На автомобиле по Италии

Ассизи

Assisi

Базилика св. Франциска:  Верхний храм,  Нижний храм, Крипта   |   Ассизи  и  окрестности   |   Франциск  и  францисканцы

Структура города определена расположением на склоне горы Субазио (Monte Subasio, 1290 м): главные улицы проложены по горизонтали, сходясь в районе Ратушной площади (Piazza del Comune). Их пересекают короткие подъемы и лестницы.

Мы подъезжаем к Ассизи с запада. На переднем плане – монастырь Сакро Конвенто и Базилика св. Франциска. Слева сверху – Большая крепость. Справа хорошо заметна колокольня базилики Санта-Кьяра. По центру на заднем плане в окружении подъемных кранов виден купол кафедрального собора Сан-Руфино.

Нашей основной целью в Ассизи была, конечно, Базилика св. Франциска (Basilica di San Francesco) внесенная в список всемирного наследия ЮНЕСКО вместе с монастырём Сакро-Конвенто (Sacro Convento). Среди многочисленных жемчужин храма, наиболее известны фрески Джотто, позволившие нам завершить знакомство с творчеством художника, начатое во Флоренции и Падуе (Капелла Скровеньи). К сожалению, мы пробыли в Ассизи совсем недолго, так что успели лишь пройти от Ратушной площади к Базилике. Сильный дождь и отсутствие запаса времени не позволили нам побродить по городу и окрестностям, о чем мы весьма сожалеем. На этой странице мы поместили не только наши впечатления (фото в серых рамках), но и некоторые дополнительные материалы.

В 309 году до н.э. Умбрия была завоевана римским войском, и Ассизи получил статус муниципия, городской общины со всеми полагающимися атрибутами: форумом, храмом, банями, театром и амфитеатром. На Пьяцца дель Комуне стоит храм Минервы (в 1539 здание освящено как храм Санта-Мария-сопра-Минерва – «Дева Мария над Минервой»). Под мостовой площади – остатки форума. Невдалеке от центра города, снаружи крепостных стен – фрагменты бань, руины театра – рядом с собором Сан-Руфино, амфитеатра – рядом с воротами Порта-Перличи.

Городские стены опоясывают исторический центр. Они были построены еще умбрами и римлянами и видели разрушительные набеги варваров. Отстроенные вновь в 1198-99 годах, в 1300 стены были протянуты до базилики Сан-Франческо, базилики Санта-Кьяра и аббатства Сан-Пьетро. Общая длина стен – около 5 км. Из восьми крепостных ворот трое построено в XII в., трое – в XIV в.

Живописные ассизские улочки не изменяют свой вид с эпохи Средневековья. По древней традиции, дома имеют два дверных проема: один, без крыльца и ступеней, – обыкновенный, и другой – узкий, с высоким порогом – «дверь для мертвых», открываемая только во время выноса покойника (сейчас часто замурованы).

Базилика св. Франциска (Basilica di San Francesco)

Ассизская базилика была сразу спланирована как храм-усыпальница. Нижний храм и крипта с ракой святого погружены в полумрак. Верхний храм светлый и просторный, как радостный благодарственный гимн Богу. 16 июля 1228 папа Григорий IX причислил Франциска к лику святых и днем позже заложил первый камень базилики.

Оба яруса храма представляют собой однонефные базилики с трансептом. План Нижней церкви усложнен многочисленными капеллами и криптами. Источник: shakko, Википедия.

Символично, что обитель возникла за городскими стенами, в роще, прозванной Colle dell'Inferno, т.е. Адский холм: здесь совершались смертные казни. После захоронения св. Франциска место стало называться Colle del Paradiso, т.е. Райский холм. Богатые горожане подарили этот участок земли францисканскому ордену, но тогда еще устав не позволял братьям иметь собственность – участок и построенная на нем церковь стали собственностью Ватикана и принадлежат ему до сих пор. Руководил строительством викарий францисканского ордена Элия Кортонский (Elia Bombardone), один из первых спутников св. Франциска, имевший опыт строительства в Сирии для нужд крестоносцев.

Справедливости ради стоит отметить, что возведение подобного храма наверняка не понравилось бы самому Франциску. Его ближайшие товарищи и сподвижники отнеслись к «официозной» постройке резко отрицательно (см. краткое описание эволюции францисканства ниже).

Нижняя площадь, выход из Нижнего храма. Нижний храм был закончен уже в 1230, и 25 мая того же года мощи святого были торжественно перенесены в него из капеллы св. Георгия. Тот же папа Григорий IX провозгласил церковь в Ассизи «главой и матерью» францисканского братства и стал ее официальным патроном.

Южный портал Нижнего храма.

Вид на базилику с востока, вход в Верхний храм. Верхний храм с колокольней был вчерне закончен в 1236. Его освятил в 1253 по пути из Авиньона в Рим папа Иннокентий IV.

Окно-роза – работа мастеров Космати, некогда элементы окна были покрыты мозаикой. В четырех углах вокруг окна установлены символы евангелистов.

Скульптура «Возвращение Франциска». «Господи, что ты хочешь, чтобы я делал?» «Возвращайся в свой город, и тебе будут говорить что ты должен делать» На рассвете Франциск, внутренне преображенный, желал только соответствовать воле Бога.

Для росписи базилики были приглашены самые выдающиеся мастера. Первым здесь начал работу Джунта Пизано; ее продолжили Чимабуэ, римские мастера Каваллини и Торрити, затем Джотто, Симоне Мартини, братья Лоренцетти, Пуччо Капанна, Андреа да Болонья и другие. В XVI-XVII вв. Доно Дони, Чезаре Сермеи, Дж. Мартелли, Джакомо Джорджетти расписали оставшиеся участки стен.

---

Верхний храм

Неф Верхнего храма, вид от восточного входа к апсиде и от трансепта ко входу. Длина – 76 м, ширина – 13,5 м, ширина трансепта – 30,1 м.

Джотто ди Бондоне прославился как один из самых великих итальянских живописцев, оставив крупные циклы работ во Флоренции, Падуе и Ассизи. Фрески Джотто в Базилике св. Франциска – ключевой элемент как храма, так и творческой биографии художника. На фото: скульптурный портрет Джотто во дворе галереи Уффици во Флоренции.

Имя Джотто овеяно легендами. Его с самого начала стали называть «отцом нового искусства», великим революционером, освободившим живопись от «средневековых оков», разработавшим пространственное построение, отличное от византийских традиций. По сообщению Вазари, Джотто был учеником Чимабуэ, но современные исследователи подвергают эту точку зрения сомнению. Вообще, исследовать биографию Джотто и его участие в тех или иных живописных работах – занятие весьма непростое, неизбежны споры и разночтения.

Джотто родился в 1267 в деревне Колле-ди-Веспиньяно и скончался во Флоренции в 1337. В 1280-х он работал в Ассизи, где принял участие в росписи верхней зоны стен нефа Верхнего храма. Затем Джотто на некоторое время ездил в Рим, где на него произвели глубокое впечатление живопись Каваллини и раннехристианские мозаики. Во второй половине 1290-х Джотто вторично пригласили в Ассизи. Ему было поручено написать житие «бедняка из Ассизи». Вероятно, художник явился с группой хорошо сработавшихся помощников, поэтому за короткое время ему удалось создать цикл фресок, который производит очень целостное впечатление. На стене, покрытой штукатуркой, маэстро наносил рисунок композиции (т.н. синопию – метод, заимствованный у мозаичистов), после чего стенопись выполнялась техникой фрески, т.е. по мокрому грунту. Цикл фресок, посвященных св. Франциску, был исполнен в 1297-99.

Цикл жития св. Франциска последовательно развивается от правой стороны алтаря (если стоять спиной ко входу). Джотто в первую очередь вдохновлялся «Большим житием» св. Бонавентуры, цитаты из которого были помешены под фресками (в настоящее время эти надписи на латыни прочесть почти невозможно). Когда Джотто покинул Ассизи, бригада его помощников осталась заканчивать работу. Джоттисты (или джоттески), как стали называть учеников и последователей Джотто, написали много сцен, в особенности, в Нижнем храме (иногда, вероятно, под бдительным оком маэстро).

После работы над прославленными фресками в падуанской Капелле Скровеньи, Джотто вновь вернулся в Ассизи с тем, чтобы расписать часовню св. Марии Магдалины в Нижнем храме. Здесь чувствуется рука зрелого мастера. Работы Джотто находятся во многих итальянских городах, в первую очередь, – в Риме, Падуе, Римини, Флоренции. Но именно Ассизи является ключевым местом, необходимым для понимания творчества художника.

Репродукции всех 28 эпизодов жития св. Франциска, выполненных Джотто на стенах нефа Верхнего храма, несложно отыскать в интернете; покажем здесь те, которые попали в наш объектив.

5. Отречение от мирских благ Блаженный Франциск отдал все отцу и, сняв свои одежды, отказался от всех отцовских достояний и земель, говоря: «Теперь воистину я могу сказать: Отче наш, сущий на небесах, потому что Пьетро ди Бернардоне от меня отрекся.» 6. Сновидение папы Иннокентия III Папа увидел, как Латеранская базилика накренилась к земле, а невысокий бедняк, и это был Блаженный Франциск, поддержал здание плечами и не дал ему упасть.

10. Изгнание бесов из Ареццо Блаженный Франциск увидел над Ареццо многих торжествующих бесов и сказал своему последователю Сильвестру: «Иди, и, во имя Божье, изгони бесов... крича у ворот.» Тот повиновался и пошел, и дьяволы бежали, и мир воцарился среди жителей Ареццо.

11. Испытание огнем перед египетским султаном (фрагмент слева). 12. Экстаз Франциска (в центре) Блаженный Франциск, пребывая однажды в горячей молитве, на глазах у братьев поднялся над землей с воздетыми руками, окутанный светлым облаком. 13. Рождественское представление в Греччо (фрагмент справа).

