) 1 Ил-4 Васильев ок 3,5 м зап. м-ка Ужава ОТР/герм. ТР "Нордланд" 1 АН + ТР 3000/ промах  
5.9 (05.58) 1 Ил-4 Разгонин ок 11,5 м зап. м. Колкасрагс ОТР/? 1 АН + ТР 3000/промах  
5.9 (ок. 07.00) 1 Ил-4 Чернышев ок 17 м с-з м-ка Вильсанди ОТР/? 1 АН промах  
6.9 (06.40) 1 Ил-4 Шаманов ок Ирбенский прол. ОТР/? 1 АН промах  
7.9 (06.00) 1 Ил-4 Бунимович ок 15,5 м с-в м. Ундва (о. Сарема) СКР/? 1 АН промах  
10.9 (06.15) 1 Ил-4 Чернышев ок 26 м зап. м-ка Вильсанди. герм. – 58.20/21.18 ОТР/ герм. ТР "Инстербург" 1 АН + ТР 5000/ промах  
12.9 (06.25) 1 Ил-4 Бунимович ок 12 м ю-з Паппензее ОТР/? 1 АН + ТР 6-7000/промах  
14.9 (06.52) 1 Ил-4 Шаманов ок 9,5 м с-в м. Овизи. герм. – 57.37/21.28 КОН (2 ТР, 1 СКР, 2 СКА)/ герм. ТР "Дитер Хуго Штиннес" 1 АН + ТР 3000/ промах  
14.9 (07.25) 1 Ил-4 Разгонин ок 7 м с-в Овизи. герм. – 57.38/21.45,5 ОТР/ герм. ТР "Мемфис" 1 АН промах  
16.9 (16.10) 1 Ил-4 Бунимович ок 9 м с-з о. Мохни БДБ/ отряд БДБ 1 АН промах  
16.9 (17.05) 1 Ил-4 Разгонин ок 6 м с-в о. Найсаар ОТР/ фин. СКР "Уиско" 1 АН + ТР 2-3000/ + СКР "Уиско"  
20.9 (07.08) 1 Ил-4 Чернышев ок 12 м зап. м-ка Кыпу (о Хиума) ОТР/? 1 АН + ТР 2500/промах  
20.9 (06.15) 1 Ил-4 Васильев ок 11,5 м ю-в м-ка Юссаре. герм. – 58.50/21.42,5 КОН (1 ТР, 2 СКР, 2 ТЩ)/герм. ГС "Штуббенхук" 1 АН + ТР 5000/промах  
23.9 (07.13) 1 Ил-4 Бунимович ок 13,5 м зап. м-ка Акменрагс КОН (1 ТР, 2 СКР)/ герм. ГС "Браке", "Меринг", СКР "V 305" 1 АН + ТР 6000/ промах  
26.9 (13.15) 1 Ил-4 Бунимович ок 15 м зап. Виндавы. герм. – 57.16,8/21.20,5 ОТР/ герм. ТР "Хильдегард" 1 АН + ТР 8000/ + ТР "Хильдегард", 1260 брт  
29.9 (06.38) 1 А-20 Пономаренко ок 11,5 м с-з Виндавы. герм. – 57.48/22.30 ОТР/ герм. ТР "Штерн" 1 АН + ТР 5000/промах  
29.9 (07.15) 1 Ил-4 Васильев ок 12,5 м ю-з м. Ристна. герм. – 58.38/20.47 ОТР/ герм. ТР "Эрика Шюнеманн" 1 АН промах или неиспр./промах  
29.9 (08.00) 1 Ил-4 Чернышев ок 4 м зап. м-ка Флечьан (юж. ч Аландского моря) ОТР/ фин. ТР "Нордстярнау" (Nordstj?rnau) 1 АН промах  
30.9 (06.36) 1 Ил-4 Колесник ок 14,5 м с-з м-ка Пакри ОТР/? 1 АН + ТН 7000/промах  
30.9 (07.10) 1 А-20 Константюк ок 31 м ю-з м-ка Вильсанди ОТР/? 1 АН + ТР 3000/промах  
30.9 (08.00) 1 Ил-4 Бунимович ок 13 м зап. м-ка Ужава. герм. – 57.20/21.12 ОТР/ ПЛБ "Зульхов 17" 1 АН + ТН 8000/ + ПЛБ "Зульхоф-17", 396 брт  
1.10 (09.50) 1 Ил-4 Стешин ок 1,5 м юж. о. Лемланд (59.57/20.12) 5 ТР/? 1 АН промах  
