Архив 51-го минно-торпедного авиаполка КБФ

Мирослав Морозов Морская торпедоносная авиация Том I. Глава 3 Минно-торпедная авиация Краснознаменного Балтийского флота 1941 г.  [ фото ] 1942 г.  [ фото ] 1943 г.  [ фото ]   Первое полугодие 1944 г.  [ фото ] Второе полугодие 1944 г.  [ фото ] 1945 г.  [ фото ]   Выводы по действиям МТА КБФ Приложение к главе Оглавление Второе полугодие 1944 г. Вторая половина 44-го в памяти многих сохранилось как время великих событий, когда всем чувствовалось, что каждый новый день неотвратимо приближает нас к победе над ненавистным фашизмом. Последние события ярко об этом свидетельствовали: поражение финских войск на Карельском перешейке, обрушение стратегического фронта немцев в Белоруссии, наконец, высадка союзников в Нормандии со всей очевидностью говорили, что в истории гитлеровского третьего рейха начался обратный отсчет. Конечно же, это отнюдь не означало, что воевать стало легче. Напротив, предчувствуя скорый финал, противник стал сражаться еще ожесточенней, а воинского мастерства немцам было и раньше не занимать. Только отвага и мастерство, проявленные с нашей стороны могли создать условия, при которых борьба с противником становилась успешной. В полной мере это относилось и к боевым действиям на немецких коммуникациях на Балтике. Таблица №3.5.1. Деятельность торпедоносцев и топмачтовиков МТА КБФ во 2-е полугодие 1944 г. (по кораблям и судам в открытом море) Месяц Число сам., МТА ВВС КБФ на 1-е число месяца А-20+Ил-4 Число с/в у-вр+со Самолето/ атак Общий расход торпед/ по целям Результаты по докладам летчиков Подтвержденные результаты Потери А-20+Ил-4 7.44 44+10 17+95 66 54/47 + 11 ТР, 4 СКР, 2 ТЩ, = 2 ТР + 1 ТР, 1 ПЛБ, 1 КАТЩ 10+0 8.44 47+9 71+26 73 46/44 + 9 ТР, 1 СКР, 4 ПЛ, = 3 ТР + 1 торпедолов 8+1 9.44 40+8 78+124 107 53/44 + 30 ТР, 3 СКР, 1 ТЩ, = 4 ТР, 1 ММ, 1 СКР + 2 ТР, 1 ММ, = 3 ТР 19+0 10.44 48+7 36+175 59 38/38 + 32 ТР, 3 СКР, 1 ТЩ, 1 бук., 1 баржа, = 2 ТР + 2 ТР, = 1 ТР 11+0 11.44 51+3 27+50 19 6/6 + 3 ТР, 3 ММ, 1 БДБ, = 1 СКР, 1 БДБ - 1+0 12.44 47+4 32+54 16 11/11 + 6 ТР, 2 СКР, 1 ТЩ, = 1 ТР + 1 СКР 4+0 Итого 46,2+6,8 (средн.) 261+524 340 208/190 + 91 ТР, 3 ММ, 4 ПЛ, 13 СКР, 5 ТЩ, 1 БДБ, 1 бук., 1 баржа, = 12 ТР, 1 ММ, 2 СКР, 1 БДБ + 5 ТР, 1 ММ, 1 ПЛБ, 1 торпедолов, 1 СКР, 1 КАТЩ, = 4 ТР 53+1 Хотя советские войска, наступавшие из Белоруссии, с каждым днем сокращали расстояние, отделявшее их от Балтийского моря, сама обстановка на морском театре к началу июля оставалась неизменной. Невидимый фронт, обозначенный линиями дозоров и минных полей, все еще проходил по восточной части Финского залива, и единственной силой, действовавшей по тылам врага, являлась морская авиация. Входивший в состав 8-й мтад 12-й гпбап и четыре полка штурмовиков из состава 9 и 11-й шад действовали восточнее линии Котка – бухта Кунда, сосредоточив свое внимание на дозорных силах противника в Нарвском заливе, у островов Бьеркского архипелага и Выборгского залива. В результате серии ударов, начавшейся еще в марте, морским летчикам удалось серьезно потрепать их, но не уничтожить. За пределами линии дозоров противника продолжал осуществлять довольно активные транспортные перевозки. В первую половину июля единственным тактическим методом действий МТА за пределами Финского залива продолжало оставаться крейсерство одиночных торпедоносцев и топмачтовиков. Атаки проводились в ночное время, которое в этот период времени года лишь условно можно было считать темным. Успешность этих полетов продолжала оставаться на весьма низком уровне – противник легко обнаруживал машины еще до выхода в атаку и встречал их плотным огнем. «1 июля 1944 г. сторожевик «V 313» – пишет В. Кортальс – находился в точке 57º42,4’N/ 22º4,0’O. При зеркально гладком состоянии моря в 00.47 была объявлена воздушная тревога. Ночь к этому времени была ясной, благоприятной для русских самолетов, беспокоящих германские конвои. В 00.48 машина была опознана. Речь шла о торпедоносце «Бостон», который атаковал «V 313» с высоты около 50 м. Орудия были приготовлены, но из-за ограниченного боезапаса слишком рано огонь решили не открывать. Пилот «Бостона» расценил это неправильно и подлетел очень близко к своей цели. По-видимому, он считал, что момент ему благоприятствовал в виду неожиданности нападения. Самолет сбросил торпеду и открыл огонь из бортового оружия. Наконец, с мостика было разрешено открыть огонь. Уже оба первых выстрела из 88-мм орудия легли так хорошо, что часть кабины отлетела, 20-мм зажигательные снаряды подожгли «Бостон», который огненным мячом упал в море. На мостике стало тихо. Командир удерживал пузырьковый след в поле зрения, небольшими переложениями руля ему удалось увернуться от смертельно опасной торпеды. Потерь в экипаже не было». Так закончил свой боевой путь один из способнейших летчиков 1-го гмтап Эрик Гептнер. На свою беду он попытался атаковать сторожевик в Ирбенском проливе, специально выделенный для действий в качестве ловушки для самолетов. Той же ночью при попытке атаковать дозорные корабли в Нарвской бухте погиб майор Виноградов из 51-го мтап. Скорбный список авиаторов, сбитых огнем кораблей в одиночных атаках, продолжили ст. лейтенант Бекоев (6 июля), лейтенанты Захаров и Борисов (оба в ночь на 13 июля), командир 3-й эскадрильи 51-го мтап капитан Михайлов (15 июля). Общие потери двух полков за первую половину месяца составили девять машин и восемь экипажей, причем семь самолетов с экипажами числились пропавшими без вести. Не зная истинных причин потерь, командование решило, что всему виной истребители противника, которые благодаря хорошей видимости могли действовать без существенных ограничений и в темное время. Торпедоносцы следовало обеспечить истребительным прикрытием, но поскольку на два минно-торпедных полка в 8-й дивизии имелся лишь один истребительный полк, прикрыть одиночные самолеты достаточным нарядом Як-9 вряд ли бы удалось. «Бостоны» тоже стали объединять в группы – сначала парами, затем и тройками и четверками. Полеты с истребительным эскортом давали возможность торпедоносцам свободно летать не только ночью, но и днем. Дальности полетов Як-9Д, которыми был полностью перевооружен 21-й иап, хватало, чтобы сопровождать охотники в пределах Финского залива, либо эскортировать их над территорией Эстонии до выхода в Рижский залив. Само крейсерство над Балтийским морем осуществлялось без прикрытия, но и шанс встретить здесь вражеские перехватчики был крайне мал. Для возвращения группе охотников указывались время и место рандеву, где их ждали встречающие истребители. Хотя, как мы знаем, самолеты люфтваффе в тот период не являлись причиной потерь торпедоносцев, новая тактика сразу же дала положительный результат именно потому, что мероприятия, осуществленные противником, не были рассчитаны на отражение наших групповых атак. Первые дневные групповые вылеты пришлись на 15 июля. Успех последовал сразу же. Во второй половине дня на охоту вылетело три пары «Бостонов» 51-го полка (каждую пару прикрывало по четыре Як-9), каждая из которых доложила об успешной атаке. Подтвердилось лишь последнее донесение. Торпедоносцы капитана Сафронова и мл. лейтенанта Васильева в 17.40 в 10 милях севернее маяка Акменрагс атаковали транспорта «Хохзее» и «Таурогген», совершавшие парный переход. Летчики зашли с одного направления строем пеленга на более крупный «Хохзее» (2245 брт) и сбросили торпеды с небольшой дистанции. От первой судну удалось уклониться, но вторая попала прямо в середину. Согласно наблюдениям авиаторов транспорт переломился пополам и через 1,5-2 минуты затонул. На самом деле агония парохода заняла большее время. «Таурогген» даже попытался отбуксировать судно ближе к берегу, но, в конце концов, оно все же затонуло. Пропало без вести четыре немецких моряка. Таблица №3.5.2. Движение самолетов в 1-м гмтап во 2-й половине 1944 г. Месяц В наличие на 1-е число А-20+Ил-4 Поступление * А-20+Ил-4 Потери боевые/эксплуатационные А-20+Ил-4 Отвод А-20+Ил-4 7.44 15+10 26+0 3+1/- 15+0 8.44 23+9 14+0 10+1/2+0 2+0 9.44 24+8 16+0 15+0/0+1 6+0 10.44 19+7 8+0 4+1/- 1+3 11.44 22+3 3+1 -/- 4+0 12.44 20+4 0+6 2+0/1+1 2+0 1944 20,5+6,8 (средн.) 67+7 34+3/3+2 30+3 Примечание: * Значительная часть поступлений осуществлялась не из внешних источников, а путем передачи самолетов из 51-го мтап. Кроме того, 12 августа в полк поступило два бомбардировщика типа В-25, которые в следующем месяце переданы в 15-й орап ВВС КБФ. В боевых вылетах в составе 1-го гмтап эти самолеты участия не принимали. Таблица №3.5.3. Движение самолетов в 51-м мтап во 2-й половине 1944 г. Месяц В наличие на 1-е число Поступление Потери боевые/эксплуатационные Отвод 7.44 29 19 12/1 11 8.44 24 4 0/1 11 9.44 16 29 4/2 10 10.44 29 25 9/- 16 11.44 29 6 1/1 6 12.44 27 19 10/1 9 1944 25,7 (средн.) 102 36/6 63 Крейсерство на вражеских коммуникациях было не единственным видом деятельности минно-торпедных полков. Кроме минных постановок, о которых мы расскажем отдельно, наносились удары и по кораблям на якорных стоянках, и по дозорным силам в Нарвском заливе. В ночь на 1 июля тройка топмачтовиков вылетела для атаки судов, сосредоточившихся в заливе Копли-лахт (Купеческой гавани) близ Таллина. Днем воздушная разведка показала присутствие там плавбазы, транспорта и скопления торпедных катеров. По мнению летчиков, удар получился удачным – несмотря на сильный огонь зенитной артиллерии, им удалось добиться попадания двух ФАБ-250 в плавбазу торпедных катеров, одной ФАБ-500 в транспорт и двух ФАБ-500 в скопление катеров. Немецкие документы говорят, что удару подверглись стоявшие на рейде минные заградители «Бруммер» и «Линц». Благодаря мощной огневой завесе топмачтовикам не удалось достигнуть дистанции, необходимой для попадания, и все бомбы взорвались с недолетом. После этого удара германское командование перевели заградители в финские шхеры. Утром 5 июля воздушная разведка обнаружила вражеский «конвой» в западной части Нарвского залива. Для его разгрома силами 51-го мтап было совершено несколько ударов небольшими группами торпедоносцев и топмачтовиков. Первый из них пришелся по сторожевому кораблю «V 1705», который входил в состав дозорной группы и еще вечером предыдущих суток лишился хода в результате аварии. Для его буксировки из Таллина вышел буксир «Полип» и сторожевой катер «ORe 15», прикрытие обеспечивал сторожевой корабль «V 307». Группу атаковала пара А-20Ж, пилотировавшихся майором Пономаренко и лейтенантом Шилкиным. Хотя прямых попаданий бомб добиться не удалось, аварийный сторожевик пострадал от пулеметного обстрела. Три моряка получили ранения, причем два – тяжелые. Вылетевшие спустя два с половиной часа торпедоносцы возможно и добили бы поврежденный траулер, но их внимание привлекли силы дозора, включавшие шесть тральщиков и четыре сторожевых корабля. Огневой мощи этого отряда было вполне достаточно, чтобы сбить все три торпедоносца, но на практике получилось иначе. Хотя торпеды прошли мимо (летчики считали, что один сторожевик все-таки затонул), от пулеметного огня «Кольт-Браунингов» серьезно пострадал тральщик «М 14». На нем вышел из строя конденсатор правого борта, размагничивающая обмотка, в борту образовалась пробоина, один моряк был ранен. Кораблю пришлось прервать выполнение боевой задачи и уйти на ремонт в Таллин. Следующим налетом пятерки топмачтовиков в 15.15 были повреждены тральщик «М 3» и СКР «V 307». На «М 3» пострадал гирокомпас, на сторожевике – один из матросов. Наконец, в 21.18 тройка А-20 атаковала в финских шхерах близ Пуккио тральщики 3-й немецкой флотилии, присланные контр-адмиралом Бёмером на помощь финскому флоту, который безуспешно пытался помешать высадке наших десантов на острова Выборгского залива. В очередной раз ситуация повторилась – топмачтовики не смогли добиться прямых попаданий бомб, но от их близких разрывов на «М 15» образовалась небольшая подводная пробоина в правом борту. Вкупе с последовавшим спустя 20 минут налетом Ил-2 на кораблях флотилии было ранено девять матросов (в т.ч. три тяжело). Результаты ударов могли быть намного большими, если бы они предварительно прорабатывались с точки зрения тактики. Оказалось, что при атаке группы топмачтовиков на один корабль прицельно могут применить оружие не более одного – двух самолетов. Остальным летчикам, опасаясь столкновения при выходе из атаки или подрыва на бомбах ведущих, приходилось сбрасывать бомбы мимо. Всего этого можно было бы избежать, если бы заходы осуществлялись с нескольких направлений и по нескольким целям, но управление в воздухе традиционно отсутствовало, а тактической подготовки ведомых хватало только на то, чтобы лететь за ведущим самолетом. Отчасти уроки налетов 5 июля были учтены при подготовке к удару по плавбатарее «Ниобе» в порту Котка 16 июля. Об этой операции достаточно много писалось ранее, и потому мы ограничимся лишь кратким описанием подготовки и действий группы топмачтовиков 51-го мтап. Прибытие зенитной плавбатареи «Ниобе» в Хельсинки наша воздушная разведка зафиксировала еще 8 июля. Спустя четыре дня корабль перешел в Котку, где по замыслам германского командования ему следовало усилить ПВО рейда, систематически подвергавшегося налетам нашей авиации. У нас факт прибытия корабля истолковывался совершенно иначе, тем более что опознали его неправильно. В штабе КБФ решили, что в Котку прибыл «старый знакомый» наших летчиков броненосец береговой обороны «Вяйнямейнен», охота на который велась еще со времен Советско-финляндской войны. Прибытие крупного артиллерийского корабля в Котку расценили как попытку его использования против наших сил в Выборгском заливе. Таким образом, потопление броненосца становилось и первоочередной боевой задачей и делом чести балтийских летчиков. Что же касается путаницы с идентификацией, то ее составители «Сборника материалов по опыту боевых действий ВВС ВМФ» №5 за 1945 г. объясняли так: «а) о существовании крейсера ПВО «Ниобе» ВВС КБФ не знали; он впервые пришел на Балтийский театр; б) условия для аэрофотосъемки все время были неблагоприятные; в) проведенная аэрофотосъемка была дешифрирована неправильно: при дешифрировании было упущено то обстоятельство, что на рейд Хельсинки и Котка мог придти корабль, внешне сходный с ББО, и дешифровщики без детального анализа определили заснятый корабль по общим внешним признакам как «Вяйнямейнен»; г) при визуальной разведке с самолетов отличить крейсер «Ниобе» от ББО «Вяйнямейнен», не зная к тому же о существовании «Ниобе», было невозможно. Даже финские летчики неоднократно определяли «Ниобе» как «Вяйнямейнен». (По сообщению финских летчиков 3-го авиаполка, базировавшегося на аэродроме Котка)». Перед тем, как перейти к описанию операции, необходимо сделать еще одну оговорку. И в «Сборнике материалов» и во всей последующей литературе советского периода «Ниобе» всегда классифицировался как крейсер ПВО или просто крейсер. Тем не менее, в германском флоте этот корабль к крейсерам никогда не причислялся, да, собственно, и его карьера в кригсмарине была весьма непродолжительна. Спуск корабля на воду состоялся в 1902 г. в Голландии. Тогда он назывался «Гельдерланд» и действительно являлся бронепалубным крейсером 3-го ранга – одним из шести единиц типа «Зеландия» (водоизмещение 3512 т, скорость 19 узлов, вооружение 2 150-мм и 4 120-мм орудия; позднее – 10 120-мм орудий). Систер-шипы «Гельдерланда» отправились на слом еще в 20-е годы, но сам он остался в списках флота в качестве учебного артиллерийского корабля. В этом качестве он и стал германским трофеем в мае 1940 г. В 1941 г. немцы переименовали «Гельдерланд» в «Ниобе» и поставили на переоборудование в плавучую зенитную батарею. Корабль получил развитую систему надстроек, на которых разместились восемь одинарных 105-мм универсальных орудий, девять 40-мм автоматических «бофорсов» и четыре счетверенных 20-мм автомата фирмы «Рейнметалл». Для защиты зенитчиков от обстрела и осколков вдоль борта и платформ установили фальшборт высотой 1,2 м и толщиной 84 мм (4 мм железа и 80 мм цемента). Аналогичная защита покрывала стенки рубок и палубу. Зенитная артиллерия имела современную систему управления огнем. Переоборудование затянулось, в результате чего корабль вступил в строй только 1.3.1944. Усиление ПВО Котки фактически стало для него первой серьезной боевой задачей. Таким образом, хотя «Ниобе» и не являлся по состоянию на 1944 г. крейсером, он считался весьма мощным и хорошо защищенным кораблем своего класса, и в случае своего длительного участия в боевых действиях мог стать причиной многочисленных неудач и потерь нашей авиации. Первый наспех организованный удар по «броненосцу» состоялся вечером 12 июля. 30 Пе-2 12-го гпбап сбросили на корабль 45 бомб ФАБ-250 и 24 ФАБ-100. Натолкнувшись на мощную завесу огня наши самолеты бомбили неточно и попаданий не добились. Это заставило отнестись к подготовке более продуманно. К 15 июля в штабе ВВС КБФ был разработан детальный план операции, который предусматривал использование двух ударных групп (пикирующих бомбардировщиков 12-го гпбап и топмачтовиков 51-го мтап) и нескольких групп обеспечения: группа «выметания» истребителей противника, сопровождения ударных самолетов, демонстративного удара, подавления зенитных батарей и контроля результатов удара – всего 132 самолета (4 А-20, 28 Пе-2, 24 Ил-2, 16 Ла-5, 30 Як-9, 24 ЛаГГ-3 и 6 разведчиков Як-9). Ударные группы пикировщиков и топмачтовиков, несмотря на значительную численную разницу, в плане операции играли фактически равнозначные роли. Не доверяя «пешкам», командование выделило для решения задачи двойной наряд сил. Использовать торпедоносцы не представлялось возможным из-за малых глубин на рейде, большее число топмачтовиков – из-за опасения поражения ведомых самолетов взрывами бомб, сброшенных ведущими. Для удара выделялись четыре наиболее опытных экипажа 51-го полка – подполковника Пономаренко, капитана Тихомирова, лейтенантов Сачко и Шилкина. Каждый «Бостон» нес по две ФАБ-1000. Бомбы оснащались двумя взрывателями – АВ-87 с замедлением 7 секунд и АВ-1 с замедлением 22 секунды. Делалось это из расчета на то, что даже в случае близкого падения бомбы у борта и несрабатывания первого взрывателя, взрыв бомбы от второго взрывателя на дне гавани все равно нанесет повреждения подводной части корабля. Утром 16 июля командующий ВВС КБФ генерал Самохин собрал на инструктаж всех ведущих групп, где сам поставил им задачи и произвел проработку плана. Удар топмачтовиков (время «Ч») назначался на 17.00, остальных групп – в соответствии с планом относительно этого времени. Взлет и выдвижение к цели прошли без срывов. В 16.51 штурмовики атаковали позиции береговой зенитной артиллерии. Им удалось подавить две батареи среднего и две малого калибра, развернутые вдоль боевого курса бомбардировщиков. Спустя минуту на цель зашла первая волна пикировщиков – 11 машин, ведомая командиром 12-го гпбап Героем Советского Союза подполковником В.