15. Проповедь птицам По пути в Беванью Блаженный Франциск проповедовал птицам, которые радостно порхали, вытягивали шеи, хлопали своими крыльями, раскрывали свои клювы и касались его рясы: все это видели спутники Франциска, стоявшие на обочине дороги. 16. Предвидение смерти рыцаря (на стене справа).

18. Явление братьям в Капитуле Когда Блаженный Антоний Падуанский проповедовал в Капитуле в Арли о кресте, Блаженный Франциск, не будучи там телесно, появился и, воздев руки, благословил братьев: это видел некий Мональдо, а все другие братья почуствовали большую радость.

Следует признать, что, увлекшись фресками Джотто, мы недостаточно внимания уделили другим важным фрагментам художественного оформления Базилики, некоторые из которых открыли для себя и оценили уже дома, изучая купленный в Ассизи путеводитель и бродя по интернету. Отметим некоторые из них, чтобы не забыть при следующем посещении.

Неф и южная часть трансепта. Апсида и трансепт Верхнего храма были расписаны Чимабуэ. В нижней части стены трансепта, перпендикулярной нефу – фреска «Распятие».

Чимабуэ (настоящее имя – Ченни ди Пепо) родился около 1240 года во Флоренции. С юных лет он тяготел к францисканским и доминиканским монастырям, и вскоре начал работать для них как художник – в Ареццо, Пизе и Флоренции. Папа Григорий IX призвал его в Рим, где Чимабуэ сблизился с представителями римской школы (Якопо Торрити, Пьетро Каваллини и Филиппо Рузути). Вместе с римскими художниками он отправился весной 1278 в Ассизи и к 1286 закончил роспись апсиды. Считается, что в росписях Ассизской базилики Чимабуэ «преодолел византийские и раннесредневековые формы», проложив путь для Джотто.

Чимабуэ писал темперой; плохо подготовленная штукатурка, пропитавшись влагой, изменила колорит картин. Более того, для приготовления красок художник использовал свинцовые белила, которые со временем потемнели. Преобразование светлых тонов в темные делает фреску «Распятие» похожей на гигантский фотонегатив. Несмотря на эти дефекты, грандиозная сцена сохраняет весь свой драматизм. Вокруг распятого Иисуса – ангелы, собирающие в чаши его кровь. Фигура у подножия креста – cв. Франциск.

Под фресками Чимабуэ расположены интересные хоры, созданные в последнее десятилетие XV в. Резьба и инкрустации выполнены в венециано-готическом стиле. На спинках сидений выделяются изображения Девы Марии и архангела Гавриила (по разным сторонам алтаря). Фигуры изгибаются навстречу друг другу, образуя сцену Благовещения.

Витражи Базилики св. Франциска – самые ранние в Италии. Эскизы писали величайшие корифеи эпохи (Чимабуэ, Джотто, Симоне Мартини), сюжетами служили библейские эпизоды и образы святых. Ассизские витражи – наиболее полный ансамбль сюжетов и технических приемов своего времени. Первыми, в середине XIII в. появились витражи в апсиде Верхней церкви, затем – в продольном нефе. Витражи в Нижней церкви относятся к XIV в.

Несколько дней в сентябре 1997 продолжалось землетрясение, во время которого рухнули многие здания в Ассизи. 26 сентября для оценки нанесенного ущерба в храм пришли реставраторы вместе с монахами и представителями городской власти. В это время случился очередной сильнейший толчок, который спровоцировал падение части свода Верхнего храма. Под завалами погибли два техника и два монаха. Фрески рухнувшей части свода, принадлежавшие кисти Джотто и Чимабуэ, были впоследствии реконструированы из обломков настолько тщательно, насколько это возможно. На реставрацию потребовалось девять лет и два миллиона евро.

---

Нижний храм

Полукруглые арки делят однонефный зал Нижнего храма на четыре пролета с крестовыми сводами. Ветви трансепта имеют цилиндрические своды. Фотосъемка в Нижнем храме и тем более в крипте не приветствуется.

На правой стене нефа – цикл фресок Страсти Господни, на левой – эпизоды из жития св. Франциска. Это – самое раннее иконографическое представление жития св. Франциска в сопоставлении с земной жизнью Спасителя, а также первое живописное украшение базилики (ок. 1260). Оно принадлежит кисти неизвестного художника, возможно, ученика Джунты Пизано, названного «Мастером св. Франциска».

Большой алтарь поставлен в средокрестии, над гробницей святого. Алтарь, украшенный мозаикой – работа римских мастеров Космати. Алтарный стол вырезан из монолитного куска мрамора (3,8 м х 1,8 м).

В четырех парусах свода над алтарем – четыре аллегорических изображения, которые Вазари приписал кисти Джотто. Современные искусствоведы склоняются к тому, что их исполнил неизвестный нам художник, для удобства называемый «Мастером парусов» (Maestro delle Vele). Он символически изобразил прославление св. Франциска и три его обета: бедность, целомудрие, послушание.

Фрески свода северного крыла трансепта.

«Маэста», прославленная фреска Чимабуэ, изображает Деву Марию с Младенцем, восседающую на престоле в окружении ангелов. Справа от Девы Марии – знаменитый образ св. Франциска, «бедняка из Ассизи».

В начале XIV в. в Сиене призошёл мощный всплеск утончённого искусства, впоследствии названного готическим. Самые блестящие художники того периода – это Симоне Мартини (1284-1344) и Пьетро Лоренцетти (1280-1348). Они завоевали такой авторитет, что их пригласили работать в Нижнем храме, на место джоттистов. Хотя Пьетро Лоренцетти в момент работы в базилике было всего тридцать лет, его художественный талант в цикле ассизских фресок достиг зрелого мастерства.

Фреска Лоренцетти, называемая «Мадонной заката» (в закатные часы она освещается солнечными лучами) – одна из самых популярных картин в Италии и одно из лучших произведений искусства во всем Ассизи. По народному преданию, Иисус-младенец спрашивает Матерь о том, кто из людей больше всего его любит, и она указывает на св. Франциска (фигура слева).

Некоторые историки искусства называют картину Пьетро Лоренцетти «Снятие с креста» самым блестящим выражением драматического гения в итальянском треченто.

Фрагмент еще одной фрески Лоренцетти в левом трансепте – «Распятие». На этой картине детали даже интереснее, чем общая композиция.

С ростом популярности церкви между 1270 и 1350 многие благородные семейства стали заказывать капеллы, пристроенные к главному нефу, при этом неизбежно уничтожая фрески на его стенах.

Симоне Мартини родился в Сиене около 1284. Творческий путь Симоне начался в Сиене, продолжился в Ассизи, затем – в Неаполе и Пизе, снова в Сиене и в Орвието. В Ассизи в 1314-18 художник расписал капеллу св. Мартина, исполнил полиптих со святыми в правой части трансепта Нижнего храма и картоны для витражей капелл св. Мартина и св. Людовика (сейчас капелла св. Стефана).

Симоне Мартини. Св. Франциск и св. Клара, фрагменты полиптиха со святыми. Капелла св. Николая Чудотворца.

Фрески Симоне Мартини в капелле св. Мартина считаются одними из самых утонченных в живописи треченто: – Св. Клара и св. Елизавета Венгерская. – Император Константин возводит св. Мартина в рыцарское достоинство (фрагмент).

---

Гробница св. Франциска

Первые четыре года после смерти св. Франциска его тело хранилось в часовне св. Георгия, а 25 мая 1230 оно было помещено под главный алтарь Нижнего храма. В течение двух веков ходом к гробнице святого служил узкий коридор, шедший от хоров. В 1442 перуджинцы совершили набег на монастырь с целью похищения мощей. Попытка взять святыню силой провалилась, и тогда они обратились к папе Евгению IV с настойчивой просьбой передать мощи в Перуджу, где они, якобы, были бы сохраннее. Но папа был тверд и в целях безопасности повелел замуровать коридор к усыпальнице. Папа Сикст IV был последним из пап, спускавшихся к мощам святого: в 1476 было решено окончательно замуровать гробницу.

Только в 1818, по повелению папы Пия VII, начались осторожные раскопки в крипте. Был обнаружен каменный саркофаг, окруженный железной решеткой и вделанный в скалу. Останки святого были освидетельствованы комиссией из епископов Умбрии, гражданскими экспертами и нотариусами, которые зафиксировали обнаружение хорошо сохранившегося скелета (нетленность мощей не является обязательным условием при прославлении святых). Папа Пий VII официально одобрил действия церковных властей Умбрии и объявил, что «идентичность мощей св. Франциска, найденных под главным алтарем Нижнего храма в Ассизи, не подлежит сомнению» и что «мощи не могут быть изъяты из места, где почивали почти шесть веков... гробница будет освящена... и будет устроен подобающий для святыни вход».

Железные перила оформлены в виде веревки, которой подпоясываются францисканцы.

Работы по устройству крипты производились в 1822-24, а современный вид она приобрела в 1926-32. В 1978, по повелению папы Павла VI, произошло вторичное открытие мощей, после которого святые останки были помещены в плексиглазовый гроб вместе с предшествующей металлической ракой 1820 года и вложены в первоначальный каменный саркофаг XIII в. Именно такую гробницу за алтарем крипты мы можем видеть и теперь.

У раки св. Франциска погребены четверо его первых последователей: Массео, Анджело, Руфин, Лев. У лестницы, ведущей к гробнице, в 1932 были погребены останки «брата Якопы» (так св. Франциск называл свою последовательницу Джакомину дей Сеттесоли). Перед ракой с мощами горят обетные лампады итальянских городов (святой почитается как Небесный патрон Италии). Лампадное масло жертвуется в течение года одной из итальянских провинций.

Ассизи и окрестности

Фрагменты из путеводителя – что мы не увидели, но хотели бы посетить.

Вид на кафедральный собор Сан-Руфино и базилику Санта-Кьяра со стороны крепости Рокка Маджоре.