1.10 (10.25) 1 Ил-4 Васильев ок 18 м зап. м-ка Ужава. герм – 57.34/21.28 ОТР/ герм. ТР "Ногат" 1 АН + ТР 3000/промах  
2.10 (07.00) 1 А-20 Пресняков ок Ирбенский прол (57.50/22.15). герм. – 58.19/21.18 ОТР/герм. ТР "Нордштерн" 1 АН + ТР 3000/промах  
2.10 (07.00) 1 А-20 Борзов ок зап. Ирбенского прол. (57.43/20.35). герм. – 58.10/21.17 ОТР/ герм. ТР "Нордштерн" 1 АН торпеда затонула  
2.10 (08.22) 1 Ил-4 Чернышев ок 13 м ю-в о. Богшер ОТР/? 1 АН промах  
5.10 (10.13) 1 Ил-4 Чернышев ок 50 м зап. Соэлавяйна КОН (2 ТР, 2 СКР)/? 1 АН + ТР 8000/промах  
5.10 (11.20) 1 Ил-4 Васильев ок зап. ч. Ирбенского прол. ОТР/? 1 АН торпеда зарылась в грунт  
5.10 (13.07) 1 А-20 Волков ок 15 м с-з Усть-Двинска. герм. – 57.45/22.17 КОН (2 ТР, 1 ММ, 3 СКР)/ ПЛБ ГСА "Бёльке", возм. герм. ТР "Хёрнум" 1 АН + ТР 3000/ промах  
6.10 (16.50) 1 А-20 Гептнер ок сев. м. Мерсрагс. герм. – 57.35/22.40 КОН (3 ТР)/герм. ТР "Бру" и "Нордланд" 1 АН + ТР 3000/промах  
7.10 (10.25) 1 Ил-4 Бунимович ок 11 м зап. Виндавы. герм. – 57.15/21.15 ОТР/ голл. ТР "Орион" 1 АН торпеда затонула  
7.10 (11.02) 1 Ил-4 Енин ок 19 м сев. м. Тахкуна КОН (1 ТР, 2 СКР, 2 СКА)/? герм. ТР "Касабланка" 1 АН + ТР 4000 (фото не подтвердило)  
7.10 (11.15) 1 А-20 Победкин ок 7,5 м с-з м. Акменрагс КОН (1 ТР, 2 СКА)/? 1 АН + ТР 3000/промах  
10.10 (08.30) 1 А-20 Пресняков ок 17,5 м зап. Либавы. герм. – 57.24/21.20 КОН (5 ТР, неск. СКР)/ герм. ТР "Пройсиш Холланд" 1 АН промах  
10.10 (08.40) 1 Ил-4 Стешин ок 22 м с-з м. Овизи ОТР/ герм. ТР "Виндау" 1 АН промах  
10.10 (09.43) 1 А-20 Летуновский ок р-н Пыхья-Ухти ОТР/? 1 АН торпеда зарылась в грунт  
12.10 (01.17) 1 А-20 Борзов ок 21 м зап. о. Сарема ОТР/? 1 АН + ТР 5000/промах  
12.10 (07.30) 1 А-20 Меркулов ок 20 м зап. Виндавы КОН (1 ТР, 2 СКР)/? 1 АН промах  
13.10 (06.20) 1 Ил-4 Чернышев ок 27 м зап. п-ва Сырве. герм. – 58.31/21.00 КОН (1 ТР, 2 СКР)/ герм. ТР "Альмут" 1 АН торпеда затонула  
13.10 (07.50) 1 А-20 Победкин ок 16 м с-з Мемеля ОТР/? 1 АН + ТР 4000/промах  
14.10 (01.45) 1 А-20 Константюк ок 37 м с-з м. Овизи ОТР/? 1 АН + ТН 5000/промах  
14.10 (ок. 08.30) 1 А-20 Самедов ок ? ? 1 АН + ТР + 1 А-20 (Самедов) при возвращении
15.10 (06.57) 1 А-20 Летуновский ок с-з м. Ристна ОТР/? 1 АН + ТР 1500/промах  
18.10 (07.30) 1 А-20 Стрелецкий ок зап. м-ка Сырве ОТР/? 1 АН + ТР 6000/промах  
19.10 (08.20) 1 Ил-4 Васильев ок 10,5 м ю-з Либавы КОН/ герм. ТН "Альтенбург", СКР "V 307" 1 АН промах  
19.10 (07.18) 1 Ил-4 Колесник ок Ботнический зал. (60.55/21.20) ОТР/фин. ТР 1 АН + ТР 6000/ промах  