И. Раковым. Им удалось добиться двух прямых попаданий ФАБ-250, которыми, по германским данным, было уничтожено кормовое и одно из бортовых 105-мм орудий. Система управления огнем вышла из строя. На корабле начался пожар с обильным выделением дыма, который затруднил нашим летчикам дальнейшее наблюдение за целью. Несмотря на это вторая волна Пе-2 добилась, по крайней мере, еще двух попаданий. Плавбатарея начала валиться на правый борт и фактически прекратила ведение зенитного огня. До того «Ниобе» и береговые батареи смогли повредить лишь один Пе-2 и один Ил-2. В 17.00 над акваторией порта появились «Бостоны». «По докладу экипажей ББО к моменту атаки стоял с креном 35-40 градусов в полузатонувшем состоянии» – значилось в отчете 51-го полка. Приняв во внимание это обстоятельство, а так же не желая подвергать себя риску воздействия взрывной волны от бомб пары Пономаренко, ведущий второй пары капитан Тихомиров выбрал себе в качестве цели стоявший на рейде транспорт в 6-8000 т, оказавшийся голландским пароходом «Рийн» (1969 брт). Согласно донесению от попаданий тяжелых авиабомб транспорт переломился пополам и затонул, но противник утверждает, что бомбы пролетели в 20 м над судном и взорвались, не причинив вреда. Нет никакого тонущего транспорта и на снимках, сделанных самолетами-разведчиками. Ведомый Тихомирова лейтенант Сачко не понял смысла этого маневра и решил атаковать «броненосец» самостоятельно. Один за другим Пономаренко, Шилкин и Сачко зашли на агонизирующий корабль. По наблюдению экипажей и истребителей сопровождения в цель попали обе бомбы, сброшенные с самолета Пономаренко и одна Сачко. Немцы подтверждают два попадания «торпедными бомбами», которые, впрочем, уже не имели принципиального значения. Корабль продолжал погружаться и вскоре лег на грунт. К этому моменту его крен достиг примерно 45 градусов, а верхняя палуба оказалась полностью под водой. Опасаясь опрокидывания, командир плавбатареи в 17.08 отдал приказ экипажу покинуть «Ниобе». Потери немцев составили 63 убитых и пропавших без вести и 83 раненых (в т.ч. 12 тяжело) из 321 члена экипажа. В число тяжелораненых вошел командир и два офицера. К сожалению, не обошлось без потерь и у нас. Уже после бомбометания «Бостон» Шилкина получил прямое попадание зенитного снаряда с тральщика «М 29» и взорвался в воздухе. Других потерь в ходе этого, одного из крупнейших ударов нашей морской авиации в ходе войны не имелось. Таким образом, «Ниобе» не только не смог защитить рейд Котки от налетов, но и сам стал их жертвой в самом начале своей боевой карьеры. Он не только не сбил ни одного советского самолета, не окупив расходов на свое переоборудование, но и своей гибелью произвел весьма удручающее впечатление на немецкое и финское военно-морские командования. Для нас потопление «броненосца» стало поводом для ликования и щедрого награждения летчиков. Указом от 22 июля Пономаренко, Тихомиров и Сачко были удостоены званий Героев Советского Союза. Кроме того, в этом же указе значилось еще семь летчиков и штурманов из 1-го гвардейского авиаполка: капитан Бажанов Г.С. (штурман эскадрильи), подполковник Борзов И.И. (командир полка), лейтенант Иванов Н.Д. (штурман звена), майор Котов Н.Д. (флагштурман полка), капитан Кошелев П.Л. (штурман эскадрильи), ст. л-т Пресняков А.В. (заместитель командира 1-й эскадрильи), ст. л-т Чванов В.Т. (штурман эскадрильи). Другого такого указа по количеству награжденных история балтийской минно-торпедной авиации не знала. Хотя спустя пару месяцев выяснилось, что жертвой удара стал отнюдь не злосчастный броненосец, при более здравом взгляде становится очевидным, что переживать по этому поводу не стоит. Вряд ли окажись на месте «Ниобе» настоящий «Вяйнямейнен» ему удалось бы уцелеть, а уж боевая ценность зенитной плавбатареи для противника в то время была намного большей. Продолжались вылеты на коммуникации. 21 июля впервые торпедоносцы 51-го мтап вылетели на выполнение боевого задания вчетвером. В Рижском заливе у острова Рухну они обнаружили небольшой конвой, но результативно атаковать его не удалось. Ведущий группы капитан Сафронов решил напасть сходу, явно не выдержав высоту торпедометания. В результате две торпеды «не пошли», одна зарылась в грунт, а от последней суда без труда уклонились. Гораздо трудней пришлось транспорту «Хайдельберг», который утром следующих суток подвергся атаке четверки торпедоносцев 1-го авиаполка. Он избежал попадания чудом – три торпеды прошли в 5-10 м за кормой и одна в 1-2 м перед носом. Германское командование продолжило наращивание своих сил в Ирбенском проливе, прислав сюда тяжелые плавбатареи 21-й, а затем и 13-й десантных флотилий. Начиная с августа существенно расширились масштабы конвоирования. Теперь им стали обеспечиваться все войсковые транспорта и суда, привлеченные к перевозке раненных, число которых в войсках группы армий «Север» постоянно увеличивалось. Следующий бой состоялся спустя два дня. «Напротив, почти невероятную ситуацию пережила легкая плавбатарея «Принцесса Беатрикс» с конвоем 24 июля 1944 г. «Беатрикс» также числилась в 3-й флотилии (плавбатарея была оперативно подчинена 3-й флотилии СКР – прим. М.М.). В конвой входили пароходы «Фила» и «Нереус», шедшие из Риги и конвоируемые легкой плавбатареей, которая располагалась несколько сзади между обоими судами. Четыре самолета уже некоторое время обыскивали этот район моря. Они искали выгодные цели для своих торпед и вскоре обнаружили созданный конвой. Плавбатарея «Беатрикс» открыла огонь с большого удаления, но самолеты не свернули со своего курса. Они летели на конвой с повышенной скоростью, сильно стреляя из своего бортового оружия. Целью торпед, которые были сброшены на самом малом удалении, был пароход «Нереус», маневр уклонения уже был невозможен. В то время как одна торпеда пропала из вида, другие выскочили из воды и по высокой дуге пролетели над носовой частью «Нереуса», причем были поломаны часть вант и передняя мачта. Такого моряки в прошедшие годы еще не переживали. Речь шла о торпеде или рикошетирующих бомбах, которые создали американцы? Времени, чтобы обдумать это не было, так как оба других самолета атаковали плавбатарею «Беатрикс» и пароход «Фила». Один из самолетов сбросил торпеду, которая была, однако, установлена слишком глубоко, чтобы быть действенной, и прошла под пароходом. Массированный оборонительный огонь был направлен на последние самолеты. Один из них был поражен в фюзеляж и тотчас загорелся. Они улетели, но не на восток, а собирались для следующей атаки. В этот раз они сбросили бомбы, которые, однако, не причинили судам никаких повреждений. В атаке принял участие также и горящий самолет, что решило его судьбу. Снова гранаты легли в фюзеляж. Принужденная к вынужденному сбросу бомб машина еще раз перелетела над пароходом «Фила», сильно стреляя при этом из бортового оружия, чтобы на удалении 400 м упасть в воду как горящий факел. На плавбатарее «Беатрикс» от обстрела из бортового оружия возникли некоторые повреждения. Был продырявлен спасательный катер, стойки шлюпбалок были полностью разрушены, так что в случае необходимости спасательный катер нельзя было бы спустить на воду. Кроме этого у переднего орудия возникла деформация ствола, которая была вызвана разрывом снаряда в стволе. Орудие стало непригодно, ствол требовалось заменить. Прыгающие торпеды озаботили штаб 9-й дивизии охранения: “К боевому донесению легкой плавбатареи «Беатрикс» от 24.7.44: Речь, в полученных из различных источников донесениях о прыгающих сбрасываемых боевых частях, идет о бомбах с временным замедлителем, которые должны детонировать под атакованными судами. По имеющимся данным, с низкого полета, с высоты 30 м сбрасываются бомбы американского типа таким образом, чтобы они взрывались прямо под килем, так называемое “Skip bombing”!” Это известие через командование 3-й флотилии было доведено до сведения командиров». К настоящему описанию следует добавить, что конвой атаковала четверка «Бостонов» (два торпедоносца и два топмачтовика) 51-го полка, ведомая капитаном Тихомировым. В связи с тем, что «Нереус» имел всего 648 брт тоннажа, летчики посчитали, что конвой состоит из транспорта и двух сторожевиков. Пилоты «Бостонов» сами выбирали себе цели для атаки. Первым атаковал лейтенант Сачко, бомбы которого перелетели через «Нереус». Ст. лейтенант Филимонов безуспешно атаковал один из «сторожевиков», торпеда Карабасова прошла под транспортом. Отчасти неудача нападения объяснялась тем, что атакующим не удалось нейтрализовать плавбатарею, а торпедное оружие отказало. Это тем более обидно, поскольку торпедоносцы сбросили торпеды с дистанции 500-600 м, и в случае их нормальной работы от такого удара врагу не удалось бы уклониться. Тихомиров решил бомбить с двух заходов, так, как это обычно делалось при налетах на сухопутные объекты. На первом он обеспечивал пулеметным огнем атаку Карабасова, на втором – штурмовал «Беатрикс». Свои бомбы он так и не сбросил, что наводит на мысль о повреждении сбрасывающего оборудования вражеским огнем. За 35 дней участия в боевых действиях Иван Тихомиров успел принять участие в разрушении Свирской ГРЭС, потоплении зенитной плавбатареи «Ниобе», заслужить звание Героя Советского Союза и погибнуть. Увы, но столь стремительная и трагичная боевая карьера оказалась весьма символичной для балтийских летчиков периода конца войны. 25-го состоялся первый в истории балтийской минно-торпедной авиации групповой удар на основе данных, полученных от самолета-разведчика. Утром от одного из пролетевшего над устьем Финского залива Пе-2 поступило сообщение о группе транспортов северо-западнее порта Палдиски. На формирование ударной группы и подъем ее в воздух ушло более четырех часов. Несмотря на столь большую задержку, конвой удалось обнаружить в море. Правда, не исключено, что речь шла о совсем других судах, поскольку по сообщению разведчика в Палдиски шла группа транспортов, а ударная группа обнаружила конвой, состоявший из двух пароходов и двух сторожевиков. Командир каравана оказался «стрелянным воробьем» – сразу после обнаружения торпедоносцев он приказал судам лечь в циркуляцию, а сам на сторожевике «V 303» устремился навстречу самолетам, не забыв открыть при этом сильный и точный огонь. Ведущий группы лейтенант Сквирский не придумал ничего лучше, чем атаковать всеми тремя А-20 сходу, с одного направления. Вырвавшийся первым топмачтовик мл. лейтенанта Контаровского был сбит зенитками и рухнул в море. Сквирский с дистанции 700 м сбросил торпеду, от которой суда без труда уклонились. Его ведомый и вовсе не стал атаковать, справедливо считая, что в тех условиях его атака успехом не увенчается. И все-таки именно в этот день был одержан очередной успех. Вылетевший на «свободную охоту» топмачтовик ст. лейтенанта Николаенко обнаружил в шхерах Порккала-Удд стоявший у берега тральщик и внезапной атакой потопил его. Наверное, пилот сильно удивился бы, если бы узнал, что своими бомбами он отправил на дно не один, а два рядом стоявших корабля – финскую плавбазу «Вильппула» (быв. русский тральщик «Защитник» постройки 1917 г.) и катер-тральщик (быв. катер береговой охраны) «Меркуриус». Общие потери финнов составили 5 человек. Последний в июле бой состоялся 26-го, когда группа из четырех торпедоносцев, лидируемая Пресняковым, безуспешно атаковала в Ирбенском проливе большой конвой, прикрывавшийся одним сторожевиком. Как и в предыдущих случаях, основными причинами неудачи следовало считать потерю внезапности, отсутствие группы подавления зенитного огня (все четыре самолета несли торпеды, поскольку в 1-м гмтап подготовленных топмачтовиков тогда не было) и попытку атаковать с одного направления. Резким контрастом с результатами действий топмачтовиков и торпедоносцев являлись достижения постановщиков мин. На сегодняшний день не удалось выявить ни одного корабля или судна, которое подорвалось бы на мине в летние месяцы. Это тем более обидно, если учесть, что только в июле и августе для постановки мин полки совершили 124 вылета и потеряли пять машин с экипажами. Основные усилия по-прежнему сосредотачивались на минировании таллинской бухты. Кроме того, в июле наши самолеты минировали Котку, а в августе – шхерные фарватеры в районе Ханко. Между 15 и 26 июля 51 мина упала у устья Западной Двины. Этот неожиданный перенос усилий на тыловой район, как ни странно не принес успеха. Еще раньше встревоженное действиями торпедоносцев (напомним, что многие из них классифицировались как постановщики мин) германское командование перевело часть сил флотилии береговой охраны «Остланд» в Ригу и установило у порта базовый дозор. В условиях белых ночей немецкие корабли и катера сравнительно легко засекали места падения мин, а их траление не составляло труда в связи с малыми установками приборов срочности (до 3 суток) и кратности (не более 5 импульсов). Последнее, как и раньше, объяснялось надеждой на скорое освобождение Прибалтики, и нежеланием тралить свои же мины. Не желая создавать затруднения для себя, мы не создавали их и для противника. Что же касается потерь минных заградителей, то почти все они имели причиной базовую зенитную артиллерию, для которой не составляло существенного труда сбить в сумерках летящий на высоте 600-800 м самолет. Таблица №3.5.4. Изменение темпов потерь МТА КБФ во 2-м полугодии 1944 г.   1943 (среднемес.) 1-я половина (среднемес.) 7.44 8.44 9.44 10.44 11.44 12.44 2-я пол. (среднемес.) Число с/в 76,8 86,7 232 128 232 227 90 169 179,7 Боевые потери сам. 0,58 2,7 15 10 19 15 1 12 12 С/в на одну боевую потерю 131,7 32,1 15,5 12,8 12,2 15,1 90 14,1 15 Впору подвести итоги июля – воистину переломного месяца в боевой деятельности балтийской минно-торпедной авиации. Что же он показал? Во-первых, успехи стали регулярными. В течение месяца МТА удалось потопить зенитную плавбатарею, транспорт, плавбазу и катер-тральщик. Ряд небольших боевых кораблей получил повреждения от осколков бомб и пулеметного обстрела. Весьма примечательно, что все эти успехи оказались на счету авиаторов 51-го полка, которые только начали боевую карьеру, но по внедрению передовых тактических методов явно опережали своих гвардейских коллег. Тем не менее, нельзя обойти молчанием тот факт, что все эти успехи сопровождались беспрецедентным повышением уровня потерь. В течение месяца от всех причин погибли 17 самолетов и 15 экипажей (в т.ч. два командира эскадрилий), что составляло примерно треть списочного состава полков. Между частями эта цифра распределилась неравномерно: 1-й гмтап лишился четырех самолетов и экипажей, а остальное приходилось на долю 51-го полка. Такой боевой дебют не мог не оставить тяжелого осадка. В июльском отчете этой части отмечалось: «В тех случаях, когда атакованные транспорта шли под эскортом сторожевых кораблей или тральщиков – неминуемы были потери или повреждения от зенитной артиллерии противника. Мероприятия: Все потери разобраны с летным составом. Экипажам даны указания: при одиночных крейсерских полетах транспорта, идущие при боевом эскорте, при явной на то необходимости (по смыслу: при отсутствии явной на то необходимости – прим. М.М.) – не атаковать. При групповых атаках задача топмачтовиков, имеющих 6 носовых пулеметов «Кольт-Браунинг» пулеметным огнем и бомбами подавлять зенитную артиллерию кораблей эскорта – обеспечивать атаку торпедоносцев. Заходы строить с разных направлений, что будет рассредоточивать огонь». Так зарождалась тактика «2+2», вскоре ставшая основной на весь остававшийся до конца войны период. Командование же ВВС флота отреагировало на ситуацию жестко. Командир 51-го мтап В.М. Кузнецов, как не справившийся с командованием частью и допустивший большие потери был назначен с понижением на должность помощника командира 1-го гмтап «на стажировку». Сюда же, правда, на равнозначные должности, перевели 12 экипажей – весь остававшийся в строю летный состав 51-го мтап. Новым командиром этой части стал бывший помощник Борзова, а в недалеком прошлом летчик-тихоокеанец майор Ф.А. Ситяков. Ему предстояло фактически сформировать полк заново. Его помощником вместо убывшего на учебу Пономаренко стал другой тихоокеанец – И.Ф. Орленко. Первая неделя августа ознаменовалась вынужденным перерывом в наступлении на коммуникации противника. Связано это было с изменением общей оперативной обстановки на Балтийском театре в результате успешного наступления наших войск в Белоруссии и Литве. Сложилась интереснейшая ситуация – северное крыло советско-германского фронта на несколько сотен километров – от Таллина до Восточной Пруссии – вытянулось параллельно берегу моря. Теоретически на любом участке этот фронт мог быть прорван, что грозило немецкой группе армий «Север» потере сухопутной связи с рейхом, изоляцией и уничтожением. Несмотря на это Гитлер запретил тогда оставление Прибалтики. Некоторое время немецким соединениям, постоянно снабжавшимся боеприпасами и маршевым пополнением по морю, удавалось сдерживать натиск истощенных длительным наступлением советских войск, но 31 июля в районе Тукумса (западнее Риги) мы прорвались к берегу Рижского залива. Правда, в ходе боев 20-21 августа противнику при поддержке группы крупных надводных кораблей удалось ликвидировать этот коридор и восстановить сухопутное сообщение, но лишь для того, чтобы начать эвакуацию тылов. Эти территориальные изменения создавали исключительно выгодные условия для действий на вражеских коммуникациях силами ВВС КБФ. Базируясь на литовские аэродромы, они могли воздействовать на всю трассу Готенхафен – Рига начиная с района южнее Мемеля, а также на трассу Готенхафен – Таллин на ее среднем участке. Расстояние до вражеских коммуникаций на любом направлении находилось в пределах 320-410 км, участок от Мемеля до Риги имел протяженность примерно 230 миль и проходился торговыми судами примерно за сутки. Все это позволяло организовать по конвоям мощные удары, основанные на данных воздушной разведки. Северный участок коммуникации Готенхафен – Таллин и западная часть Финского залива оставался в веденье остававшегося на аэродроме Клопицы 51-го мтап, который в период переформирования продолжал ограниченно привлекаться к боевой работе. Забегая вперед, скажем, что в течение августа самолеты этой части произвели четыре вылета на «свободную охоту», израсходовали одну торпеду, но реальных успехов не добились. Тем временем в полку разработали и опробовали новый тактический метод, получивший название «2+2». Вот как его суть в своих мемуарах изложил командовавший в конце войны 51-м мтап И.Ф. Орленко: «Боевая жизнь подсказывала, что звено из трех самолетов, узаконенное уставом для бомбардировщиков, нельзя было механически переносить на минно-торпедную авиацию. И хотя до конца войны штатной единицей для торпедоносцев все же оставалось звено трехсамолетного состава, фактически звено состояло из четырех самолетов – двух торпедоносцев и двух топмачтовиков. При непосредственном участии Пономаренко и Заварина (флагштурман 51-го мтап – прим. М.М.) был разработан и внедрен метод взаимодействия самолетов звена. Вызвано это было изменением обстановки на коммуникациях противника... Выход в атаку торпедоносца стал возможным только после подавления огня фашистской зенитной артиллерии, особенно малокалиберных автоматических установок. Вблизи побережья и в базах эту задачу с успехом решали штурмовики Ил-2. Когда же пришлось действовать по конвоям в открытом море, у "Илов" не хватало радиуса действия. Оставался единственный выход – использовать для этой цели топмачтовики и с помощью их крупнокалиберных пулеметных установок, бомб различного калибра подавлять огонь зенитной артиллерии или уничтожать корабли сопровождения, расчищая путь торпедоносцу и обеспечивая ему выход в атаку для торпедного удара». Если раньше входившие в звенья пары были однородными по своему назначению, то теперь они стали смешанными – топмачтовик и торпедоносец. Пилот последнего являлся ведущим пары, в то время как топмачтовик играл обеспечивавшую роль. Теоретически входившие в четырехсамолетное звено пары могли осуществлять одновременную атаку цели с двух бортов, но практически, из-за недостаточной отработки данного приема, атака осуществлялась с одного направления или по сходящимся направлениям с разницей в боевых курсах пар в 15-30 градусов. Четверка «Бостонов» считалась оптимальным нарядом сил для атак наиболее распространенных у противника небольших конвоев (1-3 транспорта, 1-2 эскортных корабля), могла она высылаться и на «свободную охоту». С сентября тактика «2+2» стала стандартной для 51-го полка, а со следующего месяца распространилась и на 1-й гмтап. 