Собор Сан-Руфино (Cattedrale di San Rufino)

Кафедральный собор Ассизи посвящен святому мученику Руфину, небесному покровителю города. На его месте прежде стояла «малая базилика», возведённая в VIII в. для хранения мощей святого. Около 1028 базилика была перестроена и в 1035 епископ Угоне перевел сюда свою кафедру из церкви Санта-Мария-Маджоре. Это здание также было разобрано, когда в 1140 началось строительство дошедшего до нас храма, продолжавшееся довольно длительное время. Только в 1253 папа Иннокентий IV освятил новый собор.

Одна из главных святынь храма – купель, где приняли крещение св. Франциск, св. Клара, Фридрих II Швабский и почти все первые последователи св. Франциска (она стоит в начале правого нефа). В молельне св. Франциска святой уединялся для молитв перед началом своих проповедей в соборе.

Базилика Санта-Кьяра (Basilica di Santa Chiara)

Св. Клара родилась в 1193 в семье благородного ассизца Фавароне ди Офредуччо и его супруги Ортоланы. Ее детство прошло в Ассизи и в Перудже. Когда св. Кларе было 16-17 лет, она познакомилась со св. Франциском и его евангельским образом жизни. Девушка была так потрясена, что также решила посвятить свою жизнь богу. Хотя епископ Ассизский Гвидо благословил это решение, семья св. Клары категорически отказывалась принять его. В канун Вербного воскресенья 1211 она тайком покинула родительский дом и отправилась в капеллу Порциункола. Св. Франциск, облачив там св. Клару в рясу, сопроводил ее в монастырь Сан-Паоло в Бастии, а несколькими неделями спустя – в монастырь Сант'Анджело в окрестностях Ассизи, на склоне горы Субазио. Через некоторое время св. Клара навсегда обосновалась в монастыре Сан-Дамиано.

Ее пример увлек сначала родную сестру Агнессу, а затем и других девушек из Ассизи и окрестностей. Покинув мир, юные монахини жили в бедности и послушании. В 1215, когда Латеранский Собор отказался утвердить устав нового женского Ордена, св. Клара приняла устав бенедектинцев. Папа Иннокентий IV дал монашеской общине особую привилегию – быть бедными. По настоянию св. Франциска, св. Клара в возрасте 42 лет стала игуменьей монастыря Сан-Дамиано.

Житие св. Клары сообщает о ряде чудесных событий. Так, в 1240 во время евхаристии, силою своей молитвы она остановила войско сарацин, угрожавших Ассизи. В 1241 ее молитва помогла разбить армию Витале из Аверсы. В Рождественскую ночь 1252, будучи в полном затворе в Сан-Дамиано, св. Клара сподобилась, как наяву, присутствовать на торжественном богослужении в базилике Сан-Франческо – кстати, это чудо дало основание в 1958 провозгласить св. Клару патроном телевидения. Она скончалась 11 августа 1253, и уже через два года была канонизирована папой Александром IV.

Работы по сооружению храма в честь св. Клары начались в 1257. Архитектура базилики выдержана в готических формах, в подражание Верхнему храму базилики Сан-Франческо. Церковный зал с крестовыми сводами имеет один просторный неф. Капеллы по сторонам зала были добавлены в XIV в.

Дверь справа ведет в капеллу Распятия, где хранится величайшая святыня: распятие, говорившее со св. Франциском в церкви Сан-Дамиано. В глубине капеллы, справа – другие реликвии: ряса и требник св. Франциска, рубашка, вышитая св. Кларой, ее ряса, туника и часть ее волос.

В капелле Святых таинств – фрески джоттистов, в т.ч. «Рождество Христово». Именно на этом месте, уже за городской стеной, некогда стояла церковь Сан-Джорджо (св. Георгия). В ней юный св. Франциск выучился читать и прошел катехизацию. Здесь же с 1226 по 1230 пребывали его мощи, и тут в 1228 папа Григорий IX причислил его к лику Святых. В церкви Сан-Джорджо прежде находились и мощи св. Клары.

Большая крепость (Rocca Maggiore)

Крепость Рокка Маджоре стоит на вершине холма, доминирующего над городом. Ансамбль производит впечатление военной мощи и, несмотря на различные переделки, является прекрасным образцом крепостного зодчества XIV в. Рокка Маджоре напоминает о вековой вражде Священной Римской империи и Папства, о междоусобице Ассизи и Перуджи, о борьбе феодалов и горожан.

История цитадели восходит, вероятно, ко временам лангобардов. Замок был разрушен в 1198 горожанами (среди них был и восьмилетний Франциск), восставшими против немецкого владычества. Это владычество утвердилось в 1173, когда архиепископ Майнца завладел городом, разогнав городскую коммуну. В ее нынешнем виде крепость была отстроена в 1367, а в XV-XVI вв. к ее комплексу были добавлены многогранная башня и круглая башня поменьше, у входа. В последующие века Рокка использовалась как тюрьма и постепенно приходила в упадок. В 1888 постройку приобрел муниципалитет Ассизи.

Св. Франциск известен повсеместно как проповедник мира и ненасилия, брат всех людей и поэт природы. Существование в Ассизи крепостных стен и замка Рокка Маджоре может дать представление о городе, как о месте воинственном. Необходимо вспомнить о том, что св. Франциск родился в XII в., когда Италию раздирали междоусобные войны: церковные и гражданские власти боролись за превосходство, соседние города ссорились между собой, знать подавляла горожан попроще. В такое кровавое время и вызрело решение св. Франциска послужить миротворцем.

Сан-Франческо-Пикколино (Oratorio di San Francesco Piccolino)

По преданию, возникшему в XV в., мать Франциска долгое время не могла разрешиться от бремени. Один странник предсказал ей, что она сможет родить только в хлеву. На том месте, где св. Франциск появился на свет, была устроена молельня (ораторий). Это скромная часовня, квадратная в плане. На стенах сохранились фрагменты фресок XIII-XIV вв. Латинская надпись над входом (XIV в.) гласит: «Этот ораторий некогда был хлевом вола и осляти, где родился св. Франциск, зерцало мира».

По соседству – отчий дом св. Франциска, где рос юный Джованни ди Бернардоне, получивший в детстве прозвище Франциск, т.е. «французик» (отец святого очень любил Францию и женился на француженке).

Санта-Мария-Маджоре (Santa Maria Maggiore)

По мнению некоторых историков, церковь Санта-Мария-Маджоре поставлена на месте языческого храма, посвященного Янусу. До 1020-х церковь служила кафедральным собором города. Существующее ныне строение появилось в 1212-18, после разрушительного пожара. Фасад церкви в качестве скромного украшения имеет одно окно-розу с восемью спицами, похожую на колесо телеги. Это окно – один из самых ранних образцов романских «роз». Трехнефный интерьер не расписан. Сохранилось лишь несколько фрагментов фресок конца XIV в., в т.ч. «Рождество» умбрийской школы.

Рядом с церковью – Епископский дворец (Vescovado). Здесь в т.н. «Зале отречения» юный Франциск в присутствии епископа Гвидо отдал свою одежду отцу в знак отречения от наследства и от мира. Здесь же святой провел несколько дней как гость епископа перед тем, как спуститься вниз, в часовню Порциункола, умирать.

---

Санта-Мария-дельи-Анджели (Basilica di Santa Maria degli Angeli)

В лежащей под Ассизи долине, в 4-5 километрах от исторического центра стоит величественная базилика Святой Марии Ангельской, по которой получила название и вся окружающая ее местность.

Внутри базилики находится часовня Порциункола, глубоко почитавшаяся св. Франциском. Стены этой часовни видели важнейшие моменты францисканского движения: здесь в 1208 св. Франциск, слушая Евангелие, убедился в своем призвании; в 1216 св. Франциск сподобился получить в видении от Иисуса Христа «прощение для Ассизи» – индульгенцию, подтвержденную впоследствии папой Гонорием III; в 1221 у часовни собрался знаменитый «капитул на циновках», в присутствии пяти тысяч братьев; в 1226 св. Франциск здесь отдал Богу душу, славя приход «сестрицы-смерти». Вот почему св. Франциск просил своих братьев никогда не покидать это благословенное место.

Первоначально Порциункола была часовенкой, принадлежавшей бенедиктинскому монастырю Сан-Бенедетто, что стоит на горе Субазио. Она находилась в роще на клочке земли, и, возможно, отсюда и получила свое название (частичка земли, «порция»). Часовня стояла заброшенной, и св. Франциск восстановил ее и получил в «аренду» от аббата Теобальда. По смерти святого вокруг часовни выросли различные строения: хоры братьев, молельни, а затем и маленькая обитель.

Во второй половине XVI в. папа Пий V повелел выстроить базилику для сохранения часовни и для приюта многочисленных паломников, стекавшихся к ней. Храм был возведен в 1568-1684, позже экстерьер базилики не раз переделывался. Санта-Мария-дельи-Анджели – одна из самых больших базилик в мире : ее длина – 116 метров, а максимальная ширина – 65 метров.

С 1975 в базилике хранится чудотворная русская икона Филермской Божией Матери, почитаемая мальтийскими рыцарями как покровительница Ордена. Икона была подарена им в 1925 советским правительством по просьбе итальянского государства. Слева от базилики – фонтан с 26-ю струями, пожертвованный флорентийским семейством Медичи для утоления жажды паломников, прибывших в святое место.

Часовня Порциункола (Porziuncola) Порциункола стала третьим храмом после Сан-Дамиано и Сан-Пьетро-делла-Спина, который отстроил св. Франциск, услышавший голос от распятия в Сан-Дамиано: «восстанови мой Храм». Интерьер часовни сохраняет в неприкосновенности свой первозданный вид. Стены никогда не были расписаны и предстают перед нами такими же, какими были в начале XIII века.

Капелла «Транзито»
В нескольких метрах от Порциунколы, в правой части апсиды базилики, размещена капелла «Транзито» (преставления). Исстари здесь, в одной из лачуг, рассеянных в роще, находилась монастырская лечебница. В этой лачуге провел последние часы своей земной жизни св. Франциск.