20.10 (09.30) 1 А-20 Примаков ок 11 м зап. м. Овизи 2 ТЩ/ SAT "Поларис" 1 АН + ТЩ/ промах  
21.10 (14.01) 1 А-20 Меркулов ок 3 м вост. о. Родшер КОН (4 ТР, 4 СКР, 2 СКА)/? герм. СКР "V 303" 1 АН + ТР 1500/ промах  
21.10 (14.45) 1 А-20 Ищенко ок сев. о. Даго (59.30/22.45) 2 ТЩ/? 1 АН промах  
23.10 (11.09) 1 А-20 Летуновский ок 12 м зап. Виндавы КОН (1 ТР, 1 СКР)/? 1 АН + ТР 3000/промах  
24.10 (09.10) 1 А-20 Стрелецкий ок 3 м с-в м. Лобиниеми баржа на буксире/ бук. "Гапсаль" с паромом 1 АН промах  
24.10 (11.30) 1 Ил-4 Енин ок 36 м с-з м. Ристна ШХ/? 1 АН промах  
24.10 (11.46) 1 А-20 Шарыгин ок 7 м юж. Тийскери БДБ/? 1 АН промах  
24.10 (12.36) 1 Ил-4 Большаков ок 7 м юж. о. Руссаре. герм. – 59.37/24.21 ОТР/ фин. ТР "Осмо" 1 АН + ТР 6000/промах  
24.10 (13.15) 1 А-20 Шишков ок 10 м сев. м. Ристна ОТР/? 1 АН промах  
25.10 (13.50) 1 Ил-4 Чернышев ок 22 м зап. о. Сарема КОН (1 ТР, 2 СКА)/ фин. ТР "Карл-Эрик" 1 АН + ТР 3000/промах  
27.10 (09.15) 1 А-20 Победкин ок 16 м с-в м. Риксхёфт 2 ММ, 2 СКР, 2 ТКА/? 1 АН результат не наблюдался  
31.10 (09.25) 1 А-20 Летуновский ок 5,5 м ю-в Тийскери КОН (2 ТР, 1 СКР)/? 1 АН промах  
1.11 (10.57) 1 А-20 Летуновский ок 20 м с-з Либавы. герм. 56.49,5/20.59 КОН (1 ТР, 2 СКР)/ герм. ТР "Мариенбург" 1 АН + ТР 12000/ + ТР "Мариенбург", 1322 брт  
1.11 (15.15) 1 А-20 Гептнер ок 11 м с-з Виндавы СКР/ SAT "Полярис" 1 АН промах/ взрыв на берегу  
1.11 (15.27) 1 Ил-4 Васильев ок р-н Либавы/ герм. – у Готланда ОТР/? герм. ТР "Роландсек" 1 АН промах  
1.11 (14.44) 1 А-20 Шарыгин ок 5,5 м зап. о. Хиума ШХ/? 1 АН промах  
1.11 (15.20) 1 А-20 Шишков ок р-н Калбодагрунд ОТР/? 1 АН промах  
2.11 (10.05) 1 А-20 Константюк ок 18 м с-з о. Сарема ОТР/ герм. ТР "Роландсек" 1 АН + ТР 10000/промах  
2.11 (14.40) 1 А-20 Шишков ок р-н Палдиски. герм. – 59.28/23.51 ОТР/ фин. ТР "Суоми" 1 АН промах  
17.11 (10.40) 1 А-20 Стрелецкий ок 20 м с-з Либавы КОН (1 ТР, 2 СКР)/? 1 АН + ТР 4000/промах  
18.11 (11.10) 1 А-20 Гептнер ок сев. часть Рижского зал. (58.14/23.34). герм. – 58.15,5/23.37,3 КОН (3 ТР)/ герм. ТР "Мельпомене", "Унитас", "Дите Кёрнер" 1 АН промах  
18.11 (11.58) 1 А-20 Шарыгин ок 9 м с-з м. Пакри. герм. – 59.30/23.55 КОН (4 ТР)/ герм. ТР "Бремерхафен" 1 АН промах  
27.11 (11.22) 1 А-20 Летуновский ок сев. м. Овизи ?/SAT "Роберт Мюллер" 1 АН ?/ промах  
13.12 (12.37) 1 А-20 Стрелецкий ок 8 м зап. о. Оренгрунд КОН (1 ТР, 3 СКА)/ фин. ТР "Гектор" 1 АН промах  