7 августа боевое ядро 1-го полка (19 А-20) и 21-го иап перелетело на только что введенный в эксплуатацию аэродром Порубанок близ Вильнюса. Инициатором перебазирования являлся Главный штаб ВМФ, в то время как штаб КБФ предлагал временно от перебазирования воздержаться. В качестве аргумента приводилось удаленность новых аэродромов от баз снабжения КБФ. Это на первых порах действительно оказало негативное влияние – до 9-го числа самолеты оказались прикованы к земле, а длинны ВПП не хватало для взлета «Бостона» с полной нагрузкой. Экономить вес приходилось на топливе, что сокращало радиус действий ударных самолетов и время их нахождения в районе цели. Первый групповой вылет состоялся 9 августа, и поскольку по своей организации он являлся классическим для данного периода, мы расскажем о нем поподробней. Данные от воздушной разведки об обнаружении крупного конвоя поступили около 16 часов. Еще примерно три часа ушли на подготовку к вылету, разработку маршрута полета и плана удара, доклад их по радио в штаб 8-й мтад и утверждение вышестоящим командованием. Все это время на картах велась прокладка расчетного места конвоя, вносились новые данные самолетов-разведчиков. После утверждения прошел инструктаж ведущих групп, включая ведущего группы истребителей прикрытия. В данном случае ведущим первого звена торпедоносцев являлся сам И.И. Борзов, второго – капитан Смольков, группы топмачтовиков – ст. лейтенант Сачко, «Бостонов»-штурмовиков – ст. лейтенант Филимонов. Первыми взлетали «Бостоны» (шесть с торпедами, по два с бомбами и в штурмовом варианте), затем 11 «яков» сопровождения. На круге происходило построение в походный порядок и установление связи с истребителями. Маршрут над вражеской территорией прокладывался по лесам и болотам, в обход населенных пунктов, где можно было бы напороться на зенитный огонь. Полет осуществлялся на бреющей высоте на крейсерской скорости, при перелете через линию фронта – на максимальной. Точка выхода на трассу конвоя планировалась с гарантированным опережением. Прилетев в это место, самолеты набирали высоту 800 м и шли встречным по отношению цели зигзагообразным курсом пока не обнаружили бы на горизонте дымы. Далее планировалось уйти в сторону моря, развернуться в боевой порядок и атаковать караван со стороны солнца. В вылете 9 августа неприятности начались практически с самого начала. При перелете линии фронта группа неожиданно попала под меткий огонь с земли, который повредил штурмовик лейтенанта Токарева. Его пришлось отпустить назад под прикрытием двух «яков». Не увенчался успехом и поиск каравана – по всей вероятности за время подготовки удара он успел зайти в порт. Вместо него около 21.00 в 20 милях северо-западнее Либавы удалось обнаружить одиночный транспорт, оказавшийся германским «Франкфурт» (1186 брт). Казалось, что минуты транспорта сочтены, но не тут-то было. Капитан судна лег в циркуляцию, благодаря чему ему удалось увернуться от всех торпед. Маневр уклонения облегчался тем, что торпедоносцы заходили на цель один за другим, последовательно, все с одного направления. Впоследствии Борзов объяснил примитивность этих действий нехваткой топлива. Увидев, что атаки торпедоносцев не достигают цели, Борзов приказал прикончить пароход топмачтовикам. Филимонов и Сачко сбросили четыре ФАБ-250, одна из которых по донесению летчиков попала в носовую часть судна. Реально не удалось добиться даже этого, возможно потому, что судно не оказывало сопротивления, и бомбы были сброшены слишком близко с перелетом, подобно тому, как это ранее произошло в июле в случае с «Нереусом». Начинались сумерки, бензин на самолетах был на исходе, и скрепя сердце Борзов приказал возвращаться на базу. Не желая рисковать, он сел на ближайшем армейском аэродроме в Шауляе, но разрешил звену Смолькова, который сообщил, что топлива у него еще много, попытаться дотянуть до Порубанка. Ничего хорошего из этого не получилось. Звено сбилось с курса, свой аэродром не нашло и садилось на вынужденную в районе города Поставы Витебской области. Капитан Смольков в темноте не разглядел лес и при посадке разбил самолет. Сам летчик остался жив, но погиб штурман эскадрильи Герой Советского Союза ст. лейтенант В.Т. Чванов. Из садившихся в Шауляе двое потерпели аварии при посадке, а если к этому добавить «Бостон» лейтенанта Карабасова, подбитый зенитками при обратном пререлете линии фронта, то получается, что в результате вылета из строя вышла почти половина машин части. Командование оценило результаты вылета 9 августа крайне негативно. После этого происшествия действия возобновились только 12 августа. В тот день четверка «Бостонов» попыталась атаковать конвой в районе Мемеля, но так и не смогла выйти на дистанцию сброса бомб и торпед из-за плотного зенитного огня. Напористей действовали летчики следующиме днем против госпитального судна «Рюген», но военное счастье продолжало оставаться на стороне противника. Торпеда, сброшенная лейтенантом Гагиевым, при ударе о воду переломилась, торпеда Шишкова прошла рядом со сторожевым кораблем «V 317», хотя летчик и утверждал, что ему удалось поразить цель. Промазали и топмачтовики. С учетом того, что их пулеметный огонь сосредоточился на «Рюгене» (1 человек ранен, повреждена размагничивающая обмотка), можно считать, что главной причиной неудачи стало сосредоточение усилий всех летчиков на госпитальном судне, в то время как сторожевой корабль оказался неподавленным и своим огнем помешал точному прицеливанию. Успеха удалось достичь только в следующем вылете. На этот раз пара торпедоносцев и пара топмачтовиков атаковали одиночный «6000-тонный транспорт». Торпеда Гагиева взорвалась, пройдя в воде 50 м, зато торпеда Шишкова поразила цель в корму, отправив ее на дно. Немецкие береговые посты видели потопление какого-то судна, но его название удалось выяснить лишь на следующий день. Им оказался торпедолов 25-й учебной флотилии немецких подводных лодок «TF 11». Из примерно 60 членов экипажа погибло 16. Корабль был построен на голландских верфях и вступил в строй в январе 1944 г. Он имел водоизмещение 470 т, скорость 23 узла и вооружение из двух автоматических 20-мм зенитных пушек. Вряд ли его командир ранее сталкивался с вражеской авиацией и имел навыки уклонения от ее атак. Базировавшаяся на Либаву и Мемель 25-я флотилия являлась учебным центром по обучению командиров и экипажей вводимых в строй подводных лодок торпедной стрельбе. Германское военно-морское командование еще могло мириться с нападениями на конвои, которые могли постоять за себя, но не со срывом процесса обучения подводников. Уже на следующий день немецкая радиоразведка методом радиопеленгования и изучения позывных обнаружила факт перебазирования одного из полков 8-й дивизии в район Вильнюса. Спешно была пересмотрена система контрмер: установлено взаимодействие с частями фронтовой истребительной авиации, которые теперь базировались на аэродромах Курляндии и Восточной Пруссии, установлено патрулирование звеньев двухмоторных истребителей из ночной группы II/NJG 100 на наиболее вероятных маршрутах развертывания торпедоносцев, усилена зенитная артиллерия и посты ВНОС вдоль линии фронта. В то же время усилить эскорт конвоев возможным практически не представлялось – объем перевозок был слишком велик, а силы 9-й дивизии охранения и так напряжены до предела. Соотношение между транспортами и боевыми кораблями, как правило, не превышало 1:1, а очень часто даже не дотягивало до этого. Именно поэтому противнику до конца войны так и не удалось надежно защитить свои перевозки. Тем не менее, условия в которых действовали торпедоносцы 1-го гмтап, начали заметно усложняться. 15-го группа охотников в составе одного торпедоносца и двух топмачтовиков безуспешно атаковала прорыватель минных заграждений «Аммерланд». Корабль открыл настолько эффективный зенитный огонь, что не только предотвратил прицельное торпедо– и бомбометание, но и тяжело повредил А-20, пилотируемый Героем Советского Союза лейтенантом Сачко еще до сброса ФАБ-250. Бомбы отказались отделиться от машины, и садиться на аэродроме пришлось с ними. Шасси не выпустились, но при посадке «на брюхо» бомбы не сдетонировали, хотя и без их взрыва самолет полностью развалился. В штабе полка предположили, что противник выставил вдоль коммуникации корабли-ловушки, что, как мы знаем, было осуществлено немцами еще год назад. Вечером 20-го, после перебазирования полка на более просторный и удачно расположенный аэродром Паневежис (расстояние до вражеских коммуникаций в пределах 160-260 км) не вернулся из разведывательного полета самолет лейтенанта Сквирского. Как оказалось, в 50 км от линии фронта его подбили «мессершмитты» из группы III/JG 51. Машина загорелась, но летчик сумел посадить его на болото. Воздушный стрелок не смог покинуть кабину – очевидно, он был убит еще в воздухе, но пилоту и штурману спустя три дня все-таки удалось выйти к своим. Кульминация пришлась на последнюю декаду августа. 21-го летчики 1-го гмтап совершили еще три нападения, причем целью последнего являлась учебная подлодка «U 982». На следующий день лейтенант Карабасов, вылетевший на «свободную охоту», неудачно атаковал «U 1195» и экспериментальный корабль «Инстер», выходившие на учебные стрельбы. Это стало пиком наших усилий, после которых наступил быстрый спад. Немецкие контрмеры подействовали, и в последние дни августа полк одну за другой потерял восемь машин и пять полных экипажей. Утром 24 августа был обнаружен очередной конвой противника, для нападения на который в воздух поднялась четверка А-20 (Пресняков, Васильев, Филимонов, Сачко). Ведущему группы Преснякову этот вылет запомнился на всю жизнь. «Взлетели мы по сигналу, без предварительной подготовки. Подъехал к стоянке начальник штаба майор Люкшин, дал нам место и время обнаружения конвоя, его курс и скорость, а на прощание добавил: «Маршрут проложите в воздухе. Удар нанесете по отработанной схеме. Экипажам занять места в самолетах. Запуск по зеленой ракете». – Где будем фронт проходить? – спросил Иванов (штурман звена в экипаже Преснякова – прим. М.М.) после взлета и сбора всей группы. – Думаю, там, где проходили позавчера. Сплошные леса, и никто не стреляет. – Добро. Доверни на семь градусов влево. Через десять минут пройдем эту точку. Под самолетом мелькают верхушки разлапистых сосен. Горизонт впереди задымлен от пожаров. Минут через пять мы проскочим речушку Дубису и прорвемся во вражеский тыл… Под нами мелькают окопы и блиндажи. Над фашистами мы появились внезапно. Они не увидели нас на подходе и теперь не успеют встретить огнем. – Пронесло, – облегченно вздыхает Скляренко (воздушный стрелок в экипаже Преснякова – прим. М.М.). – Так бы всю жизнь воевать согласился. Мы снова над лесом. Скоро на нашем пути будет поле. Обходить его трудно и незачем. Там у фашистов нет средств ПВО. Это проверено в прошлых полетах. Лесок под машиной становится ниже и реже. Впереди на опушке виднеются покосившиеся домики бедняцкого хутора. А в стороне – что-то новое, похожее на подковы из свеженарытой земли, – Кажется, самолетные капониры? – тревожно говорит Иванов. – Наверное, тут фашисты площадку для истребителей делают. Может, зенитные средства уже притащили? В тот же момент отовсюду ударили автоматы и пулеметы. Спереди, сзади, с боков понеслись к самолетам снаряды и пули. Рука механически двинула газ к номиналу. Перескочив через домики, мы оказались над полем и снизились к самой траве. С боков «эрликоны» стреляют не целясь. Снаряды их сыплются веером и почти не опасны. Но сзади один автомат пристрелялся точнее. Сверху, рядом с кабиной, проносятся трассы и гаснут в траве впереди самолета. От них я спасаюсь скольжением вправо и влево. Но трассы ложатся все ближе и ближе. Нужно быстрей дотянуть до большой одинокой березы и за развесистой кроной укрыться от глаз наводчиков. Иначе собьют, собьют обязательно... До березы всего триста метров. Начинаю набор высоты. И сразу удар по передней кабине. Самолет клюнул носом. Наклонившись, береза несется навстречу, чудовищно вырастает в размерах. Рывком беру штурвал на себя. Перед глазами сплошная зеленая масса. Страшный удар сотрясает машину. В ушах раздается оглушительный треск. И опять тишина с заунывным напевом моторов... Глаза затуманены режущей болью. По щекам льются слезы. Впереди – темнота. Но моторы гудят, продолжают работать. Значит, мы еще в воздухе, еще не упали. – Командир! Высоко от земли оторвались, – раздается в наушниках голос Скляренко. Правой рукой чуть толкаю штурвал от себя. Пальцы левой очищают глаза, отдирают от век непонятную клейкую массу. По кабине несется воздушный поток. Начинаю немножечко видеть. Зрачки заливает слезой. Постепенно туман исчезает. Остекление кабины разбито. Пол завален древесной корой и зелеными листьями. Обтекатель на левом моторе прижался к цилиндрам. Крыльев не видно. Они плотно укрыты ветвями березы. Самолет превратился в летающий куст. Как же мы еще держимся в воздухе?.. Показания приборов нормальные, но левый мотор сильно греется. Сброшенная торпеда падает в лес. Машина становится легче. Палец давит на кнопку внутренней связи: – Доложить состояние самолета и самочувствие! – В корме все нормально. Ударом повредило стабилизатор, сорвало остекление кабины и антенну. Связи ни с кем не имею. Ведомых не вижу». Тем временем ведомые, потеряв ведущего, тоже сбросили бомбы и торпеды в лес и легли на обратный курс. При приземлении у самолета Преснякова подломились носовая и левая стойки шасси, он рухнул на землю и развалился. Штурман Иванов получил тяжелые ранения еще в воздухе и потерял много крови, стрелок Скляренко при приземлении получил переломы предплечья, ключицы и ребер. Для атаки каравана в воздух подняли новую группу, часть летчиков которой в первой половине дня уже летала в составе групп Смолькова (в 10.21 безуспешно атаковала одиночное судно) и Преснякова. На этот раз на задание ушли четыре торпедоносца, два топмачтовика и штурмовик – почти все остававшиеся исправными самолеты. Группе удалось прорваться в море и обнаружить цель. Заход осуществлялся со стороны солнца и моря – оттуда, откуда противник меньше всего ожидал нападения. На расстоянии 1500-2000 м от цели ведущий группы Смольков отдал приказ: «Топмачтовики вперед! Атаковать корабли охранения!» О дальнейшем лучше всего расскажет донесение командира конвоя, являвшегося одновременно командиром сторожевого корабля «V 5901»: «23.8.44 нужно было сопроводить из Нойфарвассера через Готенхафен в Ригу транспорта «Донау», «Мальгаш» и «Эберхард Эсбергер». В качестве охранения были выделены СКР «V 5901» как лидер конвоя, СКР «V 1606», «Гауляйтер Бюркель» и моторный тральщик «R 91». Мной был установлен походный ордер «двойной кильватер»… «Гауляйтер Бюркель» был выделен головным кораблем, СКР «V 5901» находился по правому борту спереди, СКР «V 1606» по правому борту сзади, «R 91» – охранение левого борта. При хорошей погоде, безоблачном небе и солнечном освещении 24 августа в 17.20 на меридиане Виндавы с направления 230° конвой с низкой высотой полета атаковало русское воздушное соединение из 4 бомбардировщиков типа Пе-2 и 2 истребителей типа ЛаГГ-5. Тотчас при появлении в видимости мною была дана воздушная тревога и при этом – разрешение на открытие огня. Сброшенные торпеды и бомбы из-за сосредоточенного зенитного огня прошли мимо целей. Бомбардировщики повернули для отхода. Один истребитель обстрелом из бортового оружия безуспешно атаковал СКР «V 5901». Один бомбардировщик был обстрелян сосредоточенным огнем СКР «V 5901» и принужден к отвороту. При отлете на самолете наблюдались языки пламени и дымные облака. Направление отлета – восточное на низкой высоте. Истребитель, нацелившийся на «V 5901», был принужден к отвороту и добился лишь двух незначимых попаданий из бортового оружия. Затем он улетел на большой скорости. Использование тяжелых зениток вследствие помех со стороны транспортов было почти невозможно… Дополнение: Донесение капитана парохода «Мальгаш»: Из-за подлета со стороны солнца самолеты были обнаружены поздно. Наблюдались два торпедных следа, которые прошли за кормой парохода «Мальгаш». Через короткое время был услышан очень сильный взрыв, который был вызван ударом торпеды о грунт в конце дистанции». Последнее примечание исчерпывающе объясняет донесение наших летчиков, которые доложили, что «10000-тонный транспорт» («Мальгаш») был «потоплен», а «8000-тонный» («Донау») – «поврежден». Особенно обидно сознавать безуспешность нападения, зная, что нам удалось добиться внезапности и выхода на наименее охраняемую сторону ордера. Причинами неудачи, помимо слабой подготовки летчиков, по-видимому, стал невыгодный курсовой угол цели (кормовые углы), что значительно упрощало маневр уклонения, тем более что вся довольно многочисленная ударная группа атаковала с одного направления. Зенитный же огонь, напротив, оказался весьма эффективным. Загоревшейся машиной являлся «Бостон» Карабасова, разбившийся и сгоревший на аэродроме при посадке. Пилот погиб. Топмачтовик ст. лейтенанта Филимонова, изрешеченный зенитными снарядами, оказался тоже разбит, но его экипаж не пострадал. 25 и 26-го групповых вылетов не было. В первый из дней пропал без вести Ил-4, вылетевший в крейсерский полет. То же произошло утром 27-го с «Бостоном» лейтенанта Турбина, посланным на разведку трасс противника. По-видимому, оба самолета стали добычей двухмоторных истребителей, весьма эффективно перехватывавших наши одиночные машины в этот период. Тем не менее, разведчикам 15-го орап все-таки удалось обнаружить караван и передать данные в штаб 1-го гмтап. Для выполнения задачи вылетела группа в составе трех торпедоносцев и пяти топмачтовиков. Над линией фронта зенитки подбили машину мл. лейтенанта Скрябина, которому пришлось вернуться в Паневежис. Остальные «Бостоны» достигли цели без происшествий. Может быть, их не было бы и дальше, если бы вместо конвоя перед летчиками не оказался отряд подлодок и кораблей 25-й флотилии, вышедший в море на учебные торпедные стрельбы. Немецкое командование учло предыдущие уроки и придало отряду воздушное прикрытие из эскадрильи «фокке-вульфов» 15/JG 54. По нашим данным в воздухе находилось 8-10 немецких истребителей, которые не только сковали боем девять «яков» эскорта, но и прорвались к ударной группе. Несмотря на это «Бостоны» разомкнулись для атаки. По сведеньям, собранным после боя, летчикам удалось потопить торпедой транспорт в 1200 т, бомбами – уничтожить две подводные лодки и повредить сторожевик. Следует отметить, что для топмачтовой атаки подлодки представляют наиболее трудноуязвимую цель, вследствие крайне малой высоты надводного борта. Реально в цель не попали ни одна торпеда или бомба, что в тех условиях отнюдь не удивительно. Развернувшиеся для атаки «Бостоны» подвергались яростному обстрелу с моря и воздуха. Иосиф Сачко только успел передать «Меня атакуют истребители!» прежде чем его машина упала в море. Особенно пострадало звено торпедоносцев. В пункте сбора не оказалось двух из трех А-20, несших торпеды – ведущего группы командира 2-й эскадрильи капитана Смолькова и лейтенанта Порохни. По немецким данным их также сбили «фокке-вульфы». В число погибших членов экипажей вошел и штурман эскадрильи Герой Советского Союза капитан Н.Ф. Афанасьев – тот самый, который помог П.