«Розето»
Участок прежней рощи, где проходила в молитве жизнь св. Франциска и его последователей, теперь называют «Розето», т.е. сад роз. В одну из ночей св. Франциск поддался горькой мысли о бесполезности своего пути. Чтобы преодолеть искушение, он разоблачился и бросился в колючий кустарник, росший близ его кельи. Но колючки, коснувшись святого, исчезли, а позднее на этом месте выросли розы без терний. У сада стоит капелла «Розето» – молельня, где предавался молитвам и отдыху св. Франциск. Капелла и грот были построены в XIII в. св. Бонавентурой, а в XV в. расширены св. Бернардином Сиенским.

Сан-Дамиано (Chiesa di San Damiano)

Санктуарий Сан-Дамиано расположен за городскими стенами, на склоне холма, где на рубеже VII-VIII вв. появилась скромная часовенка, предназначенная для молитв любого проходящего путника. К началу XIII в. люди ее забыли и забросили. Св. Франциск стал наведываться в полуразрушенную часовню, когда, будучи 20-летним юношей, он всерьез задумался о смысле жизни. Однажды он услышал исходящий от распятия голос Христа, повелевшего восстановить его храм. Выполнив божью волю, он избрал часовню одним из главных мест своего нового жизненного пути. Когда св. Клара решила последовать его примеру, св. Франциск сопроводил ее именно сюда и здесь она прожила в затворе 42 года.

В Сан-Дамиано св. Франциск возвращался не раз. У стен этой обители в 1225 после получения стигматов, почти слепой, он составил окончательную композицию своего «Славословия творений». В 1260 «бедные клариссы» переместились в новую обитель у базилики Санта-Кьяра, и Сан-Дамиано оставалось таким же, как при св. Франциске вплоть до XVI в., когда «меньшие братья» расширили монастырь и возвели монастырский двор. В 1860 обитель была упразднена и ее строения купил англичанин лорд Рипон. Столетием спустя его наследники пожертвовали Сан-Дамиано Церкви.

Сейчас здесь – небольшая община монахов и послушников (новициев). Послушники, желающие жить иноческой жизнью, познают в Сан-Дамиано францисканскую духовность и укрепляются в своем решении. Обычно период новициата длится год. В Сан-Дамиано искусство уходит на второй план, главное здесь – религиозное чувство. В этом месте царствует «госпожа бедность», простота и мир.

Полутемный интерьер церкви прост и располагает к молитве. Над алтарем – копия Распятия, повелевшего св. Франциску восстановить Божий храм (подлинник XII в. теперь находится в базилике Санта-Кьяра). Справа от деревянных хоров – проход к небольшим хорам св. Клары. Места для коленопреклоненной молитвы и подставки для книг остались здесь со времен св. Клары. На пергаменте перечислены имена первых «бедных кларисс». Первозданная обстановка хоров говорит нам о неподдельном стремлении монахинь к бедности.

Узкая лестница выводит в сад св. Клары, откуда открывается вид на всю долину. Именно здесь св. Франциск окончательно составил «Славословие творений»: об этом напоминает мраморная табличка на стене. Из сада св. Клары мы попадаем в небольшую, частично расписанную капеллу, известную как Ораторий св. Клары, откуда путь ведет к кельям монахинь (dormitorio). Здесь св. Клара принимала папу Иннокентия IV, здесь же она умерла в 1253.

Еще одна лестница выводит к монастырскому дворику. В его глубине – вход в трапезную «бедных кларисс», с грубыми столами давних времен. Здесь сестры собирались на скромную совместную трапезу. Ваза с цветами на последнем столе отмечает место, где обычно сидела св. Клара.

Аббатство Сан-Бенедетто (San Benedetto)

Аббатство Сан-Бенедетто стоит на склоне горы Субазио, откуда открывается просторная панорама окрестностей Ассизи. Монастырь был основан бенедектинскими монахами из Фарфы, возможно, уже в IX в. Веками эта обитель была главным центром монашества в Ассизи: здесь жило до сорока иноков. Св. Франциск часто бывал в аббатстве: местный игумен передал ему часовню Порциункола за символическую «арендную плату» – корзинку рыбы в год.

Стратегически выгодное положение монастыря делало его хорошим убежищем во время средневековых междоусобиц. В апреле 1399 наместники Брольи, ввиду этого обстоятельства, решили разрушить обитель. Монастырь был покинут всеми его обитателями, и впоследствие перешел в частное владение. Развалины аббатства были приобретены Церковью в 1945 и восстановлены с помощью государства. Теперь большая часть древней обители доступна для посещения публики. От древнего монастыря сохранились окружающие его стены, фасад в романском стиле, полукруглая апсида, некоторые помещения и две крипты IX и XI вв.

Пустынь заточений (Eremo delle Carceri)

Пустынь «Карчери» (пустынь заточений) спряталась в густых рощах горы Субазио, на высоте 800 м над уровнем моря. В эту пустынь часто удалялись для молитвы св. Франциск с «братцами». Обитель впервые была перестроена в XV в. св. Бернардином Сиенским, а в XVI-XVII вв. расширена до нынешних размеров.

Исстари здесь была небольшая молельня, посвященная Деве Марии – Санта-Мария-делле-Карчери («заточение» здесь означает отшельничество, пустыножительство), принадлежавшая городской коммуне Ассизи, передавшей ее сначала бенедиктинцам, а затем – францисканцам. Неспешный визит в пустынь дает ясное понятие, что значит созерцание и медитация. Обратите внимание на пересохшее ложе ручья рядом с обителью: этот ручей, мешавший молитвам монахов, высох по просьбе святого.

Сквозь монастырские врата паломник попадает в небольшой дворик с колодцем. Слева – трапезная (рефекторий), над которой расположены братские кельи. В глубине дворика – церковь со звонницей, в которой достойны внимания алтарь и хоры. Из церкви можно пройти в капеллу Санта-Мария-делле-Карчери. Под церковью – грот св. Франциска с его каменным ложем. Здесь св. Франциск молился и постился. Обратите внимание на «чертову дыру», куда якобы сгинул дьявол, изгнанный св. Франциском.

От «Карчери» несколько тропинок ведут на вершину горы Субазио (1290 м).

Ривоторто (Chiesa di Santa Maria in Rivotorto)

Местечко Ривоторто («извилистый берег») названо так по петляющей речке, спускающейся с Субазио вниз через Ассизскую долину к рекам Озе и Тибру. В Ривоторто, возвращаясь из Рима, где папа Иннокентий III устно утвердил устав Ордена, св. Франциск со своими последователями обосновался на два года (1209-10).

Лачуга св. Франциска, вошедшая в ансамбль современного храма, дает представление о скромном образе жизни первой францисканской общины. Она состоит из двух помещений, разделенных часовней: одно – спальня, другое – трапезная. Монахи вскоре оставили эту лачугу, и ушли к часовне Порциункола, т.к. на нее претендовал один местный крестьянин. В 1926 лачуга св. Франциска была объявлена национальным памятником.

Франциск Ассизский и францисканский орден

Статьи российских авторов из дореволюционных энциклопедий.
Оцифровка по изданию: Энциклопедический словарь «Христианство» под ред. Аверинцева.

Франциск Ассизский (Franciscus Assisiensis)

Святой (1182-1226), учредитель названного его именем нищенствующего ордена. Он знаменует собой перелом в истории аскетического идеала, а потому и новую эпоху в истории западного монашества и римской курии. Старое монашество в своем отречении от мира возлагало на отдельного монаха обет бедности, но это не помешало монастырям сделаться крупными поземельными собственниками, а аббатам – соперничать в богатстве и роскоши с епископами и князьями. Ф.А. углубил идею бедности: из отрицательного признака отречения от мира он возвел ее в положительный, жизненный идеал, который вытекал из идеи следования примеру бедного Христа. Вместе с этим Ф.А. преобразил и самое назначение монашества, заменив монаха-отшельника апостолом-миссионером, который, отрекшись внутренне от мира, остается в мире, чтобы среди него призывать людей к миру и покаянию. Старое землевладельческое монашество соответствовало аграрному периоду Западной Европы; но возникли города с густым населением из богатых и бедных – и к ним-то обратились ученики Ф.А., проповедуя одним в назидание, другим в утешение «бедное житье» как идеал «евангельского совершенства». Как проповедник «бедного житья» Ф.А. имел предшественников. Богатство клира давно вызывало протест как со стороны блюстителей аскетического идеала (Бернард Клервоский), так и со стороны противников клира (Арнольд Брешианский). Особенное сходство с Ф.А. представляет старший его современник, Вальдес из Лиона, от проповеди которого получила начало отпавшая впоследствии от католицизма секта вальденсов. Попытки историков разыскать нити, связующие Ф.А. с его предшественниками, привели, однако, лишь к гипотезам слабо обоснованным и притом ненужным, так как стремления Ф.А. могут быть вполне удовлетворительно объяснены его личностью и духом его времени. Мысль о добровольной бедности «по Евангелию» легко могла самостоятельно зародиться как у богатого лионского банкира, так и у расточительного сына зажиточного купца в провинциальном итальянском городке; но проповедь того и другого приняла различное направление, что зависело как от среды и обстоятельств жизни, так и от личности обоих.