[ Иллюстрации, 1943 г. ]

  ДБ-3Б 1-го гмтап готовится к боевому вылету, 20.02.1943.

  Осмотр патронной ленты пулемета ШКАС.

  Экипаж бомбардировщика СБ 2-й эскадрильи 1-го мтап.

    Бомбардировщики ДБ-3Б и Ил-4 вылетают на задание, 27.02.1943.

  Командир 1-го гмтап с мая по сентябрь 1943 г. майор А.Н. Дарьин, 1941 г.

  Схема районов постановки мин самолетами 1-го гмтап в 1943 г.

  Подготовка Ил-4 к крейсерскому полету.

    Германский самолет-тральщик Ju 52m «Мауси».

  Результат работы самолета-тральщика – взрывы донных мин с индукционными взрывателями.

  Маршруты полетов торпедоносцев 1-го гмтап на «свободную охоту» в 1943 г.

    Германские тяжелые плавучие батареи, игравшие роль судов-ловушек
для советских торпедоносцев – «Остзее» и «Нойнбург».

  Момент торпедирования лихтера «Зульхов-17» старшим лейтенантом Ю.Э. Бунимовичем, 30.09.1943.

  Командир 1-го гмтап с 26.09.1943 майор И.И. Борзов.

  За минуты до старта.

  Сбитый «Бостон» 1-го гмтап в порту Таллина, конец 1943 г.

  Капитан П.В. Летуновский.

      Агония и гибель германского транспорта «Мариенбург», потопленного экипажем капитана П.В. Летуновского 1.11.1943.

    Герои Советского Союза 1-го гмтап, удостоенные этой награды за успехи, достигнутые в 1943 г.
командир звена 3-й эскадрильи старший лейтенант Бунимович Юрий Эммануилович (трагически погиб 14.01.1944);
командир 3-й эскадрильи капитан Васильев Григорий Дмитриевич;

    ...
старший лейтенант Колесник Павел Автомонович (пропал без вести 6.03.1944);
старший лейтенант Разгонин Александр Иванович (попал в плен 16.11.1943, бежал из плена в марте 1945 г.).

    ...
штурман звена старший лейтенант Советский Михаил Александрович (трагически погиб 22.06.1944);
капитан Шаманов Игорь Гаврилович;

    ...
капитан Чернышев Аркадий Петрович (пропал без вести 26.03.1944);
штурман звена старший лейтенант Чванов Виктор Тимофеевич (трагически погиб 9.08.1944);

  К началу страницы