Ф. Стрелецкому довести до аэродрома подбитый А-20 в феврале 44-го. Большинство уцелевших самолетов имело различные повреждения. В полку результаты боя, в котором погибло три экипажа и два Героя Советского Союза, произвели тяжелое впечатление. С учетом этого трудно осуждать четверку, атаковавшую конвой днем 30 августа. В его состав входили войсковые транспорта «Изар» (9026 брт), «Лапланд» (7644 брт), имевшие серьезное зенитное вооружение, госпитальное судно «Браке» и сторожевик «Гауляйтер Бюркель». По немецким данным конвой шел из Риги в Данциг и осуществлял эвакуацию раненых с фронта. Бомбы и торпеды оказались сброшены с больших дистанций, но пулеметным огнем топмачтовиков на «Изаре» были убиты два и тяжело ранены пять военнослужащих. После этого боя германское командование решило задействовать для обеспечения перехода быстроходных войсковых транспортов 2 и 3-ю флотилии миноносцев, ранее сопровождавших в Скагерраке конвои между Германией и Норвегией, защищая их от налетов британских самолетов. Несомненно, что в конце лета – начале осени обстановка на Балтике вызывала у командования кригсмарине куда большие опасения, чем на Западе. Вопреки радужным перспективам итоги августа были оценены командованием КБФ как весьма неутешительные. Боевые потери 1-го гмтап составили 10 машин, небоевые обоих полков – еще четыре. В число последних вошел и «Бостон» ст. лейтенанта В.Н. Евграфова, разбитый 20 августа, как это записано в полковом отчете, при «выполнении фигур высшего пилотажа на низкой высоте». За день до этого Евграфову, доложившему о ряде успехов весной и летом 1944 г., и его штурману лейтенанту В.А. Бударагину присвоили звания Героев Советского Союза. Весь экипаж самолета (Бударагина на нем не было) погиб. Причина и дата катастрофы наводят на мысль, что в момент гибели летчик был «навеселее». Это же неофициально подтверждают и ветераны. Хотя заявленные успехи 1-го гмтап в несколько раз превосходили единственный потопленный торпедолов, командование все равно осталось ими неудовлетворенно. На этот раз в поисках виновных оно обратило свое внимание на штаб минно-торпедной дивизии. 25 августа Нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов подписал приказ №0702, которым командир 8-й мтад полковник А.Н. Суханов снимался с должности. В приказе, в частности, содержались следующие слова: «На протяжении всего времени дивизия имеет крупные недостатки в боевой работе и боевой подготовке, большую аварийность и низкую дисциплину… После перебазирования на западные аэродромы Вильно, Паневежис, боевая эффективность дивизии снизилась, дисциплина упала. Лично полковник Суханов показал полнейшую беспомощность и неспособность руководить дивизией. Вместо конкретного руководства и жесткой требовательности, занимается уговариванием». Приемником Суханова стал бывший командир 12-го гпбап полковник М.А. Курочкин. В завуалированной форме, присущей мемуарам советского периода, по вопросу потерь высказался и А.В. Пресняков. «29 августа. За август мы потопили более десяти кораблей и транспортов. Так доложил партсобранию подполковник Борзов… Однако потери полка непрерывно растут, особенно при пролете через линию фронта. Это вызывает необходимость отработки и совершенствования новых тактических приемов при выполнении прорыва в Балтийское море и при нанесении ударов. Собрание длилось четыре часа. В выступлениях коммунисты делились опытом, отмечали недостатки в боевых действиях тактических групп, предлагали новые приемы боевого использования торпедоносцев и «топмачтовиков» при выполнении совместных атак. Анализ потерь показал, что гибнут в основном молодые экипажи, пока не сделают первых пять – семь вылетов, то есть тогда, когда они еще не освоили полеты на очень низких высотах, с выполнением маневра в зоне огня и почти мгновенным применением оружия. Поэтому опытным летчикам-коммунистам нужно использовать каждую свободную минуту для бесед и рассказов, для отработки маневра над вновь созданным полигоном, в воздухе личным примером учить молодежь». Практически же «обучение молодежи» осуществлялось в 1-м гмтап довольно своеобразным способом. Наиболее опытных летчиков полка выделили в сводную группу, которая привлекалась исключительно к одиночным вылетам на «свободную охоту» в лунные ночи или в дни со сложными метеоусловиями. Одиночные крейсеры могли добиться успеха разве что при внезапной атаке отдельных судов, отыскивать которые становилось все трудней. Часто вместо них пилоты охотников атаковывали конвои, но инстинкт самосохранения при этом заставлял сбрасывать торпеды с больших дистанций. Как правило, такие атаки немцами даже не фиксировались. В итоге «старики» занимались совершенно неэффективным видом боевой деятельности, но и особых потерь при этом не несли. Летчики со средней квалификацией, пережившие те самые «пять – семь вылетов», летали ведущими групп или рядовыми торпедоносцами, свежеприбывшие – топмачтовиками. Роль топмачтовиков сводилась к обеспечению атаки торпедоносцев – подавлении зенитных средств и отвлечению огня на себя – а для последнего большого мастерства не требовалось. Пройдя естественный отбор в течение первых вылетов, они «переводились» в среднюю подгруппу. Такое достаточно жестокое и не совсем справедливое распределение позволяло сохранять в полку более-менее опытные кадры, но одновременно являлось причиной и малой эффективности групповых ударов и больших потерь именно среди молодого пополнения. Сентябрь 1944 г. стал месяцем пожалуй наиболее существенных изменений в оперативной обстановке начиная с осени 1941 г. Из войны вышла Финляндия. Под натиском наших войск немецкий фронт в Прибалтике трещал по швам. В этих условиях Гитлер принял решение эвакуировать войска из Эстонии, что и было осуществлено в начале третьей декады месяца. С ожесточением наземных боев и эвакуациями объем вражеских перевозок нарастал. Бороться с ними стало сложней, поскольку участок коммуникаций между Мемелем, Таллином и Ригой перестали быть немецким тылом, и противник мог задействовать для их защиты главные силы 9-й дивизии охранения и фронтовую истребительную авиацию. Боевая деятельность 1-го гмтап в течение всей первой половины месяца продолжала оставаться безуспешной. Атаки небольшими группами на охраняемые конвои по-прежнему не имели успеха, а преодоление линии фронта заметно усложнилось. Так, 4 сентября из восьми машин, участвовавших в двух групповых вылетах, зенитки сбили две и подбили третью, причем один экипаж погиб полностью, один частично, а летчик третьего экипажа вследствие тяжелого ранения лечился до конца войны. Погибла и половина «яков» сопровождения – один от огня сухопутных зениток, второй – подорвавшись на бомбах «Бостонов», когда не найдя конвоя они сбросили свой груз на запасную цель, два других – в бою с «фокке-вульфами». После этого случая полк оказался настолько истощенным, что прекратил групповые удары на десять дней. Борзов попытался заменить их ночными действиями «охотников» и минными постановками в Ирбенском проливе и у Либавы, что совершенно не удовлетворяло новое командование дивизии. Всего в течение сентября самолеты 3-й эскадрильи 1-го гмтап, по-прежнему летавшей на Ил-4, совершили 28 вылетов для постановки мин и два вылета для демонстрационных постановок, когда внимание дозоров противника пытались отвлечь сбрасыванием нескольких ФАБ-100 без взрывателей. Если исключить три вылета и девять мин, выставленные в Таллиннской бухте в ночь на 22 сентября за несколько часов перед оставление города немцами, то все остальные вылеты примерно поровну делились между Ирбенским проливом и подходами к Либаве. И вновь противник своевременно обнаружил факт новых постановок, направив в Ирбенский пролив прорыватель минных заграждений «Аммерланд» и несколько моторных тральщиков 14-й флотилии. Что касается подходов к Либаве, то здесь мины оказались сброшены в стороне от использовавшихся в то время фарватеров. Часть из них сработала под немецкими судами в ноябре, о чем речь пойдет ниже. После неудач в начале сентября возобновить дневные нападения на вражеские конвои удалось только после получения свежесформированной эскадрильи из состава 51-го мтап (10 экипажей) и разработки новых тактических методов прорыва через территорию противника. Если в августе маршрут пролета через нее прокладывался каждый раз по-новому, то теперь он стал единым (между латвийским городом Добеле и литовский Расейняй), уточнявшимся каждый день в зависимости от изменения дислокации зенитных батарей и зон барража вражеских истребителей. Высоту полета решили поднять выше слоя облаков, до 2000-3000 м. Поиск конвоя мог теперь осуществляться не только навстречу, но и вдогон, галсами на высоте 500-600 м. Вылеты охотников производились за 1-2 часа до наступления темноты либо за 2-3 часа до рассвета с расчетом найти и атаковать цель в сумерках. Днем проверки новых тактических решений стало 14 сентября. Оно показало, что до решения всех возникших проблем еще далеко. Первая же группа (четыре А-20 и 12 Як-9), ведомая Героем Советского Союза Пресняковым при попытке подняться на необходимую высоту уже на 1600 м попала в облачность, распалась и, сбросив бомбы на своей территории, вернулась на аэродром. Дело в том, что из летчиков вылетавших «Бостонов» лишь половина имела опыт полетов в облаках по приборам, а из пилотов «яков» таких вообще не оказалось. Следующим группам пришлось прорываться по старинке – на бреющей высоте. Группе майора Тарасова (пять А-20) удалось это сделать, но над конвоем ее встретило около 20 (по нашим данным) «мессершмиттов» штабной эскадрильи эскадры JG 51. Они не только связали боем 11 «яков» сопровождения, но и сбили три топмачтовика. Все летчики с этих машин погибли, причем для двух из трех экипажей их последний вылет одновременно являлся и первым. Третья группа, ведомая лейтенантом Сквирским, потеряла один самолет при пролете над линией фронта (подбит огнем с земли, вернулся в Паневежис), а другой при возвращении (сбит, упал на территории противника). В море она атаковала одиночный транспорт, но безуспешно. Наконец, группа Преснякова, совершавшего второй вылет в эти сутки, попала над линией фронта под сильный обстрел, и по причине повреждения всех трех «Бостонов» избавилась от боевой нагрузки и легла на обратный курс. Трудно охарактеризовать итоги дня иначе, чем полный провал. Меньшими потерями сопровождались вылеты 15, 18, 20 и 21 сентября, но единственным их результатом стали легкие повреждения транспорта «Минден» (4737 брт; один убитый член экипажа и пять тяжело раненых) от пулеметного огня 21 сентября. Мы же потеряли еще три «Бостона» и два экипажа. Гораздо меньшие проблемы имел 51-й мтап, который закончил переформирование и с 12 сентября в полном объеме приступил к боевой работе. Базировался он по-прежнему на аэродроме Клопицы – слишком далеко от вражеских коммуникаций, чтобы действовать по ним на основе данных воздушной разведки. Потому основным методом оставались крейсерские полеты смешанных пар. В большинстве случаев атакам подвергались бороздившие воды Финского залива боевые корабли. В тех же случаях, когда самолетам удавалось перехватить войсковые транспорта, они оказывались прикрыты мощным охранением. Так произошло, например, при попытке атаковать транспорт «Мольткефельс» 14 сентября, охранение которого сбило одного из двух нападавших «Бостонов». В экипаже второго получили ранения штурман и воздушный стрелок. Для того, чтобы одержать успех в подобных условиях требовалось немалое везение и оно 17 сентября выпало на долю летчика Пудова. Утром этого дня на «свободную охоту» вылетело две пары, но выйти в атаку удалось только одной – мл. лейтенанту Борисову и лейтенанту Пудову. В 08.05 в 16 милях севернее маяка Тахкуна они обнаружили немецкие миноносцы «Т 13», «Т 18» и «Т 20». На протяжении четырех суток перед этим миноносцы несли дозор перед устьем Ботнического залива, обеспечивая переход немецких судов, эвакуировавших запасы снабжения и войска из портов Северной Финляндии. Для таких сравнительно небольших кораблей это был достаточно длительный поход, их экипажи устали, бдительность притупилась. Миноносцы получили приказ вернуться в Таллин, чтобы принять участие в эскортировании очередного конвоя. На пути туда им встретилось небольшое эстонское судно с беженцами, решившими самостоятельно эвакуироваться в Швецию. Корабли остановились, чтобы досмотреть его, но тут, откуда не возьмись, появилась пара «Бостонов». Миноносцы не успели дать ход, что значительно облегчило летчикам прицеливание, и, по-видимому, стало главной причиной успеха. К сожалению, торпеда, сброшенная Борисовым, прошла мимо, зато обе ФАБ-250 Пудова попали во флагманский «Т 18» в район котельного отделения. Корабль затонул за 8 минут, унеся на дно 30 членов экипажа, правда, командиру 3-й флотилии миноносцев и командиру корабля удалось спастись. «Т 18» стал одним из двух миноносцев кригсмарине, потопленных нашей авиацией за годы войны. Любопытно отметить, что этого успеха добился летчик, который только 12.7.1944 был переведен в полк из ВМАУ имени Леваневского и впервые принимал участие в атаке вражеских кораблей. Он даже не смог правильно оценить значение своего успеха, скромно доложив о потоплении тральщика. К сожалению, его боевой путь оказался весьма коротким… Из ряда вон выходящий случай произошел на следующий день с экипажем мл. лейтенанта Мифтахудинова. В паре с мл. лейтенантом Богачевым они северо-западнее острова Хийума атаковали транспорт «Норденхамн», шедший из Таллина в сопровождении тральщика «М 151». Тральщику удалось обнаружить пару еще до выхода в атаку и поставить эффективный заградительный огонь. Богачев сбросил торпеду с дальней дистанции и промахнулся, а Мифтахудинов при попытке выти в атаку получил прямое попадание в левый мотор. Его бомбы также легли мимо, а при пролете над тральщиком зенитные снаряды буквально изрешетили «Бостон». В работе второго мотора начались перебои, и летчик решил сесть на воду. Отлетев от конвоя на 10-12 км, он успешно это осуществил, но при приводнении сам получил травму. Отделавшийся легкими ушибами воздушный стрелок Аксенов сумел вытащить на плоскость спасательную шлюпку. Надувать ее пришлось, уже плавая в воде в спасательных жилетах. В конце концов, Мифтахудинову и Аксенову удалось это сделать и втащить в шлюпку штурмана Локалова, имевшего тяжелую травму левой руки. Шансы на спасение были минимальны – в 450 км от родного аэродрома, зато вблизи от «желтого» фарватера немцев. Единственной надеждой было движение на северо-восток, в направлении финских шхер. Пять дней в мокрой одежде, без воды и продовольствия летчики гребли в нужном направлении и наконец-то достигли небольшого острова, где жили финские рыбаки. Лишь в ноябре им удалось вернуться в родную часть и получить допуск к полетам. Увы, но в дальнейшем судьба была к авиаторам далеко не так благосклонна – 14.1.1945 в своем пятом боевом вылете экипаж Мифтахудинова в полном составе погиб. Утром 21 сентября немецкое командование приступило к осуществлению плана по эвакуации своих войск из Эстонии. Им удалось оторваться от шедших по пятам наших соединений и начать организованную погрузку на транспорты в Таллине, Палдиски, Пярну и в нескольких более мелких пунктах. О масштабах эвакуации говорят следующие цифры: всего с 17 по 22 сентября из эстонских портов было вывезено около 50 тысяч военнослужащих, а всего, в течение августа – сентября 91 тыс. солдат и офицеров, 85 тыс. беженцев и 82 тыс. т военного имущества. При таком объеме перевозок противнику не удалось придать всем кораблям надежное сопровождение, что обернулось для него серьезными потерями. Впрочем, обо всем по порядку. «Наступил вечер 21 сентября. – Писал в своих мемуарах «Мы – Таллинские!» И.Ф. Орленко. – Командир полка пригласил в свою комнату начальника штаба, заместителей, флагштурмана, начальника связи, командиров эскадрилий. Подводили итоги боевой работы торпедоносцев и топмачтовиков за прошедший день. Неожиданно зазвонил телефон. – Майор Ситяков слушает... Наступила недолгая пауза. Мы внимательно следили за лицом командира – хотелось знать, с кем и о чем он разговаривает. – Звонил генерал Шугинин (начальник штаба ВВС КБФ – прим. М.М.), – сказал Ситяков. – Он сообщил, что завтра сухопутные войска развернут наступление на Таллин. Нам приказано с рассветом 22 сентября иметь в тридцатиминутной готовности к вылету восемь торпедоносцев и топмачтовиков для нанесения удара по фашистским транспортам, которые вывозят из Таллина войска, боевую технику и награбленное добро. Командир полка тут же поставил боевую задачу: – Командирам эскадрилий выделить по два экипажа из числа наиболее подготовленных летчиков, штурманов и стрелков-радистов. Два самолета выделит управление. Одну группу поведу я сам, а другую – мой заместитель майор Орленко. Всем экипажам прибыть на аэродром к 5 часам утра. Инженеру полка обеспечить готовность машин к выполнению боевого задания... А теперь – отдыхать!» В назначенное время машины были готовы к вылету. Первой на задание вылетела группа Ситякова. Ориентировка командования оказалась полностью верной: в море находилось несколько конвоев, причем каждый из них состоял из нескольких крупных судов. Успеха удалось добиться в ходе первого же нападения – одна из бомб, сброшенных топмачтовиками (Пудов и Богачев) угодила в транспорт «RO 22» (быв. голландский «Вестплейн», 4370 брт) в район 3-го трюма. По всей вероятности успеха добился Пудов, атаковавший в паре с командиром полка Ситяковым. После своего удара летчик наблюдал на атакованном транспорте выброс «красного пламени и клубы дыма», о чем не докладывала вторая пара. Поскольку загрузка транспортов в период таллиннской эвакуации доходила до 2-2,5 тыс. человек потери на транспорте убитыми и ранеными достигли сотни. На судне началась паника, и некоторые солдаты предпочли выпрыгнуть за борт. Шедшая за караваном подлодка «U 1001» подняла из воды 13 человек, но точное количество выпрыгнувших и утонувших осталось неизвестным, как и число убитых и раненых на транспорте «Ингрид Трабер» (1883 брт), получившего повреждения от пулеметного обстрела с богачевского «Бостона». Лишь к утру 25 сентября поврежденный «RO 22» смог дотащиться до Данцига. В отличие от противника наша группа потерь не имела. К сожалению, вылетевшее несколько позднее звено Орленко добавить к этому успеху ничего не смогло. Сначала ведущий, бросив своих ведомых, безуспешно атаковал одиночный транспорт в финских шхерах. По его наблюдениям торпеда взорвалась при ударе о грунт, совершая мешок на мелководье. Атака других самолетов группы на крупный конвой, последовавшая 40 минут спустя реальным успехом не увенчалась, хотя торпедоносец мл. лейтенант Зубенко и доложил, что ему удалось потопить «5000-тонный транспорт». Один из топмачтовиков получил повреждения от зенитного огня, но сумел дотянуть до базы. Командование и летчики были окрылены достигнутым успехом и мечтали повторить боевой вылет. Это предстояло сделать во второй половине дня. Вспоминает И.Ф. Орленко: «Первая группа во второй полет вылетела в составе пяти машин: торпедоносцы Ситякова и командира 3-й эскадрильи капитана Мещерина и три топмачтовика – Борисов, Богачев и Пудов (автор мемуаров ошибся – Борисов также вылетел с торпедой – прим. М.М.). В районе цели капитан Мещерин с ходу атаковал транспорт в 6000 тонн, и экипажи видели его потопление. Ведущий Ситяков, не распуская оставшуюся группу, повел ее в атаку на концевой, самый крупный транспорт в 15000 тонн. От попадания торпеды и нескольких бомб крупного калибра, по наблюдению экипажей и фотоснимку, судно погрузилось в морскую пучину… В районе цели был подбит самолет лейтенанта С.