Личность Ф.А. Хотя первые жития (легенды) о Ф.А. написаны тотчас по его смерти, когда было в живых еще много очевидцев его первых шагов к идеалу, однако ввиду назидательной цели авторы этих житий мало заботились о точном установлении биографических данных своего героя. Самая скудость этих данных открыла простор благочестивому и поэтическому вымыслу; действительный образ Ф.А. закрыт от нас легендарным, в созидании которого принимала участие не только богословская литература житий, но и народная фантазия (Fioretti). Но если историк, ищущий достоверных фактов, испытывает затруднения в лабиринте накопившихся сказаний, то биограф Ф.А. не может жаловаться на творчество легенды, так как оно лишь ярче осветило коренные свойства его личности. Основным свойством Ф.А. было живое, отзывчивое чувство сострадания. Это чувство не привело его к мировой скорби; под влиянием его жизнерадостной натуры и поэтического чутья, чаявшего живую душу во всем живущем, сострадание преобразилось в нем в любвеобильное сочувствие, охватывавшее всю природу, одушевленную и неодушевленную, везде представлявшую ему, по словам его гимна, братьев и сестер. Образ нищего и страдающего Христа, призывающего всех следовать за ним, сделался для Ф.А. источником откровения, дал содержание его личной жизни и направление его деятельности; принесши покаяние, т.е. оторвавшись от мира, он признал своей задачей призывать и других к такому же покаянию, чтобы следовать за нищим, странствующим Христом. Проповедь такого идеала могла привести Ф.А. к столкновению с духовенством и курией; но глубокое смирение, проявлявшееся в наивно-трогательных формах и, однако, бывшее плодом усиленной работы над собою, удерживало Ф.А. в среде церкви. Неспособный кого-либо осуждать, Ф.А. не мог сделаться реформатором; его призыв к евангельскому совершенству не стал, как у вальденсов, поводом к разрыву с папством, а напротив, привел к усилению религиозного энтузиазма в католической церкви.

Отец Ф.А., по имени Бернардоне, торговал сукном; торговцы этим дорогим международным товаром были в то время зажиточными людьми. Торговые обороты побуждали Бернардоне совершать частые поездки во Францию, в память которой он и назвал своего сына Франциском. Ф.А. знал песни трубадуров и часто распевал их на французском языке. Он был единственным сыном; родители ни в чем ему не отказывали. Юношей он вел разгульную жизнь с молодежью своего города, которая выбирала его «царем» пирушек. Родители не мешали сыну, гордились его знакомством с дворянской молодежью; мать Ф.А. не скрывала, что ожидает для сына славного будущего. И сам Ф.А. в это время не был лишен тщеславия: источники говорят, что он не хотел, чтобы «кто-либо его превосходил».

Ф.А. принял участие в войне между Ассизи и Перуджей, был взят в плен, но не утратил своей веселости и уверенности в своем великом будущем. Он вынес тяжелую болезнь, но по выздоровлении стал вести прежний образ жизни и предпринял с молодыми рыцарями поход в Южную Италию в пользу папы. С первого же ночлега Ф.А. вернулся; по сказанию, он видел сон, направивший его на другой путь. Очевидно, его сердце уже не удовлетворялось внешним блеском и указало ему путь к подвигам иного рода. Ф.А. всегда был очень щедр к нищим. Однажды, отвлеченный делом, он отказал одному из нищих, пристававших к нему «именем Господним», но затем, спохватившись, что если бы нищий попросил у него именем какого-нибудь земного сеньора, то он не отказал бы ему, он догнал нищего и одарил его. Милостыня скоро получила для него другой, более высокий смысл. Отправившись в Рим на поклонение св. Петру, Ф.А. был возмущен скудными подаяниями на могиле первоапостола; он вынул из кармана целую горсть монет и звонко бросил их в окошечко под алтарем к изумлению окружающих. Вышедши затем на паперть, он увидел там длинный ряд нищих, ожидавших подаяния. И тут, у гробницы апостола, нищенство преобразилось в глазах Ф.А.: он понял его духовный смысл для последователя Христа и апостолов. Обменявшись с одним из нищих одеждой, он стал в их ряды и до вечера пробыл с ними. «Нищее житие» запало в его душу; его поэтическая фантазия создала из него идеальный образ. Как вызревал в его душе этот образ, о том сохранился трогательный рассказ. Однажды Франциск возвращался с товарищами с роскошной пирушки. Они шли с песнями впереди; он шел позади молча, в глубоком раздумье. Вдруг сердце его наполнилось таким сладостным ощущением, что он не мог двинуться с места, хотя бы его «стали резать на куски». Товарищи в изумлении его окружили, спрашивая, о чем он задумался, не намерен ли он жениться? «Вы правду сказали,– был ответ,– я задумал взять невесту, более благородную, богатую и красивую, чем вам когда-либо приходилось видеть». Великий художник, воодушевленный памятью о Ф.А., изобразил в своих фресках его затаенную мысль. На стене Ассизского собора Джотто изобразил венчание Ф.А. с красивой, но исхудалой женщиной в изорванном платье; на нее лает собака, дети замахиваются на нее палкой и бросают в нее каменья, но Христос благословляет ее с неба,– это венчание Ф.А. с бедностью [ изображение находится на одном из парусов свода, расположенного над алтарем в нижнем храме; авторство сейчас приписывается не Джотто, а «мастеру парусов» – bellabs ].

Но были на глазах Ф.А. люди еще более жалкие, чем нищие,– прокаженные, которых в то время было так много, что за воротами почти каждого города можно было найти особое здание, предназначенное для этих несчастных. Долго они внушали ужас жизнерадостному юноше; но он поборол в себе отвращение к ним. Житие рассказывает, как Ф.А., встретив по дороге в Рим прокаженного, не ограничился тем, что бросил ему монету, а слез с лошади, вручил больному монету, поцеловал ему руку и получил от него «поцелуй мира». Другой рассказ описывает, как Ф.А. сам отправился в приют для прокаженных, взяв с собой много денег, и, подав каждому из них милостыню, долгое время пробыл с ними. Сам Ф.А. в своем завещании ведет начало «своего покаяния» с этого посещения прокаженных, заявляя, что пока он жил во грехе, вид прокаженных был ему неприятен, но Господь повел его к ним, после чего то, что для него было горьким, стало сладким. Конечно, не одно какое-либо впечатление или душевное потрясение совершило перелом в жизни Ф.А.: его настроение менялось постепенно. Он стал искать уединения; особенно привлекали его одинокие запущенные церкви за городом. В одной из них, церкви св. Дамиана, он однажды долго пребывал в горячей молитве перед распятием и, по воспоминаниям его «трех (ранних) товарищей», «с этого часа сердце его восприяло рану и истаяло, памятуя Господни страсти».

Событием, ускорившим неизбежный перелом в жизни Франциска, было столкновение с отцом. Ф.А. испытывал к ветхим и заброшенным церквам и часовням жалость, как к одушевленным существам. Желая поддержать церковь св. Дамиана, Ф.А. в отсутствие отца забрал лучший товар и повез его в Фолиньо для продажи. Продав там вместе с тем и лошадь, Ф.А. принес вырученные деньги священнику, и когда тот, боясь гнева отца Ф.А., отказался принять их, Ф.А. бросил свой кошелек на подоконник и остался при церкви. Узнав затем о гневе отца, Ф.А. долго скрывался в окрестных пещерах. Когда он вернулся домой, отец избил его и запер; но в отсутствие отца мать отпустила сына, и он навсегда ушел из родительского дома. Бернардоне обратился к властям с требованием возвратить ему сына и похищенные им деньги; но Ф.А. заявил, что он стал слугой Господа и светским судьям неподсуден. Бернардоне обратился с жалобой к епископу. На суде епископа Ф.А., по его требованию, не только возвратил деньги, но снял с себя полученную от отца одежду, объявив, что впредь будет считать отцом своим не Петра Бернардоне, а небесного Отца. Это отречение от всякой собственности наполнило его сердце великой радостью. Получив от слуги епископа простую одежду, Ф.А. отправился в соседний лес, громко распевая французские песенки. На вопрос встретившихся разбойников он ответил, что он «вестник Великого Господа». Это случилось в 1207.

Два года провел Ф.А. в окрестностях Ассизи, занимаясь кроме молитвы починкой церквей, для чего выпрашивал камни; особенно стала ему дорога полуразрушенная часовня Св. Девы под названием Порциункула. Исправив ее, Ф.А. устроил около нее для себя шалаш. Питался он объедками, которые собирал по городу в обеденное время. Многие стали его считать помешанным, но к его бедному житью присоединился богатый гражданин Бернард де Квинтавалле, который, согласно с Евангелием, распродал свое имущество и роздал бедным; присоединились и другие. В одежде странников они ходили по соседним городам и деревням, призывая к миру и покаянию. На вопрос, кто они такие, они отвечали: «кающиеся грешники»; но они были бодры духом, называя себя «ликующими в Господе» или «потешниками Господа». Иные из них, как и сам Ф.А., занимались ручным трудом, при случае помогая крестьянам в сельских работах, но денег не принимали, довольствуясь лишь скромной трапезой. 1209 год отмечен источниками как новая дата в жизни Ф.А. В своей часовне он услышал за обедней слова (Мф. 10:7-10), с которыми Христос послал своих учеников проповедовать о наступлении царства небесного: «не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха». Ф.А. просил священника повторить и разъяснить ему латинский текст и, вникнув в смысл его, с восторгом воскликнул: «вот чего я хочу», снял с ног обувь, бросил посох и опоясался веревкой. Что ему тогда выяснилось, стало для него новым, настоящим призванием; нищее житие превратилось в апостолат; из нищего странника и отшельника он стал проповедником. Не раз еще потом на Ф.А. находило сомнение, что угоднее Богу – молитва или проповедь; но именно то, что молитва уступила проповеди, обусловило собой всемирно-историческое значение нового францисканского ордена.