П. Пудова и горящим упал в море. Экипаж – летчик Пудов, штурман младший лейтенант П.М. Быстров и стрелок-радист сержант А.Г. Крамарь – погибли. Самолет капитана К. А. Мещерина имел два прямых попадания снаряда в бензобак и левую плоскость, но он благополучно дотянул до своего аэродрома». Подробности данной атаки приводит в своей книге В. Кортальс: «Последний большой конвой, который вышел из Ревеля (немецкое название Таллина – прим. М.М.) начал свой переход. Принятые части должны были быть высажены в Риге, чтобы создать Курляндский фронт. Это были пароходы «Мальгаш», «Готенланд», «Суматра» и танкер «Альбрехт», которые сопровождались многочисленными кораблями охранения. Миноносцы приняли охранение со стороны берега, сторожевики – со стороны моря (к моменту атаки конвой разделился; в его составе находились только три войсковых транспорта, старые миноносцы «Т 196» и «Т 123» – прим. М.М.). В 13.30 на раковине был замечен самолет, сразу после этого объявили воздушную тревогу. По траверзу наблюдались три других самолета. Между тем первый сбросил свою торпеду, оставшуюся, впрочем, бездейственной. Пилот сильно стрелял из бортовых пушек, но огонь конвоя препятствовал ему в достижении его цели. Три других самолета атаковали конвой. При этом первый попал под прямой обстрел «Т 123», его правый мотор был поражен. Следующий залп 20-мм пушки поразил мотор при пролете, горя светлым пламенем самолет пролетел над носовой оконечностью миноносца. В дальнейшем полете машина потеряла оконечность несущей плоскости, но несмотря на это направилась к «Суматре», открыла бомболюк и сбросила две среднекалиберные бомбы, из которых одна срикошетировала от воды, а другая попала точно в заднюю надстройку в средней части судна. Сразу за пораженным «Суматра» самолет упал в воду. Следующая машина перелетела место падения сбитого бомбардировщика, чтобы после этого улететь с другими самолетами. На «Суматре» занялся пожар, «Т 123» подошел к борту для оказания помощи при тушении пламени. Пожар мог быть потушен лишь специальными средствами, поэтому «Т 123» решил отделиться вместе с «Суматрой» для захода в Либаву. Конвой продолжил свое движение. На борту «Готенланд» находилось 400 солдат, на «Мальгаше» – 86 солдат и 480 пленных. (Число находившихся на борту «Суматры» солдат в КТВ не названо, но их должно было быть много – прим. В. Кортальса) Гавань Либавы уже в течение долгого времени была местом налетов советской авиации, которая всеми силами пыталась уничтожить стоявшие в гавани суда или, по меньшей мере, сделать их непригодными к плаванию. К «Суматре» это уже не имело отношения – оно смогло взять пожар под контроль и вновь войти в соединение». Недостающие детали можно вычислить из сопоставления немецкой и советской схем боя. Получается, что атака была осуществлена далеко не оптимальным способом. При составлении замысла удара в штабе полка посчитали, что противник будет иметь наиболее мощное охранение с того борта, откуда появятся самолеты, следовательно, следует обойти конвой с кормы и атаковать с другого борта. На практике все оказалось иначе – оба миноносца командир конвоя поставил со стороны эстонского берега, поэтому, когда с севера появились «Бостоны» получилось, что все они кроме машины Мещерина перешли с неприкрытого борта на прикрытый. Столкнувшись с огнем миноносца все кроме Пудова и, возможно, второго топмачтовика Богачева атаковали с дальней дистанции, но лейтенант Пудов, не свернул с боевого курса и добился успеха, правда, за него летчику пришлось заплатить своей жизнью. Что же касается «Суматры» (9280 брт), то немцы вновь ввели теплоход в строй, а после войны передали его Голландии. Вслед за ситяковской в воздух поднялась группа Орленко. На этот раз она действовала более слаженно и добилась определенного успеха. Предоставим слово самому ведущему: «Второй удар в тот же день наша группа нанесла по конвою, обнаруженному в открытом море. Конвой состоял из четырех транспортов, шедших в охранении эсминца и тральщика. Подбитого в первом полете И.И. Репина заменил командир 2-й эскадрильи майор Б.К. Ковалев. Я и мой ведомый топмачтовик Г.А. Зубенко атаковали головной транспорт водоизмещением в 8000 тонн. Торпеда и бомбы попали в цель, и судно затонуло. Вторая пара (ведущий Ковалев, ведомый Ремизов) успешно атаковала еще один крупный транспорт, который тоже по наблюдению экипажей затонул». Вот как рисуется эта же атака по немецким материалам (книга «Минные заградители»; Kutzleben K., Schroeder W., Brenneke J. Minenschiffe 1939-1945. Herford, 1982): «Утром 22.9.1944 минные заградители «Бруммер» и «Линц» снова покинули якорную стоянку у маяка Пакерорт для перехода на рейд Палдиски. Положение на суше обострилось… По приказу командующего эвакуацией минные заградители должны были сразу выйти на запад, так как Ревель был уже оставлен. Портовые сооружения были взорваны. В 13.00 «Бруммер» и «Линц» получили от штаба 9-й дивизии охранения приказ конвоировать войсковой транспорт «Малага» вместимостью 2146 брт, который направлялся в Готенхафен. Он имел на борту 900 солдат и имущество вермахта. В 15.00 конвой вышел из Палдиски для перехода на запад. Хотя оба минных заградителя имели на борту мины, они составили охранение. В 16.22 в точке 59°30’ N, 23°32’ E на малой высоте атаковали подошедшие с севера четыре «Бостона». Минные заградители открыли оборонительный огонь из тяжелых и легких зениток. Первая атакующая машина на расстоянии 3000 м сбросила отчетливо наблюдавшуюся торпеду. Однако торпедный след обнаружен не был, предположительно, торпеда затонула. Машина отвернула на восток. Три других «Бостона» неуклонно сохраняли курс на «Малагу» и минный заградитель «Линц». Непосредственно перед транспортом наблюдался сброс двух похожих на торпеды предметов. Машины повернули на восток и отлетели на север. С «Малаги» доложили: «Машина вышла из строя, нуждаюсь в буксире» (согласно боевому донесению «Бруммера» корабль был поражен одной из бомб, взорвавшейся в воде у борта. Из документов 51-го мтап следует, что успеха добился мл. лейтенант Зубенко – прим. М.М.). Большому соединению требовалась помощь малых кораблей. Между тем при очень благоприятной и спокойной метеорологической обстановке минный заградитель «Линц» попытался взять «Малагу» на буксир. Первая попытка успехом не увенчалась, так как трос лопнул. Однако вторая попытка с более сильным буксирным тросом удалась. В 18.00 конвой с “Малагой” на буксире продолжил движение на запад со скоростью 8 узлов. При этом к конвою присоединились тральщик «М 293» с кораблем ПВО «FJ 25» из впереди шедшего соединения. Во время воздушной атаки корабли подверглись обстрелу из бортового оружия. На “Линце” имелось три легкораненых. На “Малаге” один человек был выброшен за борт. Он был спасен шлюпкой “Бруммера”. “Бруммер” сам при открытии огня имел разрыв ствола 1-го орудия. 3-е орудие не могло стрелять из-за груза мин на кормовой палубе. Таким образом, из тяжелых зениток корабля в обороне участвовало только 2-е орудие. Чтобы при новой атаке ввести в действие также и 3-е орудие, командир разрешил сбросить за борт с кормовой палубы 11 мин UMA. В результате взрыва «Малага» имела течь. Вода поступала в трюмы №3 и 4. Машина вышла из строя из-за разрыва трубки, так же как генератор, размагничивающее и рулевое устройство, компас. Проникающая в судно вода вычерпывалась принятыми на борт солдатами ведрами на цепях. В 21.17 буксирный конец лопнул. Однако в это время «Малага» ввела в строй один из котлов и смогла идти собственным ходом в 8 узлов. Помощь находившегося при конвое и без того относительно слабого буксира не требовалась». К вечеру 24-го и это судно достигло Готенхафена, но ввести в строй до конца войны немцы не успели. Участие в срыве эвакуации приняли и летчики 1-го полка. В их зоне деятельности оказались конвои, вышедшие из Таллина 21-го числа в числе первых. К рассвету полк имел в готовности два торпедоносца и пять топмачтовиков из состава 1-й эскадрильи. Первый конвой был обнаружен разведчиком 15-го орап вскоре после рассвета в 06.37. Ударная группа, ведомая лейтенантом Васильевым (один торпедоносец и три топмачтовика, 12 истребителей), поднялась в воздух только спустя четыре часа. Ей удалось счастливо миновать линию фронта (правда, топмачтовик мл. лейтенанта Воробьева вернулся из-за неполадок) и обнаружить свою цель в 26 милях юго-западнее Виндавы. И в этом случае атака производилась сходу, но в виду слабости эскорта (единственный старый миноносец «Т 139») и ошибок при построении ордера (все корабли и суда шли в кильватерной колонне) она увенчалась успехом. По докладу летчиков и торпеда, сброшенная Васильевым с дистанции 400 м и одна из ФАБ-500, сброшенная мл. лейтенантом Ивановым попали в войсковой транспорт «Муро» (5272 брт). На судне начался сильный пожар, который вызвал панику и объяснил отсутствие борьбы за живучесть. Через 55 минут после атаки судно затонуло. По немецким данным на «Муро» находилось 1237 человек – 700 раненых солдат вермахта и 573 эстонца. Последние относились и к персоналу медицинского госпиталя и к военнослужащим и к беженцам. Судам конвоя, принявшим активное участие в спасательных работах удалось спасти 582 человека. Немцы считают, что на судне погибло 655 человек, включая 600 раненых, но современные эстонские данные увеличивают цифру своих потерь до двух тысяч, во что не так уж трудно поверить, если вспомнить, что суда набивались битком. «Муро» стало первым, но далеко не последним немецким судном, погибшим на Балтике со столь крупными человеческими жертвами. Для нас же этот успех оказался совершенно бескровен. К сожалению, группа из трех «Бостонов» и восьми «яков», вылетевшая вслед за первой вскоре после перелета линии фронта оказалась перехвачена двумя эскадрильями истребительной группы III/JG 51. Значительное численное превосходство позволило немцам сбить все три А-20 и один Як-9, ценой четырех сбитых вражеских истребителя (по нашим данным). Возможно, группа и не понесла бы таких потерь, если бы ее ведущий совершал бы не второй в своей жизни боевой вылет, а его ведомые – первый. Тем не менее, общий итог дня сложился явно в нашу пользу. В течение 22 сентября в результате 24 вылетов топмачтовиков и торпедоносцев и ценой потери четырех машин с экипажами нам удалось потопить один и тяжело повредить три крупных транспорта, что по своим результатам во всех отношениях превосходило суммарные показатели первого полугодия 1944 г.! В последующие два дня оба полка продолжали действовать по транспортам, осуществлявшим эвакуацию из Эстонии, в результате чего копилка побед 51-го полка пополнилась каботажным судном «Мейерследже» (838 брт), совершавшим одиночный рейс из Куресаре (Моонзундские острова) в Пярну и потопленного пятеркой топмачтовиков, возглавляемой Орленко. 1-й полк после предыдущих неудач сосредоточил свое внимание на одиночных крейсерских полетах, но реальных успехов на этом поприще не добился. С эвакуацией Таллина и началом борьбы за Моонзундские острова претерпела некоторые изменения и конфигурация вражеских коммуникаций. Ненадолго основным перевалочным пунктом грузов для группы армий «Север» стала Рига, кроме того, ежедневно по нескольку крупных транспортов с боеприпасами и маршевым пополнением прибывали в административный центр Моонзундских островов Курессааре (после потери немцами Курессааре 7 октября – в бухту Мынту на полуострове Сырве). Туда же ежедневно из Виндавы ходили конвои быстроходных десантных барж. Передовые части 8-й армии Ленинградского фронта высадились на островах 29 сентября. У противника не хватало сил, чтобы удерживать весь Моонзундский архипелаг, но германское командование решило сохранить в своих руках полуостров Сырве, поскольку его потеря значительно осложнила бы снабжение Риги и контроль за Ирбенским проливом. Позже, когда Рига была уже потеряна, Гитлер не хотел сдавать Сырве, опасаясь, что сразу после этого войска Ленинградского фронта форсируют пролив и высадятся на побережье Курляндии. Условия деятельности минно-торпедной авиации заметно изменились. Отпала необходимость преодоления линии фронта, что раньше являлось одной из основных причин потерь. Поскольку фронт упирался в море восточнее Риги, торпедоносцы 1-го гмтап теперь после взлета в Паневежисе летели на север и выходили в Рижский залив через свою территорию. В большинстве случаев цель для атаки они находили еще в заливе, в то время как воздействие на конвои на маршруте Готенхафен – Либава заметно ослабло. Главные силы немецкой 9-й дивизии охранения «переселились» в порты Курляндского полуострова Либаву и Виндаву. У этих баз, а также в Ирбенском проливе была организована система дозоров, постоянная служба траления, а в начале октября после выхода на просторы Балтики наших подводных лодок – и группы охотников за ними. Огневая поддержка приморского фланга армии на полуострове Сырве осуществлялась группами артиллерийских барж, тральщиками, миноносцами, а в периоды особенно ожесточенных боев – крупными надводными кораблями 2-й боевой группы кригсмарине. Прибрежная полоса от Либавы до Риги оказалась насыщена большими и малыми боевыми кораблями, причем все они имели многочисленное и современное зенитное вооружение. Штурмовая авиация, традиционно разряжавшая боевые порядки вражеских дозоров, в начале октября перебралась на аэродромы Эстонии и своими действиями могла охватить только северную часть Рижского залива. Действовать в таких условиях торпедоносцам было весьма непросто. Наглядным примером этого может служить случай с теплоходом «Вартеланд» (6783 брт). Этот довольно крупный войсковой транспорт утром 26 сентября сел на мель в западной части Ирбенского проливе немного не дойдя до Курессааре. Судно пропороло двойное днище, на нем обнаружилась сильная течь, и все попытки снять его с мели ничем не увенчались. В охранение транспорта вступил сторожевик «V 1603», в то время как десяток быстроходных барж 24-й десантной флотилии приступили к разгрузке судна. Эти работы находились в самом разгаре, когда в 10.45 28 сентября теплоход обнаружила наша воздушная разведка. Любопытно отметить, что пилот разведчика установил, что судно движется 6-узловой скоростью курсом 260 градусов. Это много говорит и о подготовке летчика и об условиях наблюдения, которое пришлось вести с большого расстояния из-за опасения мощного зенитного огня с четырех сторожевых кораблей (в их число кроме «V 1603» летчик включил и буксиры). Барж в этот момент рядом с «Вартеландом» не было, либо пилот разведчика не придал им внимания. После передачи в штаб 1-го гмтап этой информации там решили, что для уничтожения судна достаточно выслать один торпедоносец в сопровождении трех топмачтовиков, что и было сделано. Обнаружив транспорт на старом месте в сопровождении сторожевиков и 11 БДБ, ведущий группы лейтенант Яскин решил не вносить изменений в план удара и уж тем более отказываться от атаки хорошо защищенной цели. Впоследствии это было поставлено ему в вину штабом полка. У молодого летчика просто не хватило подготовки и уверенности, чтобы принять самостоятельное решение. Результат оказался плачевен. При попытке сблизиться с целью на дистанцию 600 м самолеты подверглись ураганному обстрелу. Впоследствии в полковом месячном отчете записали: «Только беззаветная преданность советской Родине, презрение к смерти и упорство в достижении намеченной цели принесли победу, но ценой гибели трех экипажей». Увы, но на самом деле победы не было. Летчики не только не смогли потопить «15000-тонный» транспорт, но даже поразить его осколками или огнем из пулеметов. «Бостон» лейтенанта Сенюгина врезался в воду в 300-500 м от цели, мл. лейтенант Иванов с горящим левым мотором сел в море в 4-5 км от берега, Воробьева – в 10 км. Данных противника о том, что кого-либо из авиаторов подняли из воды, нет. На этом история «заколдованного транспорта» не закончилась. На следующий день погодные условия значительно ухудшились, что позволило выслать на задания лишь одиночные экипажи для «свободной охоты». Единственным самолетом, вылетевшим от 51-го мтап, стал «Бостон» командира полка Ф.А. Ситякова. После продолжительного поиска он наткнулся на злосчастный «Вартеланд». В условиях низкой облачности летчику удалось произвести атаку внезапно, но она же затруднила определение элементов движения цели и прицеливание (по-видимому, летчик стрелял с упреждением, в то время как цель продолжала стоять на мели). Торпеда прошла мимо, безрезультатным оказался и зенитный огонь. На следующий день судно сняли с мели, и после ремонта оно плавало в восточной Балтике до конца войны. Меньше повезло торпедоносцу. При возвращении он попал в полосу низкой облачности с туманом и при пробивании облаков врезался в воды Копорского залива. Чудом спасся только стрелок-радист Черкашин, а командир полка и штурман полка Заварин погибли. Новым командиром 51-го мтап стал И.Ф. Орленко. В первую декаду октября действия продолжали осуществляться по уже описанной схеме. В первые дни небольшие группы наших самолетов атаковали несколько хорошо защищенных конвоев в Рижском заливе, но не добились при этом сколько-нибудь значимых успехов. Обе стороны несли потери только от пушечно-пулеметного огня, но по понятным причинам для наших летчиков такой обмен являлся не слишком выгодным. Между 1 и 6 октября от зенитного огня погибло четыре «Бостона» с экипажами, включая экипаж мл. лейтенанта Зубенко, имевшего на своем счету повреждение «Малаги» и участие в потоплении «Мейерследже». Потери немцев в личном составе оказались примерно такими же. От пулеметного обстрела пострадал транспорт «Мальгаш», сторожевой корабль «V 5901», а плавбатарея «Параат» из-за повреждения топливного насоса встала в пятидневный ремонт. Переход количества атак в качество результатов пришелся на 9 октября. В этот день четверка А-20 51-го мтап напала на небольшой конвой на подходах к Мынту. Развернувшись строем фронта звено одновременно атаковало суда, но успеха добился только мл. лейтенант Ермишкин, который наблюдал взрыв и пожар на «3000-тонном» транспорте. Результаты удара, запечатленные на фотопленку не оставляют в этом сомнений. Из сопоставления с немецкими материалами можно придти к выводу, что жертвой атаки стало каботажное судно «Эльбинг I» (466 брт). В 13.20 по Берлинскому времени оно получило бомбовое попадание, загорелось, и к 16.00 было отбуксировано на рейд бухты Мынту. Пожар охватил кормовую и центральную части судна, и в 17.30 последовал взрыв боеприпасов, которыми был гружен пароход. Вообще же для немцев 9 октября стало поистине «черным» днем. В этот день впервые в массированных налетах на корабли и суда в Рижском заливе приняли участие штурмовики 9 и 11-й шад, совершившие 135 самолето-вылетов. Противник оказался совершенно неготовым к такому повороту событий, в результате чего на дно, кроме «Эльбинга» пошли транспорта «Иллер» (3290 брт), «Инге Кристоферсен» (1353 брт) и «Марие Зидлер» (438 брт), землечерпалка, получили повреждения два тральщика и сторожевик. После этого случая немцам пришлось отказаться от использования транспортных судов для снабжения своего гарнизона на Сырве, и в дальнейшем осуществлять все перевозки только на БДБ. 5 октября войска 1-го Прибалтийского фронта после скрытой перегруппировки с рижского направления нанесли внезапный и мощный удар в направлении Мемеля. Наступлению сопутствовал полный успех. Германское командование не успело перебросить на этот участок свои силы и воспрепятствовать выходу советских соединений к берегу Балтийского моря 10 октября. Главные силы группы армий «Север» оказались изолированными на Курляндском полуострове. Чтобы не допустить взятия советскими войсками Либавы, немцам пришлось перевести на это направление значительные силы из под Риги, которая пала после ожесточенных аръергардных боев 13-15 октября. Мемель противнику тогда удалось отстоять, несмотря на два ожесточенных штурма нашими войсками в течение октября. Город и небольшая территория вокруг него удерживалась немцами до 28.1.1945. Очевидно, что очередное изменение начертания линии фронта открывало новые перспективы действий авиации на коммуникациях противника, и командование КБФ не замедлило ими воспользоваться. Уже 11 октября 21 «Бостон» 51-го мтап перелетел с аэродрома Клопицы в Паневежис. Погода на следующий день не очень благоприятствовала полетам, но командование, обрадованное перспективой применения обоих полков по данным воздушной разведки, в течение дня отправило в полеты восемь А-20 от 1-го авиаполка и 10 от 51-го. Первым вылетела группа от 1-го гмтап в составе двух торпедоносцев и четырех топмачтовиков. В расчетном месте цель обнаружена не была – по всей вероятности этому помешала низкая облачность. Ведущий решил возвращаться на аэродром, в процессе чего группа попала в густой туман и рассыпалась на пары. После посадки не досчитались машин мл. лейтенантов Муравьева и Крылова, судьба которых так и осталась невыясненной. Практически одновременно над морем появилась звено самолетов 51-го полка, ведомое ст. лейтенантом Тимофеевым. Пилоты сразу же наткнулись на группу целей, опознанную как «крупный транспорт в сопровождении тральщика и одного – двух сторожевых кораблей». Плохая погода и стереотип мышления, заставлявший классифицировать все цели как корабли конвоев, помешали произвести идентификацию правильно. На самом деле впервые в наши прицелы попала 2-я боевая группа крупных надводных кораблей кригсмарине (тяжелые крейсера «Принц Ойген», «Лютцов», эсминцы «Z 25», «Z 35», «Z 36», четыре миноносца) специально сформированная для артиллерийской поддержки приморского фланга германской армии. Уже второй день эти корабли обстреливали наши войска в районе Мемеля, и командир группы вице-адмирал Тиле всерьез опасался, что с улучшением погодных условий 12-го его корабли станут мишенями для мощных ударов советской авиации. Вместо этого соединение подверглось лишь случайному налету четырех «Бостонов» – советская разведка не смогла обнаружить соединение противника, вследствие чего удары по нему никто не организовывал. Несмотря на это атака звена Тимофеева чуть было не увенчалась успехом. Самолеты попали под сильный обстрел с дальней дистанции (по ним вел огонь даже главный калибр «Ойгена» и «Лютцова») и не смогли прорвать охранения крейсеров. На пути самолетов оказался эсминец «Z 25». Топмачтовики прочесали его пулеметным огнем, который хотя и не вызвал потерь в личном составе, но стал причиной течи из топливных цистерн. Кораблю с трудом удалось уклониться от одной из двух сброшенных торпед, которая прошла в 3-5 м от борта. Вскоре выяснилось, что в результате столкновения с неизвестным подводным предметом получил повреждения левый винт. По мнению командира эсминца, этим предметом скорей всего являлась вторая торпеда. Вечером 12-го 2-я боевая группа вернулась в Готенхафен для пополнения боезапаса и на следующий день снова вышла к Мемелю. «Z 25» среди кораблей не оказалось – он вышел из строя на десятидневный срок. К сожалению, в ходе атаки погиб топмачтовик, пилотировавшийся мл. лейтенантом Зборовским. По наблюдениям других летчиков в ходе атаки он зацепился крылом за мачту «сторожевого корабля» и упал в воду. Немцы считали, что машина была сбита зенитным огнем. Вслед за звеном Тимофеева для поиска кораблей противника вылетело звено Борисова. Как и группа 1-го полка оно попало в плотный туман, и повернуло на обратный курс. И в этом случае одна из пар не вернулась в Паневежис. Спустя сутки выяснилось, что потерявший ориентировку «Бостон» Ермишкина сел на другом аэродроме, но машину лейтенанта Николаева так и не нашли. Поскольку истребители люфтваффе не претендуют на воздушные победы над «Бостонами» в эти сутки, остается предположить, что все три пропавшие без вести машины стали жертвами столкновений с землей. Дело в том, что между Паневежисом и берегом Балтийского моря в районе Мемеля находилась так называемая Тяльшайская возвышенность, достигавшая в отдельных точках высоты 194 м над уровнем моря. Если в районе Паневежиса высота облачности достигала 100 м (а это было весьма распространенным явлением в октябре и ноябре 1944 г.), то над возвышенностью земля и облака практически смыкались. Следовало быть очень опытным или просто удачливым пилотом, чтобы при попытке определиться по наземным ориентирам, не врезаться в землю. Увы, в этот период в минно-торпедной авиации далеко не каждый пилот оказывался удачливым, а число опытных сократилось до минимума. Последней 12 октября на выполнение боевого задания вылетела пара в составе торпедоносца Богачева и топмачтовика Кралько. В 10 милях юго-восточнее Либавы пара обнаружила конвой. Дальнейшее В. Кортальс описывает следующим образом: «Госпитальное судно «Рюген» и пароход «Браке», охраняемые сторожевиком «V 307» и миноносцем «Т 196», находились на пути в Либаву… В 12.47 четыре «Бостона» подлетели к конвою, два атаковали конвой, а оба других (немцы приняли за «Бостоны» истребители сопровождения – прим. М.М.) отвернули на север. Целью атаки являлся миноносец. Одна машина пролетела над кораблем и при этом была поражена огнем 37-мм орудия. В результате обстрела самолет задымился, его гибель казалась неизбежной. В этой бедственной ситуации самолет подлетел к «Браке» и сбросил три бомбы со смертельными последствиями. Одна бомба вывело из строя рулевое устройство, другие убили 70 человек, 20 пропало без вести. 100 легко и тяжело раненых стонали на верхней палубе или внутри судна. Несмотря на катастрофическую ситуацию на борту «Браке» конвой сохранил свою скорость, движение было продолжено без существенного промедления». К этому необходимо добавить, что на борту «Браке», которое числилось у немцев госпитальным судном и имело соответствующие опознавательные знаки, согласно журналу боевых действий группы армий «Север» перевозился маршевый батальон, сформированный из личного состава кригсмарине, причем по информации из этого документа потери немцев составили около 200 убитых и 90 раненых. Совершенно очевидно, что успеха добился мл. лейтенант Кралько, заплативший за его достижение своей молодой жизнью. Вообще же 12 октября стало последним в 1944 г. днем массового применения торпедоносцев и бомбардировщиков на морских коммуникациях противника. Совершив 18 самолето-вылетов, мы тяжело повредили транспорт и легко эсминец, но потеряли пять самолетов с экипажами. Таблица №3.5.5. Погодные условия в 4-м квартале 1944 г.   дни ночи   летные ограничено летные нелетные летные ограничено летные нелетные октябрь 8 15 8 10 9 12 ноябрь 3 11 16 3 8 19 декабрь 10 10 11 8 4 19 Всего 21 36 35 21 21 50 На протяжении последовавшего месяца интенсивность боевой деятельности минно-торпедной авиации пошла на убыль. Облачность высотой 100-300 м ограничивала видимость до 1-3 километров. Групповые полеты в таких условиях теряли всякий смысл, поскольку не могли обеспечиваться воздушной разведкой, а дистанция обнаружения цели, как правило, уступала той, с которой следовало производить развертывание для атаки. Командованию дивизии пришлось ограничиться посылкой на коммуникации противника одиночных «охотников». Согласно отчету 1-го гмтап в течение октября для групповых ударов по данным разведчиков состоялось 26 самолето-вылетов, шесть пришлось на крейсерство парами, а остальные 80 – на одиночную охоту. Статистика 51-го мтап показывала, что процент групповых вылетов в нем был гораздо большим, но почти все из них пришлись на первую половину месяца. Во вторую половину полк совершил лишь 18 вылетов, причем с 16 по 27 октября их не было вообще. В своих мемуарах И.Ф. Орленко писал, что «как ни горько в этом признаться, но свободный ночной поиск оставался в полку слабым местом до конца войны. Редко удавалось визуально, без радиолокационного обеспечения обнаружить и атаковать боевые корабли и транспорты врага». Как это обычно бывало с мемуарами советского периода автор «поскромничал»: слабым местом в полку оставались одиночные полеты в любое время суток при сколько-нибудь сложных метеоусловиях – лишь экипажи командиров эскадрилий и некоторых командиров звеньев могли ориентироваться в подобной обстановке, да и то не всегда. Так например, 14 октября пропал без вести командир 1-й эскадрильи 51-го полка капитана Михайлова, который только 6 октября вступил в должность после перевода из ВВС Тихоокеанского флота. Таблица №3.5.6. Изменение уровня подготовки экипажей МТА КБФ во 2-м полугодии 1944 г.   1-й гмтап 51-й мтап Дата всего экипажей в т.ч. боевых в т.ч. летающих ночью всего экипажей в т.ч. боевых в т.ч. летающих ночью 1.7.1944 13+7 9+7 9+7 26 26 14 1.10.1944 17+7 10+3 5+3 17 15 - 1.1.1945 21+17 11+17 8+7 27 27 7 Казалось, более успешно складывалась боевая деятельность в этот период у летчиков гвардейского авиаполка. Потерь в крейсерских вылетах они не имели, а по докладам в течение октября потопили 14 транспортов противника общим водоизмещением 82000 т. На самом же деле только 23 из 86 крейсерских вылетов завершились атаками. Очень часто летчики возвращались, потеряв ориентировку или не обнаружив цели на маршруте из-за крайне ограниченных условий видимости. В таких условиях поиск, основанный исключительно на визуальном наблюдении, мог иметь успех разве что случайно. Проблему могло решить только оснащение радиолокацией, что с успехом подтвердил командир 1-го гмтап Борзов в крейсерском полете 15 октября. Утром того дня казалось, что погода позволит применить авиацию массировано. Разведчики обнаружили цели, после чего 51-й мтап поднял в воздух для группового крейсерства восемь «Бостонов», а 1-й – семь. Интересно отметить, что группа 1-го гмтап, вылетевшая для атаки крупного конвоя, состояла из трех топмачтовиков, двух низких и двух высотных торпедоносцев. Увы, низкая облачность, встреченная экипажами над морем, не позволила опробовать новый для Балтики метод комбинированной атаки. Самолеты обоих полков повернули на базу, причем одно из звеньев 51-го мтап заплутало, вышло на территорию противника и при пересечении линии фронта потеряло одну машину от обстрела с земли. После этого во второй половине дня 1-й гмтап отправил на «свободную охоту» пять А-20. В их число входила и оснащенная РЛС «Гнейс-2» машина Борзова (пилот – Борзов, штурман – флаг-штурман 1-го гмтап Котов, оператор РЛС – начальник связи полка ст. лейтенант Иванов). К этому времени метеоусловия еще более ухудшились – облачность 10 баллов, высота нижней кромки 50-100 м, видимость от 100 до 500 м. После взлета в 14.34 летчик повел самолет по маршруту Паневежис – Екабпилс – Айнажи – о. Муху – о. Саарема. От Сааремы пилот повернул на юго-запад и с включенным радаром полетел в направлении побережья Померании. Полет продолжался уже более трех часов, когда в 17.40 в точке 54.42 с.ш./16.20 в.д. на дистанции 35 км на экране прибора удалось получить отметку в виде дуги. Дальнейшее сближение осуществлялось по курсу, указываемому оператором радара. Конвой в составе трех транспортов удалось обнаружить лишь в тот момент, когда до судов оставалось не более 500-800 м. Без промедления Борзов выбрал в качестве цели средний транспорт водоизмещением 8000 т и длиной 160 м, «однотрубный, двухмачтовый, надстройки спереди и сзади трубы, борта окрашены черным цветом». С дистанции 400 м была сброшена торпеда. Через 25-27 секунд после этого по утверждению членов экипажа наблюдался большой силы взрыв в центральной части корпуса, а спустя 15 минут при совершении четвертого круга над местом атаки – только носовая часть судна. Несмотря на все эти живописные подробности, приходится констатировать, что реально попадания достигнуть не удалось. Более того – противник вообще не зафиксировал этого нападения. По-видимому, так же как и во всех других атаках в сложных метеоусловиях летчику не удалось правильно определить элементы движения цели, а возможно и выдержать высоту сбрасывания, что предположительно привело к взрыву торпеды в момент приводнения. Таким образом, не вызывает сомнения, что радар значительно упрощал решение задачи по обнаружению цели, но не мог компенсировать ошибки, допущенные при прицеливании. Как и прежде, в этом вопросе все оставалось в руках летчика и зависело, прежде всего, от его теоретической обученности и практической тренировки. Увы, в ходе ведения боевых действий в обоих полках практические тренировки ходовыми торпедами по кораблям-целям не проводились. Последней крупной акцией балтийской минно-торпедной авиации в октябре стало участие в ударе по Либаве 30-го числа. Вообще тема налетов на эту крупную военно-морскую базу и главный порт питания группы армий «Север» в последние месяцы войны заслуживает отдельного крупного исследования. Здесь мы лишь отметим, что первый удар по Либаве состоялся еще 16 сентября, а налет 30 октября стал уже шестым по счету. Он, как и два предыдущих рейда 27 и 28 октября, проводился в после директивы Наркома ВМФ №НШ/1022, которой требовалось «действия авиации КБФ целеустремить по морским коммуникациям Прибалтики и по транспортам в портах Либава, Виндава» и во взаимосвязи с наступлением войск 1 и 2-го Прибалтийских фронтов на Курляндском полуострове (16 октября – 7 ноября). Казалось еще одно усилие, и вражеская группировка в Курляндии разделит судьбу немецкой 17-й армии, полгода тому назад сброшенной в море с крымской земли. Увы, этого не произошло. Не последнюю роль в провале наших планов сыграли неудачи многочисленных попыток заблокировать порт и уничтожить находящиеся в нем транспорты. К 27 октября в штабе ВВС КБФ на основании изучения опыта трех первых налетов разработали типовой план «Арктур-1», рассчитанный на участие в ударе двух авиационных дивизий – 8-й минно-торпедной и 11-й штурмовой, которая с 25-го числа базировалась на аэродром Паланга в 65 км южнее Либавы. Суть плана заключалась в одновременной атаке кораблей во внутренней гавани силами пикировщиков 12-го гпбап и в аванпорте силами группы топмачтовиков и одного штурмового авиаполка, в то время как другой штурмовой полк отвечал за подавление зенитной артиллерии. Каждому из ударных полков придавались истребители в соотношении 1:1 с ударными машинами. Этого по расчетам составителей плана вполне хватило бы для подавления единственной истребительной авиагруппы люфтваффе II/JG 54, базировавшейся на аэродроме восточнее Либавы. Плохая погода над тяльшайской возвышенностью помешала топмачтовикам принять участие в ударах 27 и 28 октября. Утром 30-го синоптики дали хороший прогноз, воздушная разведка обнаружила в порту 15 транспортов и восемь эскортных кораблей, после чего подготовка к вылету развернулась в полную силу. Под каждый из восьми выделявшихся для участия в ударе «Бостонов» подвесили по одной ФАБ-1000 и одной ФАБ-500, заправили с учетом боевой нагрузки. Вскоре после полудня топмачтовики поднялись в воздух. Их маршрут пролегал над Ригой, затем шел Рижским заливом до южной оконечности полуострова Сырве, далее на юг на удалении примерно 20 миль вдоль побережья Курляндии. На аванпорт Либавы самолеты заходили с севера на юг, с последующим уходом в море в юго-западном направлении. Время «Ч» назначили на 13.50. Выход на цель был осуществлен строго по плану. Развернувшись строем фронта и преодолевая мощный зенитный огонь топмачтовики атаковали суда, находившиеся на внешнем рейде и в аванпорту. По докладам ведущий группы командир 2-й эскадрильи майор Ковалев и мл. лейтенант Репин потопили два крупных транспорта в аванпорту, а мл. лейтенант Богачев – 8000-тонный транспорт на внешнем рейде. Подтверждается только последний доклад. В результате прямого попадания ФАБ-1000 была оторвана кормовая оконечность у транспорта «Финланд» (5251 брт). Это судно тяжело пострадало от пожара и взрыва груза боеприпасов при налете союзной авиации на Штеттин 30.8.1944, и его ремонт был признан нецелесообразным. В начале октября пароход решили отбуксировать в Усть-Двинск, чтобы при отступлении из Риги затопить его на судоходном фарватере. Из этой затеи ничего не вышло, поскольку город пал раньше, чем «Финланд» достиг Либавы. Несостоявшийся брандер поставили на внешнем рейде в одной миле севернее мола, где он и получил попадание тяжелой авиабомбы. Судно переломилось в районе 4-го трюма и село на грунт на мелководье. После войны остов транспорта разобрали на металл. Этот относительный успех стоил нам взорвавшегося в воздухе топмачтовика мл. лейтенанта Кузьмина. Серьезно пострадал и самолет ведущего. С большим трудом Ковалев дотянул его до нашего побережья и посадил машину на воду в 20 метрах от берега. К счастью весь экипаж остался жив, хотя штурман и стрелок получили при приводнении серьезные травмы. Потери топмачтовиков могли бы оказаться и большими, если бы немецкие истребители не ввязались в бой с пикирующими бомбардировщиками, атаковавшими суда в гавани. Зенитной артиллерии и перехватчикам без собственных потерь удалось сбить десять Пе-2 и три истребителя. Попадания бомб, сброшенных со штурмовиков и пикировщиков, получили только два транспорта. Узнав о потере в течение 27-30 октября в небе над Либавой 31 самолета, Нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов приказал временно от дальнейших налетов воздержаться и заминировать подходы к базе с воздуха. Минная война в 4-м квартале 1944 г. велась бессистемно и с гораздо меньшим размахом, чем в летние месяцы. Отчасти это объяснялось малым количеством остававшихся в строю 3-й эскадрильи 1-го гмтап самолетов типа Ил-4, которые в этот период стали основными постановщиками мин. Не хватало и опытных пилотов, которые могли бы в сложных метеоусловиях или ночью выставить мины в заданном районе. 2 октября четыре Ил-4 вылетели на постановку в Ирбенский пролив. Три самолета сбросили девять мин А-5 в проливе, четвертый вернулся, попав в сложные метеоусловия. Второе и последнее в этом месяце минирование имело место в ночь на 7 октября. В первом вылете «ильюшин» капитана Клименко сбросил три А-5 у Либавы, но во втором его перехватило звено «фокке-вульфов». Летчик избавился от мин над сушей, но уйти от преследователей все равно не удалось – их очереди подожгли машину. Выпрыгнуть с парашютами удалось только летчику и штурману. Они приземлились в разных местах и с территории противника выходили самостоятельно. В ноябре на постановки (все у Либавы) произвели всего восемь вылетов. Пилоты обоих «Бостонов», попав в сложные метеоусловия, задачу не выполнили, в то время как шесть одиночных вылетов одного Ил-4 (4, 13, 17, 22, 23 и 26 ноября) имели своим результатов 13 выставленных А-5. Столь незначительная по своему суммарному объему деятельность имела поразительный эффект. 31 октября на мине подорвался буксир «Либау I», который противнику удалось спасти. Утром 1 ноября у входного буя на двух минах подорвался транспорт «Варте» (4922 брт). Размагничивающая обмотка судна вышла из строя во время предшествующего налета на Либаву. Противнику удалось удержать судно на плаву и отбуксировать его в порт. Менее удачлив оказался пароход «Шиффбек» (2158 брт). Он пытался проскочить в базу под покровом ночи, имея на борту важный военный груз (22 полевых и 17 зенитных орудий, 1800 единиц стрелкового оружия, 250 т железнодорожных материалов и зимнее обмундирование), но после взрыва под килем быстро затонул. 