Число учеников Ф.А. увеличилось, и он отправился в Рим просить у папы утверждения составленного им для своего братства устава. Текст этого устава не сохранился, но вероятно это было простое наставление братьям, составленное на основании подходящих евангельских текстов. Папою был тогда Иннокентий III. Знаменательный момент в истории представляет собой встреча этих двух людей, олицетворявших два различных мировоззрения, выросшие из одного корня: с одной стороны, наместник Христа, ставший владыкой мира, раздававший царские короны, представитель авторитета и власти,– а перед ним последователь Христа, босоногий нищий, в одежде пастуха, проповедник любви и смирения. О самой встрече не сохранилось точных известий, но она сильно занимала воображение современников и потомков и породила много характерных рассказов. С одной стороны, францисканские легенды повествуют о том, с каким пренебрежением папа отнесся к нищему и как потом в сновидениях познал его великое значение для церкви: то из-под ног папы вырастает пальма до небес, то папа видит, как монах подпирает плечом наклонившийся Латеранский собор; или Ф.А. наяву убеждает папу поэтической притчей о сыновьях бедной женщины в пустыне, которые оказались царскими сыновьями и были признаны их отцом. С другой стороны, мы имеем повествование бенедиктинского летописца, в котором слышится и пренебрежение к нищенскому житью Ф.А., и признание его смирения: папа был так поражен грязным видом Ф.А., что послал его к свиньям; но когда Ф.А., буквально исполнив совет, возвратился еще грязнее с просьбой теперь исполнить его мольбу, то Иннокентий, растроганный таким смирением, отнесся к нему милостиво. Одному из кардиналов приписывается такое возражение тем, кто находил «нищее житие» новшеством, превышающим силы человека: «утверждать, что евангельское совершенство, т.е. обет жить по Евангелию, дело новое, неразумное или невозможное, разве это не хула против Христа, давшего нам Евангелие?». Эти слова ярко освещают проблему, перед которой стояла тогда римская курия. Бедность Христа и апостолов давно уже выставлялась как укор духовенству и как знамя церковной реформы; но церковь, сделавшись земным, политическим учреждением, не могла следовать по указанному ей пути. По мере того как она проникалась аскетическим духом, установив безбрачие духовенства, ее власть над миром росла и ее мирские средства умножались. С другой стороны, ревнители бедности Христовой, не найдя удовлетворения в пределах церкви, отпали от нее и сделались ее врагами. В дни Ф.А. южная Франция и северная Италия кишели еретиками, державшимися учения об евангельском совершенстве. Иннокентий III, который в звании кардинала красноречиво писал о суетности мира и о презрении к его благам, был способен оценить силу аскетического идеала; притом он был политик и не хотел повторить ошибки своего предшественника, прогнавшего от себя Вальдеса и «лионских бедных». Напротив, он старался превратить их в «католических бедных», и с этой целью только что милостиво принял в Риме Дурандо де Гуеска с «братьями». Так поступил Иннокентий III и с Ф.А. и его товарищами, признав за ними право проповеди бедного житья. В то же время он принял их на службу церкви, взяв с Ф.А. клятву послушания папе и дав его спутникам тонзуру, сделавшую их клириками.

С этого времени число францисканцев быстро растет, и они собираются обратить все народы. Для этой цели были организованы небольшие миссии, поставленные под начало одного из братьев, называвшегося министром, т.е. меньшим братом. То же стремление к служению побудило Ф.А. присвоить своим последователям название миноритов – меньших. В романских странах Франции и Испании миссии не встречали особых препятствий; но в венгерских степях пастухи травили пришельцев собаками и прокалывали их одежду заостренными палками, которыми загоняли свои табуны. Из южной Германии первая миссия вернулась ни с чем; следовавшая за ней миссия, похождения которой описаны очевидцем, также встречала большие затруднения. Неустрашимые францисканцы, однако, не останавливались ни перед какой опасностью и проникли даже в Марокко, где стали первыми мучениками своего ордена. Как далеко ни уходили францисканцы, их тянуло к Ф.А., и в Троицын день они возвращались к его шалашу близ часовенки Порциункулы, где на время своего пребывания строили и для себя шалаши. Так возникли т.н. генеральные капитулы, т.е. соборы всех членов общины. О первых собраниях нет точных данных, но о собрании 1219 сохранилась молва, что братьев собралось 5 тыс. и все они прожили около Ф.А. неделю, питаясь приношениями окрестных жителей: так велико уже было почтение народа к Ф.А. В 1212 к Ф.А. явилась 18-летняя Клара Сцефи, дочь соседнего помещика, и тайком от отца приняла от Ф.А. пострижение; к ней присоединилась ее 14-летняя сестра, несмотря на угрозы и побои родни. Ф.А. поместил их у бенедиктинок, а потом отдал в их распоряжение церковь св. Дамиана, где и возникла женская община бедных сестер, из которой развился женский орден кларисс. К бедному житью стали примыкать и многие миряне. Идея бедного житья стала так популярна, что Доминик, учредитель названного его именем ордена братьев-проповедников, видоизменил составленный для них устав по типу францисканского и превратил доминиканский орден в нищенствующий.

При Гонории III в сношениях римской курии с Ф.А. выступает на первый план кардинал Гуго или Уголино, впоследствии папа Григорий IX. Официальные источники повествуют о самых дружественных отношениях между Уголино и Ф.А., но вместе с тем с этой поры все более и более ощущается влияние курии на судьбу дела Ф.А. Община так разрослась, что нужно было подумать об ее организации. Полный энтузиазма и любви ко всем, Ф.А. этим мало интересовался, но тем более заботились о том члены курии, которая уже при самом начале обязала братьев к послушанию Ф.А., а его самого к повиновению папе. Для общины последователей бедного Христа наступила критическая эпоха, из которой она вышла преобразованной в монашеский орден. Отдельные эпизоды этого кризиса скрыты от нас. Биографы Ф.А., писавшие под свежим впечатлением его немедленной канонизации, не были расположены говорить об антагонизме между римской курией и святым; они, напротив, сообщают, что сам Ф.А. просил папу назначить Уголино попечителем его братства и мотивировал это тем, что он не желает своими делами беспокоить главу церкви. Новый руководитель братства несомненно любил и уважал Ф.А.- он целовал ему руки, ходил за ним в болезни, сочувствовал его идеалу; но как представитель церкви и как правитель он старался приладить этот идеал к житейской действительности. Не менее важно для судьбы братства было и то, что теперь в его среде были люди, которым идеал Ф.А. казался слишком суровым и которые требовали уступок и смягчений. Эти умеренные искали опоры у кардинала. Некоторые источники выставляют главой недовольных Илию Кортонского и рассказывают, что Илия в 1219 пытался повлиять через Уголино на Ф.А., чтобы добиться изменения францисканских правил в духе других монашеских орденов; Уголино от своего имени высказал Ф.А. это желание, но встретил сильный отпор.

Наступление кризиса было ускорено отлучкой Ф.А. Он давно уже порывался проповедовать вне Италии; его особенно тянуло во Францию, но кардинал не пускал его, утверждая, что он нужен дома. В 1220 Ф.А. уже нельзя было удержать. Крестоносцы в это время захватили Дамьетту в Египте, и Ф.А. решил обратить в христианство тамошнего султана. Отправляясь за море, Ф.А. передал руководство общиной двум назначенным им братьям. Тотчас по отъезде Ф.А. начался раздор среди общины; когда распространилась молва о его смерти, заместители его, принадлежавшие к ревнителям сурового идеала, устроили собрание, на которое пригласили только своих единомышленников, и установили три постных дня в неделю вместо двух. Другие братья пытались захватить в свои руки заведование женскими монастырями или приютами для прокаженных и добивались полномочий для своих планов со стороны курии. Ф.А., между тем, проник в лагерь мамелюков, где его чуть не убили, так как за голову каждого христианина уплачивался золотой. Убедившись в бесплодности своей попытки, Ф.А. отправился со своими спутниками в Сирию, где его настиг монах, посланный за ним партией недовольных новшествами. Ф.А. тотчас вернулся и уже на пути к Ассизи, в Болонье, испытал, как трудно удержать братию на высоте указанного им идеала. С образом бездомного, странствующего Христа было несовместимо проживание братьев в собственных домах – а именно такой дом он нашел в Болонье. Сильно возмущенный, Ф.А. потребовал разорения дома, но находившийся в Болонье Уголино возразил ему, что дом не составляет собственности братьев, а принадлежит римской церкви. То же испытал Ф.А. в самом Ассизи; здесь он даже влез на крышу и стал скидывать черепицы, но городская стража его остановила, объявив, что дом этот составляет городскую собственность.

Ф.А. поспешил в Рим, настоял на отмене новшеств, введенных в его отсутствие, и помешал возведению нескольких братьев на высокие церковные должности. «Потому они и называются миноритами,– сказал Ф.А.,– чтобы никогда не возноситься». Но он не мог остановить других распоряжений курии, существенно изменявших характер братства. Булла 1220 положила конец свободному входу в братство и выходу из него. Желавшие вступить в братство Ф.А. должны были находиться год на испытании, но по принятии их в братство уже не имели права уйти.

Свободная община добровольных последователей Христа превращалась в замкнутый монашеский орден. Еще более противоречила видам Ф.А. булла 1222, предоставлявшая францисканцам привилегию служить обедню в своих собственных церквах, если у них таковые будут, даже во время интердикта. В том же году одному из нищих братьев в первый раз поручается дисциплинарная власть над местным епископом (в Португалии). Одновременно с этим усиливается и в самом братстве стремление уклониться от первоначального идеала. При большом числе новых братьев не всем было по силам вечно странствовать с нищенской сумой, тем более что при большом распространении ордена уже различие климата заставляло отступать от первоначального обычая: так, еще до 1220 перестали соблюдать предписание не иметь двух одежд. Все это вызвало пересмотр первого составленного Ф.А. правила (regula), не дошедшего до нас. В составлении нового правила 1221 Франциску помогали другие, но оно еще носит печать его личности. Два года спустя понадобилось новое правило, приближающееся к обычной форме уставов других монашеских орденов.

Христолюбивое странствующее братство Ф.А. превратилось в централизованный и оседлый францисканский орден. Во главе его стоит генеральный министр; только ему предоставлено право разрешать проповедь братьям. Над областями поставлены провинциальные министры; в первый раз упоминаются кустоды, т.е. заведующие отдельными общинами. Главное новшество заключается в постановлении, чтобы вместо ежегодных собраний братьев в Троицын день происходили через каждые три года съезды одних лишь провинциальных министров и кустодов для обсуждения действий генерального министра и переизбрания его. Изменилось и положение самого Ф.А. в ордене. По возвращении из Сирии он отказался быть министром и слугой всего братства и поставил на свое место сопровождавшего его на Восток Петра Катанского. Петр скончался полгода спустя, но его место, по-видимому, тотчас занял Илия Кортонский: по крайней мере на генеральном капитуле 1223 председательствовал Илия, Ф.А. же сидел у его ног, время от времени шепча ему на ухо, после чего Илия громко объявлял: «брат наш заявляет братьям» и т.д. В составлении правила 1223 Илия, по совещании с Уголино, вероятно, играл существенную роль. Источники называют его то викарием, то генеральным министром.