20 ноября подорвался уже знакомый нам «Вартеланд» (6783 брт), спустя пять дней – на двух минах танкер «Мемельланд» (6236 брт; поврежден в ходе налета на Либаву 27 ноября, не вступил в строй до конца войны). Наконец, 29-го подорвался и сел на грунт пароход «Макс Борнхофен» (1312 брт), с грузом боеприпасов и продовольствия. Необходимо отметить, что все эти потери пришлись на период т.н. первой и второй «курляндских битв» – решительных попыток войск 1 и 2-го Прибалтийских фронтов ликвидировать «Курляндский котел». Причиной столь высоких потерь оказались не хитроумные установки приборов срочности (от 12 до 48 ч) и кратности (не более чем на 3 импульса), а слабость немецких сил траления, которые в тот момент были в основном сконцентрированы в Ирбенском проливе и понесли серьезные потери при обеспечении перевозок на полуостров Сырве. Эта гипотеза прекрасно подтверждается результатами декабря, когда немецкие силы были перегруппированы, а штурмовики стали оказывать на них меньшее воздействие из-за ухудшившихся метеоусловий. Хотя в этот месяц наши самолеты в результате 49 вылетов выставили у Либавы 58 А-5 и 41 АМД-500, никаких дополнительных потерь противнику нанести не удалось. Таблица №3.5.7. Минные постановки МТА КБФ во 2-м полугодии 1944 г. Месяц Число вылетов Ил-4+А-20 Районы постановок Боевые потери у Таллина и Палдиски у Усть-Двинска у Либавы и Виндавы Ирбенский прол. др. районы Аварийно в море и на сушу 7.44 30+74 13 АМГ, 1 АМД-1000, 32 АМД-500, 2 А-1-4, 37 А-5 3 АМГ, 33 АМД-500, 15 А-1-4 - - 4 АМГ, 16 АМД-500 3 АМГ 5 8.44 1+19 26 А-5 - - - 8 А-5 2 А-5 - 9.44 30+0 9 А-5 - 36 А-5 33 А-5 - - - 10.44 6+0 - - 3 А-5 9 А-5 - 3 А-5 1 11.44 6+2 - - 13 А-5 - - - - 12.44 14+42 - - 53 АМД-500, 60 А-5 - - 2 АМД-500 - Итого 87+137 13 АМГ, 1 АМД-1000, 32 АМД-500, 2 А-1-4, 72 А-5 3 АМГ, 33 АМД-500, 15 А-1-4 53 АМД-500, 112 А-5 42 А-5 4 АМГ, 16 АМД-500, 8 А-5 3 АМГ, 2 АМД-500, 5 А-5 6 Погода в течение первой половины ноября была настолько скверной, что вылеты торпедоносцев практически прекратились. Лишь избранным экипажам 1-го гмтап удавалось слетать на вражеские коммуникации, но не добиться там реальных успехов. Некоторое улучшение произошло лишь с 15-го числа. В этот день командование дивизии попыталось нанести тройкой топмачтовиков 51-го мтап удар по транспортам в Мемеле. Из-за низкой облачности предварительная разведка с воздуха не производилась. Расчет делался на то, что в такой крупной базе цели найдутся без труда, но он не оправдался. В результате звено сбросило бомбы на мол, нанеся ему лишь незначительные повреждения. Утром 18 ноября советские войска перешли в решительное наступление на полуострове Сырве. Предыдущее, пришедшееся на 20-е числа октября, закончилось неудачей по ряду причин, одной из которых стало вмешательство кораблей 2-й боевой группы кригсмарине. Наше командование учло уроки боев за полуостров в конце октября, когда выяснилось, что противник поддерживает свои войска крейсерами. Для их уничтожения действовавшую в Рижском заливе 9-ю штурмовую авиадивизию усилили эскадрильей пикировщиков и полуэскадрильей (6 А-20) топмачтовиков из состава 51-го мтап. В течение операции по изгнанию противника с Сырве – последние немецкие части эвакуировались отсюда в ночь на 24-е – полуэскадрилья нанесла четыре групповых удара, в которых совершила 12 самолето-вылетов. Более интенсивному применению топмачтовиков препятствовала погода, исключившая их действия между 20 и 22 ноября включительно. С учетом того, что одни и те же группы немецких кораблей с небольшими интервалами по времени последовательно атаковывались волнами советских самолетов, вычленить вклад А-20 51-го мтап из общих результатов крайне затруднительно. Хотя летчики доложили о потоплении трех миноносцев и одной быстроходной десантной баржи максимум, на что они могут реально претендовать, так это на повреждение артиллерийской баржи «AF 5» днем 18 ноября. При налете на эту же группу барж на следующий день зенитным огнем был сбит «Бостон» мл. лейтенанта Гусева. 23-го звено из трех «Бостонов» было поднято в воздух для атаки тяжелого крейсера «Адмирал Шеер», обстреливавшего наши войска из района западнее Сырве. Обстановка в районе цели оказалась весьма не простой. Непосредственно перед топмачтовиками в атаку на крейсер вышла восьмерка Пе-2, но ее контратаковало два десятка вражеских «фокке-вульфов», поспешно поднятых в воздух противником после того, как крейсер обнаружила наша воздушная разведка. В воздухе закипело ожесточенное сражение. На боевом курсе тройку топмачтовиков атаковали четыре истребителя и летающая лодка BV-138 из состава противолодочного охранения эскадры. В этой сложной обстановке ведущий группы не стал выходить в атаку на крейсер, который вел огонь по самолетам из всех орудий, а решил атаковать два шедших за ним в кильватер миноносца. В охранении крейсера находилось шесть кораблей этого класса из состава 2 и 3-й флотилий, так что понять, кого именно атаковали наши летчики невозможно. Доподлинно известно лишь то, что попаданий не было, хотя мл. лейтенант Катекин и доложил, что сумел поразить одной ФАБ-500 первый корабль. Как чудо можно воспринимать тот факт, что ни один из наших самолетов в этой атаке не был сбит. Что же касается участия в операции главных сил дивизии, то оно ограничилось безрезультатным вылетом шести торпедоносцев и пяти топмачтовиков 1-го гмтап днем 18 ноября. Корабли 2-й боевой группы, проводившие в тот день учения в Данцигской бухте, остались не обнаруженными, и наши самолеты вернулись в Паневежис. В вылетах 23-го они не участвовали. В отчетах дивизии этот факт объяснялся плохой погодой в районе аэродрома, которая не позволила бы летчикам вернуться на базу. Почему нельзя было сесть на другом аэродроме, например в том же Пярну, откуда действовала полуэскадрилья Тимофеева, отчеты умалчивают. Совершенно очевидно, что такая пассивность объяснялась крайне слабым руководством боевыми действиями в Ирбенском проливе со стороны штаба ВВС КБФ, который всецело переложил ответственность за них на штаб 9-й шад. Последний не располагал силами, достаточными хотя бы для нанесения серьезных повреждений тяжелым кораблям противника, в результате чего нашим войскам еще не раз пришлось страдать от их огня. В декабре масштабы боевой деятельности на коммуникациях противника по сравнению с ноябрем увеличились незначительно. Хотя погода несколько улучшилась, выяснилось, что противник в очередной раз изменил трассы движения конвоев и режим движения по ним. Главными портами, снабжавшим немецкие анклавы в Курляндии и под Мемелем оставались Данциг и Готенхафен. Расстояние между базами суда успевали преодолеть в течение продолжительного зимой ночного времени. Либаву снабжали по двум маршрутам: либо в течение ночного перехода из Мемеля, либо суточного из Данцига. В последнем случае суда выходили из Данцигской бухты курсом на север к южной оконечности шведского острова Готланд. Этот участок маршрута нигде не приближался к базе в Паневежисе ближе, чем на 400 км. Достигнув Готланда с наступлением темноты, суда поворачивали на восток и до утра оказывались в Либаве. Проводка конвоев из Либавы осуществлялась в обратном порядке – суда выходили с наступлением темноты и к утру выходили за пределы эффективного радиуса действия нашей авиации. Эта схема оставалась действующей до конца войны с той лишь разницей, что с марта 45-го, когда в ходе Восточно-Померанской операции наши войска изолировали с суши немецкие войска на берегах Данцигской бухты, главным снабжающим курляндскую группировку портом стал Свинемюнде. Первую декаду месяца по погодным условиям осуществлялись только вылеты на «свободную охоту». Все они заканчивались безрезультатно. 7 декабря на базу не вернулся «Бостон» лейтенанта Васильева. Только сейчас удалось выяснить обстоятельства гибели летчика. Из немецких документов они рисуются следующим образом: Утром тех же суток советская подводная лодка «Щ-309» (командир – капитан 3 ранга П.П. Ветчинкин) торпедировала в районе маяка Ужава немецкий транспорт «Норденхамн» (4592 брт; затонул на мелководье в 1,5 милях от Виндавы 9 декабря), совершавший переход из Либавы в Виндаву. Судно получило тяжелые повреждения. На помощь ему германское командование выслало из Либавы буксир «Нордлихт» в сопровождении сторожевого корабля «V 1606». Примерно в 12.50 по московскому времени отряд подвергся атаке одиночного А-20, который в упор всадил в сторожевик свою торпеду. К несчастью, на боевом курсе самолет оказался буквально изрешечен зенитным огнем и рухнул в море. Спустя десять минут вслед за ним на дно ушел и сторожевой корабль, на котором погибло 13 вражеских моряков. Победа над «V 1606» стала третьей и последней для Николая Федоровича Васильева, уничтожившего меткими торпедными ударами «Хохзее» и «Муро». Увы, его реальные успехи оказались заслонены мнимыми заслугами других летчиков. С начала второй декады погода улучшилась, что позволило привлечь для наведения торпедоносцев воздушную разведку. По вышеизложенным причинам разведчикам редко удавалось застать суда противника в море, но даже тогда, когда это происходило, ударные звенья далеко не всегда находили цель. В этой ситуации естественным стало «сползание» районов поиска самолетов-разведчиков и «охотников» в район Данцигской бухты и к побережью Восточной Померании, где перевозки осуществлялись достаточно интенсивно и в дневное время. Вторым выгодным моментом действия в этом отдаленном от Паневежиса на 350-450 км районе, стало отсутствие здесь частей вражеской истребительной авиации. Сократить же дистанцию до вражеской коммуникации попытались перебазированием 28 декабря части 51-го мтап на аэродром Паланга, который находился на самом берегу Балтийского моря в 207 км западнее Паневежиса. Первый групповой удар по данным воздушной разведки у берегов Данцигской бухты состоялся 12 декабря. В этот день германское командование выслало звено тральщиков на помощь транспорту «Розе», потерпевшему аварию у берегов Готланда. При выходе из бухты тральщики подверглись атаке четверки «Бостонов». Увы, наши летчики стереотипно приняли групповую цель за конвой и храбро вышли на нее в атаку. Заградительный огонь как обычно оказался весьма эффективен. Он не только сорвал прицельное торпедо– и бомбометание, но и уничтожил торпедоносец мл. лейтенанта Резникова. Один из топмачтовиков на обратном пути сел в Паланге, и впоследствии был списан из-за серьезнейших боевых повреждений. Ущерб противной стороны ограничился тремя моряками, ранеными пулеметным огнем на тральщике «М 522». 19 декабря для атаки другого конвоя вылетело уже восемь «Бостонов». Четыре из них попали в облачность с высотой нижней кромки 100 м и повернули обратно, два других сделали то же из-за неполадок. В атаку вышла только оставшаяся пара, которая безуспешно сбросила торпеды по одному из четырех «транспортов». По случайному стечению обстоятельств спустя 13 минут этот же «конвой» атаковала пара «охотников» 1-го полка, доложившая о повреждении одного транспорта бомбой. Реально и в том и в другом случае под удар попала противолодочная группа, возглавлявшаяся тяжелой плавбатарей «Йост». Группа отделалась легким испугом. Наконец, 29 декабря звено «охотников» 1-го гмтап атаковало другую противолодочную группу в районе маяка Риксхефт. Охотник «Uj 121» (бывший спасательный катер люфтваффе FLB 5501) получил повреждения в результате близкого взрыва бомбы. Хотя во всех этих случаях немцы потерь не понесли, они придали новой в этом районе угрозе весьма серьезное значение, но для того, чтобы как-либо ее парировать сил у них не имелось. К сожалению, минными постановками и действиями на коммуникациях боевая деятельность минно-торпедной авиации в декабре не ограничивалась. Мы говорим «к сожалению» потому, что этим третьим видом действий стали новые налеты на Либаву, в которых без существенных результатов мы понесли весьма чувствительные потери. Как мы уже писали ранее, 31 октября Н.Г. Кузнецов приказал воздержаться от дальнейших ударов по порту и заминировать его с воздуха. Тем более удивительным кажется то, что в конце ноября командование ВВС КБФ решило вернуться к прямому воздействию. Делалось это, вне всякого сомнения, в связи начавшейся 21 ноября «второй курляндской битвой», в ходе которой 1-й Прибалтийский фронт предпринял неудачную поптыку прорваться и захватить Либаву. 22 и 27 ноября из-за плохой погоды налеты на базу осуществлялись исключительно силами 11-й штурмовой авиадивизии. Затем в действиях наземных войск наступил перерыв в связи с необходимостью обоих сторон пополнить крайне истощенные части и дождаться, когда почва высохнет и замерзнет после шедших в конце месяца проливных дождей. Новое наступление двух советских фронтов началось на рассвете 21 декабря, но еще за неделю до того командование 1-го Прибалтийского фронта, проанализировавшее причины провала двух предыдущих наступлений, предложило морякам провести совместную воздушную операцию по уничтожению судов в Либаве. Это отчасти подтверждается тем фактом, что несколько ударов по базе нанесли и бомбардировщики 3-й Воздушной армии фронта, добившиеся, кстати сказать, заметно больших успехов, чем морская авиация. В период наступившего на других направлениях затишья немцы значительно усилили ПВО Либавы, особенно прикрывавшую его зенитную артиллерию. К декабрю она состояла из 34-го армейского зенитно-артиллерийского полка трехдивизионного состава, 712-го отдельного морского зенитного дивизиона и двух отдельных зенитных батарей – всего 44 88-мм, 4 75-мм, 60 37-мм и 48 20-мм пушек. Противник учел уроки налета 30 октября и установил значительное количество орудий на молах, ограждавших аванпорт. Например, на северном молу было установлено четыре 88-мм орудия и шесть счетверенных 20-мм «фирлингов». Ко всему этому следует добавить большое количество малокалиберных зенитных орудий, установленных на находившихся в порту кораблях и судах. Зенитная артиллерия обеспечивалась четырьмя радиолокационными станциями орудийной наводки, кроме того, имелось еще две станции дальнего обнаружения воздушных целей, а также служба радиоперехвата, прослушивавшая переговоры наших самолетов в воздухе. На близлежащем аэродроме продолжала базироваться истребительная группа II/JG 54, насчитывавшая на 1 декабря 37 «фокке-вульфов». Чтобы преодолеть такую оборону требовался продуманный замысел, предусматривавший выделение значительных сил для обеспечения удара. Мы же продолжали эксплуатировать старый типовой план «Арктур-1». Естественным результатом этого стала трагедия, разыгравшаяся в небе над Либавой 14 декабря. Вкратце события развивались так: поскольку мероприятия по достижению внезапности удара не предусматривались (в штабе ВВС считали возможным добиться успеха не использованием внезапности, а по «принципу силы») первые группы штурмовиков, прибывшие для подавления зенитных батарей, по нашим данным были встречены 35-40 истребителями противника. Часть штурмовиков оказалась сбита, в их числе машина командира 47-го шап Героя Советского Союза полковника Н.Г. Степаняна (вторично удостоен звания Героя посмертно). Следующими в 14.15 атаковали штурмовики 8-го гшап (суда в аванпорту) и пикировщики 12-го гпбап (суда в гавани). Если пикировщики, освобождавшиеся от бомб с высоты 2200-2600 м, потерь не имели, то штурмовики, столкнувшись с неподавленными батареями, потеряли в тот день многих боевых товарищей. Поврежденных зенитных огнем добивали «фокке-вульфы». В результате из 40 участвовавших в ударе Ил-2 на базу не вернулось 11, а еще два разбились в результате повреждений при посадке! В 14.19, как раз тогда, когда атака штурмовиков закончилась, с севера аванпорт атаковала семерка А-20 51-го мтап (один из вылетевших самолетов сел в Риге из-за неполадок матчасти). Весь зенитный огонь моментально сосредоточился на них. Первой еще до сброса бомб упала в воду ближайшая к берегу машина, пилотировавшаяся мл. лейтенантом Ликомидовым. Уже после атаки рухнул следующий по счету левофланговый «Бостон» мл. лейтенанта Соболева. Машина Ермишкина тяжело пострадала от многочисленных попаданий, но молодой пилот сумел дотянуть на ней до Паланги, где после посадки она была благополучно списана. К счастью, к моменту появления топмачтовиков на большинстве немецких истребителей уже кончились боеприпасы и топливо. После выхода из атаки группу попытались перехватить только шесть «фокке-вульфов», один из которых, по нашим данным был сбит 16 «яками» сопровождения. По результатам бомбометания Борисов и Мифтахудинов доложили о потоплении транспорта в 8000 т, а Репин и Кулинич по 4000-тонному каждый. Хотя точных немецких данных нет, можно с большой долей уверенности утверждать, что удар летчиков 51-го мтап не достиг цели. Несмотря на то, что в результате массированного налета сели на грунт транспорта «Оттерберг» (1923 брт; погибло 120 лошадей), «Клара Л.М. Русс» (1610 брт) и «Боре VI» (1455 брт), ни один из них, насколько известно, не получал попаданий ФАБ-1000 и ФАБ-500, которыми бомбили топмачтовики. Взрыв таких бомб просто рвал бы небольшие транспорта пополам, подобно тому, как это произошло с «Финландом» в октябре, а все три судна, напротив, вскоре были подняты противником и вновь введены в строй. Кроме того, в этом же налете получили повреждения параходы «Лютьехорн» (1953 брт) и «Труде Шюнеманн» (1260 брт). Во второй половине дня порт атаковали самолеты 3-й воздушной армии, сумевшие потопить транспорта «Минна Кордс» (951 брт; полностью выгорел), «Эрика Шюнеманн» (1177 брт; взлетел на воздух после детонации 800 т боеприпасов), танкер «Инка» (470 брт; выгорел и перевернулся) повредить транспорта «Лаппланд» (7644 брт) и «Мазурен» (2383 брт). Не удовлетворившись результатами, достигнутыми 14 декабря, командование ВВС КБФ решило 22-го – на второй день наземной операции – повторить удар. Единственным отклонением от плана «Арктур» стало введение в состав обеспечивающих удар сил эскадрильи 1-го гмтап, которым предстояло вспомнить работу горизонтальных бомбардировщиков в попытке вывести из строя либавский аэродром. Этот удар пришелся на 13.36 – примерно за 10 минут до времени «Ч», т.е. нанесения главного удара по судам. Поскольку самолеты заходили со стороны моря на высоте 3500 м можно не сомневаться, что к моменту их подлета на аэродроме уже не оставалось исправных истребителей. Пять из них пытались атаковать группу на боевом курсе, но, попав в зону огня своей зенитной артиллерии, вышли из боя. Всего наши летчики сбросили на взлетную полосу одну ФАБ-1000, десять ФАБ-500 и 12 ФАБ-250, но не следует думать, что применение такого количества крупных авиабомб дало необходимый эффект. По признанию самих же пилотов, давно не практиковавшихся в бомбометании с больших высот, бомбы первого звена упали в 4-5 км восточней аэродрома, второго – на северной кромке летного поля и только третьего – в его восточной части. Возможно, эти бомбы имели отношения к гибели «фокке-вульфа», разбившегося при взлете – единственной признанной немцами потере II/JG 54 при отражении налетов 14 и 22 декабря. Несмотря на большую высоту, с которой осуществлялось бомбометание, зенитной артиллерии удалось подбить два «яка» и «Бостон» ведущего группы Героя Советского Союза ст. лейтенанта Шишкова (удостоен звания указом от 5.11.1944). При посадке у него не выпустились шасси. Машина оказалась разбита, но экипаж к счастью не пострадал. Этого счастья не оказалось у группы топмачтовиков 51-го мтап. Из-за боевых потерь, понесенных 14-го, наряд обеспечивающих подавление ПВО штурмовиков уменьшился, а их действия стали гораздо осторожнее. Зенитную артиллерию они не подавили, в результате чего на боевом курсе один за другим были сбиты три из шести А-20 группы и один Як-9 эскорта. Четвертый самолет разбился при посадке, еле-еле перетянув за линию фронта. Один из членов его экипажа погиб. Если летчикам топмачтовиков в чем-то и повезло, так это в отсутствии внимания со стороны немецких истребителей, которые в тот день собирали кровавую дань с 12-го гвардейского полка. Они сбили пять «пешек», шестую уничтожили немецкие зенитчики. Пять перехватчиков попытались было атаковать уцелевшие А-20, но их без труда отразили 14 «яков» эскорта. По докладам экипажей ведущий группы капитан Мещерин и погибший мл. лейтенант Давыдов потопили транспорт в 8000 т, лейтенант Носов и погибший лейтенант Ремизов – по сторожевику. Возможно, под сторожевиками подразумевались 16-метровый «таможенный крейсер» «Репортер» и 51-тонный полицейский катер «SW 31» – единственные жертвы воздушного налета 22 декабря, за который нам пришлось заплатить гибелью 11 самолетов и жизнями трех десятков авиаторов. Подводя же итоги этих воздушных ударов тяжело удержаться от того, чтобы не процитировать слова самого командира 51-го мтап И.