Ф.А. прожил еще 3 года по издании правила 1223, пользуясь прежним уважением, но не имея влияния на руководство орденом. Он не одобрял господствовавшего в ордене направления, но, преклоняясь перед авторитетом церкви и связанный обетом послушания, не восставал против него. Однако вся его собственная жизнь была протестом против искажения дорогого ему идеала. Однажды послушник, получивший от генерального министра разрешение иметь псалтырь, пришел к Ф.А., испрашивая и его согласия на это. Ф.А., боявшийся книжной мудрости и отвергавший собственность, сказал послушнику, что, получив псалтырь, он захочет иметь и молитвенник (бревиарий), а после того усядется как важный прелат и скажет товарищу: «принеси мне мой бревиарий». Затем Ф.А. нагнулся, схватил горсть пепла и посыпал им голову монаха, приговаривая: «вот тебе бревиарий, вот тебе бревиарий». Несколько дней спустя монах снова заговорил о своей псалтыри. Ф.А. ответил ему: «делай то, что тебе сказал твой министр», но затем, одумавшись, догнал монаха и просил повести его на то место, где он велел монаху исполнить слова министра. Когда они пришли туда, Ф.А. сделал земной поклон перед монахом и сказал: «прости меня брат, ибо тот, кто хочет быть миноритом, не должен иметь ничего кроме своей одежды». Этот рассказ слишком простодушен, чтобы можно было считать его позднейшим вымыслом. Существует, впрочем, и документ, неопровержимо доказывающий, что Ф.А. в последние годы осуждал направление, принятое орденом. Это завещание Ф.А.; оно состоит из увещаний и наставлений и представляет, можно сказать, сплошной протест против превращения нищего смиренного братства Христова в могущественный монашеский орден.

Освобожденный от забот об ордене, Ф.А. мог снова предаться странствованию и одинокой молитве. Как и вначале, образ Христа совершенно поглощает все его внимание. Воспоминания о Христе то вызывают в Ф.А. радость и блаженство, высказываемые в детски-наивных формах, то рыдания и стоны. Изобразить в своей жизни земное странствие Спасителя, пережить все знаменательные моменты Его жизни – вот на что устремлены все помыслы Ф.А. Он устраивает в лесу близ Греччо «живую картину» Рождества Христова (ясли, вол, осел, кругом молящиеся пастухи и крестьяне). Устройство таких ясель в день Рождества в церквах входит с этого времени в обычай в Италии. Под влиянием той же мысли Ф.А. отправляется в 1224 с ближайшими товарищами на высокую вершину Алверно, в верховьях Арно, где проводит время, поодаль от братьев, в посте и уединенной молитве. Здесь в утро Воздвижения Св. Креста Ф.А. имел видение, после которого на его руках и ногах, по преданию, остались стигматы, т.е. изображения головок и концов гвоздей распятого Христа. [...] Повествование о видении и стигматах Ф.А. много содействовало представлению о нем позднейшей живописи, изображавшей его в экстазе и со страданием на лице.

Несмотря на то что Ф.А. действительно считал своим призванием «оплакивать по всему свету страдания Христа» и несмотря на собственные тяжелые страдания в последние два года жизни, Ф.А. до конца сохранил свое поэтическое воззрение на мир. Его братская любовь ко всякой твари составляет основание его поэзии. Он кормит зимой пчел медом и вином, поднимает с дороги червяков, чтобы их не раздавили, выкупает ягненка, которого ведут на бойню, освобождает зайчонка, попавшегося в капкан, обращается с наставлениями к птицам в поле, просит «брата огня», когда ему делают прижигание, не причинять ему слишком много боли. Весь мир, со всеми в нем живыми существами и стихиями, превращался для Ф.А. в любящую семью, происходившую от одного Отца и соединенную в любви к Нему. Этот образ был источником, из которого вылилась его поэтическая «хвала» Господу со всеми Его творениями и паче всего с господином братом солнышком и т.д. На призыв Ф.А. радостно отозвались другие поэтические души среди братии – Фома из Челано, Якопоне из Тоди, автор «Stabat Mater», и другие францисканские поэты. Преувеличенно, конечно, считать поэтому Ф.А., как это делает Тоде, творцом итальянской поэзии и искусства и виновником Ренессанса; но нельзя не признать, что одушевление и подъем духа, проявившиеся в францисканских соборах и в фресках Джотто, были внушены смиренным и любящим последователем нищего Христа. [...] «Господь призвал нас не столько для нашего спасения, сколько для спасения многих» – было девизом Ф.А. Если в его идеал, как и в прежний монашеский, и входит отречение от мира, от земных благ и личного счастья, то это отречение сопровождается не презрением к миру, не брезгливым отчуждением от греховного и падшего человека, а жалостью к миру и состраданием к нищете и нуждам человека. Не бегство из мира становится задачей аскета, а возвращение в мир для служения человеку. Не созерцание идеального божеского царства в небесной выси составляет призвание монаха, а проповедь мира и любви для установления и осуществления царства Божия на земле. В лице Ф.А. аскетический идеал средних веков протягивает руку гуманизму нового времени.

Последние дни Ф.А. были очень мучительны; страдания его были облегчены уходом св. Клары и его собственным настроением. Он прибавил к своей Хвале Господа и всех творений строфу с хвалой «сестре нашей, телесной смерти» и не как аскет, а как поэт, закончил жизнь словами: «жить и умереть мне одинаково сладко». Ф.А. скончался 4 октября 1226; уже два года спустя он был канонизован папою Григорием IX, бывшим кардиналом Уголино. На «райском холме» началась постройка великолепного готического собора имени нового святого; но не так желали почтить память «бедного Франциска» ближайшие его сердцу товарищи, и однажды ночью брат Леон с другими опрокинул и разбил столб с кружкой, поставленный генеральным министром Илиею для сбора подаяний на построение храма св. Ф.А. Так на могиле апостола мира возгорелась борьба из-за воплощенного им идеала.

Источники. Разлад между идеалом Ф.А. и учреждением, им созданным, отразился и на истории его жизни. В момент смерти Ф.А. власть над орденом находилась в руках Илии Кортонского, который правил им в духе Григория IX. Этот папа сам позаботился о составлении жития нового святого и поручил этот труд Фоме из Челано, который не был лично близок к Ф.А., но был человеком поэтически одаренным. «Житие» Челано носит на себе черты своего полуофициального назначения; отношения Ф.А. к Илие представлены дружественными, роль ближайших товарищей Ф.А. осталась в тени. Назидательный характер легенды выступает очень сильно, а факты из мирской жизни Ф.А. крайне скудны. Несколько лет спустя власть генерального министра перешла к представителям сурового идеала. Капитул 1244 пригласил всех желающих из братьев записать свои воспоминания о Ф.А. и представить их генеральному министру Кресченцию. Тогда возникла легенда трех товарищей, Леона, Ангела и Руфина, ближайших сподвижников Ф.А. В этой легенде фактическая и человеческая сторона биографии Ф.А. выступает полнее и ярче. Еще раз, однако, изменилось направление в ордене. Капитул 1266 поручил генеральному министру, знаменитому францисканскому богослову Бонавентуре, составить новое житие и уничтожить все прежние, чтобы не было раздора из-за памяти Ф.А. Это житие наиболее отделано в литературном отношении и обращает особенное внимание на чудеса Ф.А. Литература о Ф.А. продолжала, однако, расти, принимая все более легендарный характер. В 14 в. Варфоломей Пизанский составил книгу «О сходстве жизни блаж. Ф.А. с жизнью Господа нашего Иисуса Христа», в которой указано 40 сходств. В следующем веке появилась громадная компиляция: «Зерцало жизни блаж. Ф.А.». Наряду с этой книжной литературой работало и народное воображение, на которое личность Ф.А. произвела глубокое впечатление. Так создавались рассказы о Ф.А., монашеские по происхождению и содержанию, но народные по языку и духу – т.н. Fioretti (Цветочки). В 18 в. болландисты включили в свое почтенное издание «житий святых» и материал, касавшийся Ф.А., обработанный Суискеном (Acta Sanctorum, Oct. II).

Первая критическая биография Ф.А. составлена протестантским историком церкви К. Hase («Fr. v. Assisi», 1856). Годовщина рождения Ф.А. в 1882 снова оживила литературу о нем. Появились соч. Bonghi (1884), Thode («Fr. v. As. und die Anfange d. Kunst d. Renaissance», 1885), K. Muller, «Die Anfange des Minoritenordens» (1885). Новую эпоху открыло сочинение протестантского пастора P. Sabatier «Vie de S. Francois d'Assise» (P., 1894; до 1899 24 изд.). Необычайный успех книги в католической Франции объясняется, помимо талантливого изложения, как симпатичным, ярко очерченным образом Ф.А., так и некоторым подновлением его в современном французском вкусе. Одобрение книги папой, а затем запрещение ее также содействовали ее распространению. Заслуга Сабатье не ограничивается литературно-художественным воспроизведением образа Ф.А.: она еще значительнее в области критической и в разработке источников. Уже проф. G. Voigt'y удалось открыть и напечатать (в «Abh. d. Sachs. Gesell. d. Wiss.», V-VI, 1870) хронику минорита Иордана из Джано, современника Ф.А. и одного из первых францисканских миссионеров, заключающую в себе несколько важных известий и определенных дат для жизни святого. В 1880 издано в Риме «Второе Житие Ф.А.» Фомы Челанского, оставшееся неизвестным болландистам и написанное по тому же поводу, что и легенда трех товарищей. Составленное под влиянием изменившегося настроения в ордене, «Второе Житие» представляет и самого Ф.А. в другом освещении, приближающем его к идеалу строгих последователей его; об Илие вовсе не упоминается, но деятельность его косвенно предается осуждению. Автор пользуется легендой трех товарищей. Что касается последней, то протестантский пастор Сабатье, автор книги о Ф.А., имевшей необычайный успех в католической Франции, еще в 1894 обратил внимание на то, что легенда эта дошла до нас не целиком: указанный вначале план не исполнен. Догадка Сабатье побудила двух францисканцев, Марчеллино да Чивецца и Теофило Доминикелло, разыскивать недостающие части – и они нашли их в итальянской рукописи 1557 (напечатана в 1856), оригинал которой восходит, судя по языку, к 14 в. На основании их изысканий и работ Сабатье установлено, что латинский подлинник рукописи заключал в себе важнейший первоисточник, а именно легенду трех товарищей в полном объеме, т.е. кроме 18 глав официального издания еще 61, устраненную духом партии («La Leggenda di S. Fr.», Roma, 1899). Но главная критическая заслуга Сабатье заключается в воспроизведении (реконструкции) древнейшего, забытого жития Ф.А. Самым близким к Ф.А. человеком, его «овечкой», был брат Леон; он принимал участие в составлении легенды трех товарищей, но помимо того сохранились известия о существовании особого жития Ф.А., написанного Леоном; у авторов конца 13 в., принадлежавших к строгой партии, встречаются цитаты из него. Разложив одну из позднейших компиляций – «Speculum Vitae etc.» – на ее составные части и указав их происхождение, Сабатье выделил из нее цельное житие в 118 глав и признал его за утраченное житие брата Леона, написанное им, по предположению Сабатье, тотчас по смерти Ф.А., чтобы противопоставить господствовавшей партии, уклонившейся от идеала, настоящий образ учителя. Житие Леона, с пространным введением и критическими исследованиями, издано Сабатье в 1898, под заглавием: «Speculum Perfectionis s. S. Fr. Ass. Legenda Antiquissima auctore Fr. Leone».

Б.И. Герье.

---

Францисканский орден

Нищенствующий монашеский орден, основанный Франциском Ассизским. В 1221 папа Ронорий III утвердил его правило; в 1223 оно было заменено другим, которое и осталось основой его устройства. Несмотря на формальное запрещение, выраженное Франциском в его завещании, это последнее правило подвергалось различным истолкованиям и дополнениям. Первоначальная община учеников Франциска вовсе не имела монашеского характера; это было соединение людей, проникнутых братскими чувствами и апостольскими идеалами; они занимались проповедью и благотворительностью, не имели постоянного местопребывания и собственности. С умножением их числа, под давлением церкви, созданы были общие и местные капитулы (собрания), должности генерального и провинциальных министров. Местом деятельности первоначальной францисканской общины была Средняя Италия, но весьма быстро братья распространяются по всем странам Европы: в 1219 они появляются в Германии и Франции, в 1220 – в Англии, в 1228 – в Венгрии, вслед затем в Бельгии, Польше, Дании, Норвегии, Исландии. Община, обращенная в орден, стала в теснейшую связь с римской курией. Последняя оказывала францисканцам неизменное покровительство при частых столкновениях их с епископами и приходским духовенством и содействовала притоку щедрых пожертвований в их пользу со стороны светского общества. Из привилегий, данных ордену, важнейшей было право проповеди и совершения таинств. Особенное значение имела францисканская проповедь, проникавшая во все слои населения и своим нравственно-практическим направлением отличавшаяся от более ученой проповеди доминиканцев. В свою очередь, францисканцы сделались верными слугами римской курии, В области религиозной они вместе с доминиканцами получают в свое распоряжение инквизицию над еретиками; в области политической они употребляются на борьбу с противниками пап. Деятельное участие Ф.о. принял в преследовании императора Фридриха II; немало он содействовал и приведению португальских королей к покорности римскому престолу (во второй половине 13 в.). Наконец, нищенствующие францисканцы, не имеющие, по их правилу, никакой собственности, являются и в роли собирателей всяких сборов в пользу Рима. Особенно упрочилась связь ордена и курии при Александре IV, который в столкновении парижских профессоров с нищенствующими орденами энергично принял сторону последних, осудил их главного противника, Гильома де Сент-Амура, и даровал им право свободного преподавания в университетах (1256) – право, которым и доминиканцы, и францисканцы воспользовались в широкой мере.

Несмотря, однако, на этот тесный союз ордена и курии, среди францисканцев сохранялась группа, болезненно чувствовавшая изменения, которые обратили первоначальную общину в орден. Первоначально она стремилась лишь к тому, чтобы в возможной чистоте сохранить францисканское правило и завещание Франциска, несмотря на то, что Григорий IX признал последнее необязательным. Когда во главе ордена стал преемник Франциска, Илия Кортонский, желавший возможно больше использовать привилегированное положение ордена, обличавшие его ревнители строгого соблюдения заветов Франциска подвергались всяческим преследованиям. Особенное значение получила эта орденская партия, когда в ее среде распространились доктрины Иоахима Флорского; образовалась целая псевдоиоахимовская литература, возвещавшая близкое осуждение церкви и переход к царству Св. Духа, где носителями благодати станут монашеские ордена, в особенности Ф.о. Сам Франциск Ассизский приобрел значение как бы второго Христа, принесшего людям новое откровение. Не менее охотно, чем грядущий суд над церковью, изображали псевдоиоахимиты ее настоящие недостатки, преобладание в ней светских корыстных интересов; в особенности обвиняли они пап за искажение заветов Франциска. Церковь отвечала репрессиями, всячески укрепляя власть орденских прелатов-министров и орденскую дисциплину вообще. Трактат францисканца Герардина «Введение в вечное Евангелие», представлявший собой истолкование подлинных сочинений Иоахима в духе францисканского радикализма, был предан сожжению, а автор его осужден на пожизненное заточение. В конце 13 в. францисканцы, стоящие на почве переработанного иоахимизма, получают название «мужей духа», «спиритуалов» и сосредоточиваются в Южной Франции и Италии. Главным представителем южнофранцузских спиритуалов был Петр Олива. Мы находим у него идею постепенного развития церкви, проходящей через 7 стадий или эпох; последняя эпоха будет благодатным царством Св. Духа, предвестником которого является Ф.о. Однако у Оливы, как и у самого Иоахима, этот переход представляется не как осуждение современной церкви, а как естественное развитие Откровения. Олива старался примирить высокую оценку, которую давали спиритуалы правилу и завещанию, с послушанием церкви; поэтому он не подвергся преследованию. Гораздо более резкое отношение к правящей церкви мы находим у итальянских спиритуалов. В своем трактате «Arbor vitae crucifixae» [«Древо крестной жизни»] Убертин да Казале, изображая приближение царства Св. Духа, осуждает всю современную ему церковь; особенно резки его отзывы о папах, которые как бы распяли Франциска, искореняя насажденную им евангельскую бедность; Убертин видел в папах орудия Антихриста. Другая группа итальянских спиритуалов, с Клареном во главе, совсем отделилась от ордена и образовала под покровительством папы Целестина V особое братство; преемник Целестина, Бонифаций VIII, заставил их, однако, вернуться в орден.

Совместное пребывание в ордене спиритуалов и т.н. «конвентуалов» (осуждавших иоахимизм и стоявших на почве полного подчинения церкви) служило источником постоянных раздоров. Климент V пытался декларацией 1311 примирить обе группы, но безуспешно. Иоанн XXII стал смотреть на спиритуалов как на открытых еретиков: некоторые из них были сожжены в Марселе за то, что не признавали права папы изменять орденское правило. Рядом со спиритуалами появляются в это время фратичеллы и бегины, преимущественно среди терциариев (см. ниже); они развивают воззрения спиритуалов и открыто порывают с церковью. Попытка Иоанна XXII бороться с беспокойными элементами ордена и с экзальтированным культом евангельской бедности посредством догматического признания, что у Христа и апостолов была собственность, и посредством предоставления собственности францисканцам привела к отпадению большей части ордена от папы и к союзу ее с Людовиком Баварским; главными сторонниками императора из этой среды были Оккам, Михаил Чезенский и Бонаграция Бергамский. Преемникам Иоанна XXII удалось возвратить орден в лоно церкви. Спиритуалов мы после этого не находим, а фратичеллы и бегины признаются стоящими вне связи с орденом. Тем не менее, противоположность более строгих блюстителей правила и более умеренных не исчезла. Постоянные споры представителей этих двух направлений заставили Констанцский собор дать «обсервантам» (строгим) особое устройство; окончательное разделение конвентуалов и обсервантов, образовавших как бы два ордена, последовало в 1517. От обсервантов отделились, в свою очередь, т.н. алькантарские францисканцы, отличающиеся особой суровостью жизни, и капуцины. К Ф.о., наконец, принадлежат и «терциарии» – люди, остающиеся в миру, но давшие частный обет соблюдать особые религиозные и моральные обязанности. По-видимому, правило терциариев ведет происхождение не из времен Франциска, а от буллы папы Николая IV, данной в 1289. Среди этих терциариев учения спиритуалов находили особое распространение и принимали более резко еретический характер.

Конец 18 в. и начало 19 в. были неблагоприятны для Ф.о.: реформы Иосифа II, французская революция, секуляризация при Наполеоне – все это сильно уменьшило число францисканских монастырей и монахов. Реставрация прежних порядков сопровождалась отчасти восстановлением монастырей и орденов; однако большинство политических перемен 19 в.- образование южноамериканских республик, объединение Италии, создание Германской империи и последовавшая за ней т.н. «культурная борьба», установление республики во Франции – рассматриваются католическими историками как события, гибельные для роста и значения орденов. В эпоху ограничений прав Ф.о. со стороны государственной власти в Германии, Франции и Италии значительная часть францисканцев переселилась в Англию и Соединенные Штаты.

С.А Котляревский.