Ф. Орленко, написанные им, правда, по поводу минных постановок: «Анализируя операции на постановку мин, приходишь к выводу, что зачастую у нас, командиров, при принятии решения не всегда присутствовала здоровая творческая мысль. Ведь каждый бой – это прежде всего творчество. Практика войны подсказывала: нельзя повторять несколько раз один и тот же прием. В каждом бою должно быть что-то новое, не похожее на предыдущее. Даже самая мудрая тактика, но уже не раз примененная, становится шаблоном». Вот за это пристрастие к шаблонам нам и пришлось заплатить в Либаве сверх всякой меры. * * * Таблица №3.5.8. Боевая работа самолетов МТА ВВС КБФ во 2-м полугодии 1944 г.   1-й гмтап 51-й мтап Всего Квартал 3-й 4-й 3-й 4-й   Всего с/в 371 296 221 190 1078 в т.ч. с/в торпедоносцев и топмачтовиков 283 216 140 183 822 Сброшено торпед по целям 99 32 36 23 190 в т.ч. с/в на минные постановки 73 64 81 7 225 Выставлено мин 130 118 137 13 398 Общие потери (в т.ч. в вылетах для ударов по судам) 33 (28) 9 (5) 20 (13) 22 (11) 84 (57) Подводя итоги боевой деятельности балтийской минно-торпедной авиации во второй половине 1944 г., хотелось бы начать с положительного. Несомненно, масштабы и интенсивность действий значительно увеличились, боевые успехи стали систематическими. Вкупе со штурмовой авиацией и начавшими действовать в последнем квартале подводными лодками МТА оказывала значительное влияние на обстановку на коммуникациях противника. Вражеские перевозки серьезно затруднились, но полностью их прервать не удалось, даже те ближайшие, по которым снабжалась Курляндская группировка. Впрочем, мировой опыт показывает, что решение этой задачи силами одних ВВС удавалось добиться только в исключительных случаях. Одним из главных предварительных условий этого являлся длительный период хорошей погоды, и малая продолжительность темного времени суток, которая бывает только летом. В 1944 г. такой период пришелся на месяцы, когда аэродромы МТА еще находились на большом удалении от коммуникаций врага, что значительно затрудняло боевую деятельность и исключало нанесение массированных воздушных ударов по данным воздушной разведки. Выгодные условия для нанесения ударов по коммуникациям появились только в августе, и наше командование попыталось незамедлительно реализовать эту возможность. Увы, реальные успехи намного уступали ожиданиям. Противнику удалось в кратчайшее время принять ряд контрмер (организовать противодействие на маршруте развертывания, прикрыть наиболее важные отряды кораблей и конвои истребителями), которые фактически парализовали действия 1-го гмтап. Значительный успех, достигнутый в период проведения Таллинской операции, был кратковременен, и объяснялся нехваткой у противника эскортных сил в условиях массовой эвакуации. Начавшийся со второй половины октября период плохой погоды развел противников в разные углы ринга и отодвинул окончательное выяснение отношений еще на 4 месяца. В рассматриваемый период МТА КБФ могла бы действовать гораздо эффективней, если бы ей удалось избавиться от ряда серьезных недостатков: Во-первых, повысить меткость стрельбы торпедами, которая на протяжении всего периода находилась на крайне низком уровне. Из 190 выпущенных по противнику торпед в цель попало лишь четыре, что составляло чуть больше 2%. Именно поэтому совершенно бесполезной тратой времени и сил стала «свободная охота» – даже когда летчики ночью или в условиях ограниченной видимости добивались внезапности их торпеды все равно проходили мимо цели. Основная причина такой результативности, безусловно, заключалась в слабой практической подготовке летчиков, что особенно подчеркивалось тем фактом, что три из четырех попаданий приходились на одного летчика – Н.Ф. Васильева. Точность бомбометания топмачтовиков находилась на более высоком уровне, что объяснялось сравнительной простотой этого метода по сравнению с торпедометанием. Не случайно 11 из 15 пораженных целей приходятся именно на топмачтовиков. В то же время атаки транспортов «RO 22», «Суматра», «Малага» и госпитального судна «Браке» ясно свидетельствуют, что попадания одной, пусть и тяжелой авиабомбы оказывалось недостаточно для потопления судна тоннажем более 1000 брт. Во-вторых, требовалось сократить уровень своих потерь, которые даже несмотря на только эпизодическое противодействие истребительной авиации противника во второй половине 1944 г. выросли до уровня 1 погибший самолет на 15 самолето-вылетов. Главной причиной утрат во всех отчетах называлось неумение летчиков совершать противозенитный маневр при групповых ударах, осуществлявшихся на высоте бреющего полета. Особенно часто гибли по этой причине молодые летчики. Лишь единицы из них дорастали до следующих должностей, в результате чего подпитка кадров командиров звеньев и эскадрилий шла за счет необстрелянных ВВС ТОФ. Тактическая подготовка значительной части летчиков и штурманов полка упала до нижней отметки. Именно поэтому большинство летчиков, добившихся успехов, погибли в ходе этой же или следующей атаки – их не научили поражать противника и при этом самим оставаться в живых. И если вина за неотработанность индивидуального противозенитного маневра и точность торпедной стрельбы лежит на авиационных училищах и запасном авиаполку, то слетанность и маневр в составе звена могли быть отработаны только в боевой части. Насколько известно ни 1-й гмтап, ни 51-й мтап за исключением периодов подготовки к боевым действиям и переформирования такие тренировки не проводили. Отсутствие групповой слетанности тормозило и тактику, поскольку без нее одновременная атака одной цели более чем двумя топмачтовиками привела бы к подрывам на своих же бомбах. И все же, во второй половине 1944 г. наша минно-торпедная авиация впервые достойно показала себя именно как род авиации ВМФ и доказала, что силы и средства, затраченные на ее создание, были пожертвованы не зря. Таблица №3.5.9. Торпедные и топмачтовые атаки МТА КБФ во 2-м полугодии 1944 г. Дата Число и тип самол. Пилот Задача Район Цель атаки наши данные/ данные противника Тип боеприпасов и число и тип торпед Результат по донесению/ реально (чем поражен) Потери самолетов 30.6 (23.26) 1 А-20 (51 ап) Виноградов ок центральная часть Финского залива группа ТЩ "М 460", "М 3137", "М 3127", СКР "V 315", "V 1704" 1 АН промах + 1 А-20 (Виноградов) 1.7 (00.05) 1 А-20 Тарасов ок устье Финского зал. ОТР/? 1 АН + ТР 3500/промах   1.7 (00.15) 3 А-20 (топ; 51 ап) Филимонов, Шилкин, Сачко гк бух. Копли-лахт неск. кор./группа герм. МЗ ФАБ = ПЛБ, ТР 1200, неск. СКА/промах   1.7 (00.55) 1 А-20 (топ; 51 ап) Сафронов ок р-н о. Хобулайд (58.57 с.ш./23.21 в.д.) ОТР-я/? ФАБ = ТР 2000/промах   1.7 (00.48) 1 А-20 Гептнер ок 57°42,4'N/ 22°4,0'O СКР "V 313" 1 АН промах + 1 А-20 (Гептнер) 2.7 (00.50) 1 А-20 Смольков ок 11 м юж. о. Эре КОН (1 ТР, 2 СКР)/? 1 АН + ТР 4000/промах   2.7 (00.45) 1 А-20 Турбин ок 14 м сев. о. Осмусаар ОТР/? 1 АН промах   5.7 (11.53) 2 А-20 (топ; 51 ап) Пономаренко, Шилкин гк 59.33 с.ш./26.44 в.д. КОН (3 ТР, 4 СКР)/ СКР "V 1705", бук. "Полип", СКА "ORe 15", СКР "V 307" ФАБ промах/ = СКР "V 1705" (ППО; =3 чэ)   5.7 (13.33) 3 А-20 (51 ап) Васильев, Грузиков, Карабасов у-вр р-н Маху КОН (2 ТР, 8 СКР)/ ТЩ "М 14", "М 3", "М 423", "М 460", "М 443", "М 293", СКР "V 307", "V 315", "V 1704", "V 1709" 3 АН + 1 СКР/ = ТЩ "М 14" (ППО; = 1 чэ)   5.7 (16.10) 5 А-20 (топ; 51 ап) Пономаренко, Шилкин, Конторовский, Гагиев, Рашевский гк 7 м с-з Валасте (Нарвский зал.) КОН (2 ТР, 7 СКР)/ тот же дозор ФАБ + 1 СКР, = ТР 4000/ = ТЩ "М 3", СКР "V 307" (ППО; на СКР = 1 чэ)   5.7 (21.18) 3 А-20 (топ; 51 ап) Михайлов, Сафронов, Баженов гк р-н о. Пуккио (60.27 с.ш./27.43 в.д.) ОБК (2 СКР, 1 ТЩ)/ ТЩ "М 15", "М 18", "М 19" ФАБ + 1 СКР/ = ТЩ "М-15" (ППО)   10.7 (00.40) 1 А-20 Смольков ок 15 м юж. б-ки Олег КОН (1 ТР, 1 ТЩ)/?УК "Фухс", СКР "V 310" 1 АН + ТР 5000/промах   12.7 (00.40) 1 А-20 Евграфов ок 25 м юж. о. Рухну ОТР/? 1 АН промах   12.7 (00.47) 1 А-20 Пресняков ок 13 м с-з о. Рухну КОН (5 ТР)/? 1 АН промах   12.7 (22.37) 1 А-20 Шишков ок 10 м сев. о. Рухну КОН (2 ТР)/ ТР "Аделе Трабер" 1 АН + ТР 8000/промах   12.7 (23.41) 1 А-20 Девяткин ок 7 м вост. о. Рухну ОТР/ ТР "Аделе Трабер" 1 АН + ТР 6000/промах   12.7 (22.23) 1 А-20 (51 ап) Захаров? ок 57.43,08/22.21 SAT "Хелене" 1 АН промах + 1 А-20 12.7 (22.57) 1 А-20 Борисов? ок Ирбенский прол. ГС "Браке", "Мёринг", СКР "V 302" 1 АН промах + 1 А-20 14.7 (21.48) 1 А-20 Евграфов ок 14 м сев. о. Аэгна ОТР/фин. ТР 1 АН + ТР 9000/промах   15.7 (12.35) 2 А-20 Пресняков, Турбин (несброс) гк 9 м ю-з о. Вайндло ОТР/ ТЩ 1-я фл. ТЩ 1 АН промах   15.7 (12.48) 2 А-20 Ситяков, Девяткин гк 16 м сев. о. Кери ОБК (2 БДБ)/ группа БДБ 24-й фл. 2 АН промах/ торпеды утонули при приводнении   15.7 (13.50) 2 А-20 (топ; 51 ап) Филимонов, Шилкин гк 1,5 м юж. о. Вахтерпяя КОН (1 ТР, 1 ТЩ)/ кор. 14-й охранной фл. ФАБ + 1 ТР 1500, 1 ТЩ/промах   15.7 (14.16) 1 А-20 Михайлов ок Ирбенский прол. ТР "Готенхоф", SAT "Хелене" 1 АН промах + 1 А-20 (Михайлов) 15.7 (16.58) 2 А-20 (51 ап) Николаенко, Гагиев гк 10 м юж. о. Рухну ОТР/? 2 АН промах   15.7 (17.10) 2 А-20 (топ; 51 ап) Тихомиров, Сачко гк р-н о. Худен (60.20 с.ш./26.14 в.д.) КОН (2 ТР, 3 ТЩ)/ 3 фин. ТР "Суомен Нейто", "Рауне", "Отто Х", СКР "Турсас" ФАБ + ТР 2000/промах   15.7 (17.40) 2 А-20 (51 ап) Сафронов, Васильев гк 10 м сев. м. Акменрагс КОН (2 ТР)/ герм. ТР "Хохзее", "Таурогген" 2 АН + ТР 5000/ + ТР "Хохзее", 2245 брт (АН)   16.7 (17.00) 4 А-20 (топ; 51 ап) Пономаренко, Сачко, Шилкин, Тихомиров у-вр ВМБ Котка ББО "Вяйнемянен"/ плавучая зенитная батарея "Ниобе" 8 ФАБ-1000 + ББО/ + "Ниобе" (ФАБ; совместно с Пе-2 12-го гпбап) + 1 А-20 (Шилкин) 17.7 (03.37) 1 А-20 Пресняков ок 8 м зап. м. Акменрагс КОН (1 ТР, 2 СКР)/? 1 АН + ТР 10000/промах   18.7 (02.05) 1 А-20 Шишков ок 24 м сев. м-ка Тахкуна КОН (1 ТР, 1 СКР)/ кор. 14-й охранной фл. 1 АН + ТР 4000/промах   20.7 (12.12) 2 А-20 Шишков, Турбин гк 6 м юж. м-ка Поркаллан-Каллбода СЗ/ УК "Фухс" 2 АН промах   21.7 (15.00) 2 А-20 Пресняков, Турбин гк 12 м ю-з м-ка Поркаллан-Каллбода ОТР/ герм. ТН "Лиза Эсбергер", СКР "V 303" 2 АН промах   21.7 (16.20) 4 А-20 (51 ап) Сафронов, Карабасов, Гагиев, Сквирский гк ю-в о. Рухну КОН (6 ТР)/ герм. ТР "Ингрид Трабер", "Фила" 4 АН промах   22.7 (07.23) 4 А-20 Ситяков, Шишков, Пресняков, Турбин гк р-н о. Рухну ОТР/ ТР "Хайдельберг" 4 АН промах   24.7 (15.33) 4 А-20 (2 топ; 51 ап) Тихомиров, Карабасов, Сачко, Ефименко гк зап. Виндавы КОН (1 ТР, 2 СКР)/ герм. ТР "Фила", "Нереус", LAT "Пр. Беатрикс" 2 АН, ФАБ + 1 ТР 7000, 1 СКР/промах + 1 А-20 (Тихомиров) 25.7 (15.34) 1 А-20 (51 ап) Николаенко ок р-н Поркалла-Удд (59.58 с.ш./24.24 в.д.) ТЩ/ПЛБ и КАТЩ ФАБ + ТЩ/ + фин. ПЛБ "Вильпула" и КАТЩ "Меркуриус" (ФАБ)   25.7 (15.35) 3 А-20 (1 топ; 51 ап) Сквирский, Токарев (несброс), Конторовский ок 13 м юж. о. Юссаре КОН (2 ТР, 2 СКР)/ герм. ТР "Ландзее", "М. Зидлер", СЗ "Нетцлегер IX", СКР "V 303" 1 АН, ФАБ промах + 1 А-20 (Контаровский) 26.7 (08.27) 4 А-20 Пресняков, Евграфов (несброс), Турбин, Шишков гк Ирбенский прол. КОН (3 ТР, 2 СКР, 2 ТЩ)/ герм. ТР "Хайдельберг", "Кохолит", "Таурус", "Торас", "Ингрид Трабер", СКР "V 314" 3 АН промах   2.8 (03.41) 1 А-20 Филимонов гк Ирбенский прол. 57.28 с.ш./21.24 в.д. КОН (1 ТР, 1 ЭМ)/? 1 АН промах + 1 А-20 (Сафронов; сбит до атаки) 8.8 (19.56) 3 А-20 Шишков, Турбин, Порохня у-вр р-н Овизи КОН (4 ТР, 2 СКР)/ герм. ТР "Лаппланд", "Муро", "RО 22", SAT "Нинбург", СКР "VS 304" 3 АН промах   9.8 (01.05) 1 А-20 (51 ап) Меркулов ок 5 м с-з м. Юминда 59.46/25.03 КОН (2 ТР, 1 СКР)/ дозорная группа 1 АН + ТР 3000/ промах   9.8 (21.00) 9 А-20 (2 топ., 1 шт) Борзов, Кузнецов, Пресняков, Тарасов, Смольков, Турбин, Филимонов, Сачко, Николаенко гк 20 м с-з Либавы ОТР/ герм. ТР "Франкфурт" 6 АН, ФАБ = ТР 2000/ промах   13.8 (13.25) 4 А-20 (2 топ) Гагиев, Шишков, Баженов, Токарев гк 18 м зап. Мемеля КОН (1 ТР, 1 СКР)/ герм. ГС "Рюген", СКР "V 317" 2 АН + СКР/ промах   13.8 (19.15) 4 А-20 (2 топ) Гагиев, Шишков, Сачко, Токарев у-вр 10 м зап. Мемеля ОТР/ торпедолов "TF 11" 2 АН +/= ТР 6000/+ "TF 11" (АН)   15.8 (17.07) 3 А-20 (2 топ) Пресняков, Сачко, Токарев гк 25 м с-з Либавы ОТР/ ПМЗ "Шпеербрехер 18" 1 АН промах   16.8 (18.30) 2 А-20 (топ) Баженов, Токарев (не сброс) гк 23 мили зап. Либавы ОТР/? ФАБ + ТР 8000/промах   21.8 (05.25) 1 А-20 Шишков ок 30 м ю-з Виндавы 57.53/20.47 КОН (2 ТР, 2 ТЩ)/ герм. ТР "Регина", SAT "Нинбург" 1 АН + ТР 5000/ промах   21.8 (12.12) 4 А-20 (2 топ) Тарасов, Турбин, Филимонов, Гагиев гк 40 м зап. Либавы ОТР/ СКР "V 302" 2 АН, ФАБ + ТР 3000/промах   21.8 (16.54) 3 А-20 (2 топ) Пресняков, Николаенко, Скрябин гк 40 м с-з Мемеля ОБК (1 ПЛ, 1 СКР)/ герм. ПЛ "U 982" 1 АН, ФАБ + ПЛ/промах   22.8 (15.00) 1 А-20 м-р Кузнецов ок 20 м ю-з Мемеля ОТР/? 1 АН + ТР 6000/промах   22.8 (14.49) 1 А-20 Карабасов ок 30 м ю-з Мемеля КОН (1 ТР, 2 СКР, 3 ПЛ)/ герм. ПЛ "U 1195", эксперим-ный. кор. "Инстер" 1 АН + ПЛ/ промах   23.8 (10.55-11.05) 8 А-20 (2 Топ, 2 шт) Тарасов, Порохня, Турбин, Ефименко, Филимонов, Гагиев, Муравьев, Скрябин гк 35 м с-з Либавы ОТР/ герм. ТР "Эшенбург" или СКР "V 303" 4 АН, ФАБ промах   24.8 (05.20) 1 Ил-4 Шаманов ок 26 м ю-з Либавы КОН (2 ТР)/? 1 АН + ТР 3000/промах   24.8 (05.22) 1 Ил-4 Николаенко ок 60 м зап Мемеля КОН (2 ТР, 2 СКР)/? 1 АН + ТР 6000/промах   24.8 (10.21) 5 А-20 (3 шт) Смольков, Ефименко, Николаенко, Скрябин, Гатошия гк 25 м зап. Либавы ОТР/? 2 АН промах   24.8 (18.22) 7 А-20 (2 топ, 1 шт) Смольков, Гагиев, Порохня, Карабасов, Филимонов, Сачко, Скрябин гк 28 м зап. Виндавы КОН (3 ТР, 4 СКР)/ герм. ТР "Донау", "Мальгаш", "Э. Эсбергер", СКР "V 5901", "V 1606", "Г. Бюркель", ТЩ "R 91" 4 АН, ФАБ + ТР 10000, = ТР 8000/ промах   25.8 (05.20) 1 Ил-4 Клименко ок 40 м зап. Мемеля ОТР/? 1 АН промах   26.8 (20.20) 2 Ил-4 Шаманов, Николаенко гк 37 м ю-в м-ка Хоборг ОТР/? 2 АН промах   27.8 (17.08) 7 А-20 (4 топ) Смольков, Гагиев, Порохня, Сачко, Бажанов, Николаенко, Филимонов гк 26 м с-з Либавы КОН (2 ТР, 2 СКР, 3 ПЛ)/ группа кор. и ПЛ 25-й флотилии, рядом SAT "Кемфан", совершавшая переход из Виндавы в Либаву 3 АН + ТР 1200, 2 ПЛ, = СКР/ промах + 3 А-20 (Сачко, Смольков, Порохня) 30.8 (15.43) 4 А-20 (2 топ) Тарасов, Пресняков, Муравьев, Пискунов гк 40 м ю-з Либавы КОН (3 ТР, 1 СКР)/ герм. ТР "Изар", "Лапланд", ГС "Браке", СКР "Г. Бюркель" 2 АН, ФАБ промах/ = ТР "Изар" (ППО; + 2, = 5 чэ)   2.9 (12.33) 6 А-20 (топ) Николаенко, Разбежкин, Токарев, Баженов, Синюгин, Пискунов гк 30 м ю-з Либавы КОН (4 ТР, 4 СКР)/ герм. ГС "Адлер", "Мёринг", ТР "Вартеланд", СКР "F 10", "V 1606", "Г. Бюркель" ФАБ + ТР 6000/ незначит. повреждения от ППО   2.9 (18.06) 4 А-20 (топ) Николаенко, Скрябин, Гатошия, Шиляев у-вр у входа в ВМБ Либава - // -/ ? тот же КОН ФАБ промах   4.9 (13.46) 4 А-20 (топ) Николаенко, Баженов, Скрябин, Гатошия гк 11 м с-з м-ка Овизи ОТР/ герм. ГС "Берлин", СКР "V 307" ФАБ = ТР 8000/промах   12.9 (20.50) 1 А-20 Гагиев ок 50 м с-з Мемеля ОТР/? 1 АН + ТР 6000/промах   12.9 (20.55) 1 А-20 Тарасов ок 30 м ю-в о. Готланд ОТР/? 1 АН? промах   13.9 (07.10) 2 А-20 (1 топ; 51 ап) Ситяков (несброс), Жиленков гк р-н банки Любимова (Финский зал.) ОБК (1 ММ, 2 ТЩ, 1 СКА)/ дозорные кор. ФАБ промах   14.9 (07.03) 1 А-20 (51 ап) Мещеряков ок 7 м сев. Палдиски 59.30/23.56 КОН (1 ТР, 3 СКР, 1 ТЩ)/ герм. ТР "RO 24", УК "Фухс" 1 АН промах   14.9 (14.40) 2 А-20 (1 топ; 51 ап) Николаев, Соколов гк 10 м с-з о. Найсаар КОН (1 ТР, 1 СКР, 3 ТЩ)/ герм. ТР "Мольткефельс", ММ "Т 12", "T 8" 1 АН, ФАБ + ТР 7000/ промах + 1 А-20 (Соколов) 14.9 (15.26) 5 А-20 (3 топ) Тарасов, Гагиев, Пирушкин, Токарев, Илясов гк 13 м зап. Мемеля ОТР/? 2 АН, ФАБ = ТР 4000/промах + 3 А-20 (Питрушкин, Токарев, Илясов) 14.9 (16.18) 4 А-20 (2 топ) Сквирский, Ефименко, Скрябин, Воробьев гк 10 м с-з м. Овизи ОТР/? 2 АН, ФАБ промах + 1 А-20 (Ефименко) 15.9 (06.08) 1 Ил-4 Шаманов ок 30 м ю-з Либавы ОТР/? 1 АН + ТР 6000/промах   15.9 (07.56) 2 А-20 (1 топ; 51 ап) Борисов, Богачев гк 11 м с-з о. Хиума КОН (1 ТР, 3 СКР)/? 1 АН, ФАБ промах   15.9 (13.50) 2 А-20 (1 топ) Баженов, Пискунов гк 19 м ю-з Либавы КОН (1 ТР, 10 БДБ, 3 СКР, 2 ПЛ, 4 СКА)/? 1 АН, ФАБ + СКР/промах   15.9 (14.08) 2 А-20 (1 топ) Васильев, Воробьев гк 10 м зап. Либавы КОН (3 ТР, 2 ММ, 12 СКР)/? 1 АН, ФАБ + ТР 8000, = СКР/промах   15.9 (14.11) 2 А-20 (топ) Сенюгин, Скрябин гк 20 м зап. Либавы КОН (1 ТР, 5 СКР)/? ФАБ + ТР 6000/промах   16.9 (05.41) 1 А-20? Ил-4 Борзов ок 20 м зап. Либавы ОТР/? 1 АН + ТР 6000/промах   16.9 (07.47) 2 А-20 (1 топ; 51 ап) Мещерин (несброс), Башаев ок 14 м с-з о. Суур-Пакрисаари (59.35 с.ш./23.40 в.д.) ОТР/герм. ТР "Лиза Эсбергер", СКР "V 311" ФАБ + ТР 2500/промах   16.9 (08.15) 2 А-20 (1 топ; 51 ап) Богачев, Мифтахудинов гк 12 м зап. о. Осмусаар ОТР/? 1 АН, ФАБ промах   17.9 (08.05) 2 А-20 (1 топ; 51 ап) Борисов, Пудов ок 16 м сев. м. Тахкуна (59.20 с.ш./22.40 в.д.) ОБК/ ММ "Т 18", "Т 13", "Т 20" 1 АН, ФАБ + 1 ТЩ/ + ММ "Т 18" (ФАБ)   18.9 (16.34) 2 А-20 (1 топ; 51 ап) Богачев, Мифтахудинов гк 24 м с-з м. Ристна КОН (1 ТР, 1 СКР)/ герм. ТР "Норденхамн", ТЩ "М 151" 1 АН, ФАБ промах + 1 А-20 (Мифтахудинов) 18.9 (18.10) 2 А-20 (1 топ) Баженов, Пискунов гк р-н м. Папензее НСУ/ ПМЗ "Аммерланд" 1 АН, ФАБ промах + 2 А-20 (Боженов, Пискунов) 20.9 (06.15) 1 Ил-4 Николаенко ок 40 м зап. м. Мелайдо (58.21 с.ш./20.30 в.д.) ОТР/? 1 АН + ТР 4000/промах   20.9 (17.06) 3 А-20 (2 топ) Васильев, Скрябин, Воробьев гк 57.39 с.ш./23.04 в.д. КОН (3 ТР, 2 СКР)/ SAT "Тромпенбург", ТЩ "R 241" 1 АН, ФАБ + ТР 3000/ промах   21.9 (14.50) 7 А-20 (5 топ) Васильев (несброс), Меркулов, Скрябин, Муравьев, Воробьев, Яскин, Чистяков у-вр 60 м зап. Либавы КОН (2 ТР, 2 СКР)/ герм. ТР "Минден", "Вартеланд", ММ "Т 12", "Т 5" 1 АН, ФАБ + ТР 10000, = ТР 6000/ повреждения от ППО на ТР "Минден" (+1, = 12 чэ)   22.9 (07.50) 4 А-20 (2 топ; 51 ап) Ситяков, Борисов, Пудов, Богачев у-вр 16 м сев. о. Осмусаар КОН (6 ТР, 20 кор.)/ герм. ТР "RO 22", "И. Трабер", СКР "VS 904" 2 АН, ФАБ + ТР 10000 и 7000/ = "RO 22", 4370 брт (ФАБ), "Ингрид Трабер" (ППО)   22.9 (11.40) 1 А-20 (51 ап) Орленко у-вр 60.05 с.ш./25.21 в.д. ОТР/? 1 АН промах   22.9 (12.05) 3 А-20 (2 топ) Васильев, Яскин, Иванов у-вр 26 м ю-з Виндавы КОН (3 ТР, 1 ТЩ)/ герм. ТР "Муро", "Лаппланд", ПЛБ "Герман фон Виссман", ММ "Т 139" 1 АН, ФАБ + ТР 6000/ + ТР "Муро", 5272 брт (АН, ФАБ)   22.9 (12.20) 3 А-20 (2 топ; 51 ап) Зубенко, Репин, Ремизов у-вр 15 м с-з Палдиски КОН (7 ТР, 1 ТН, 12 СКР, 1 ТЩ)/? 1 АН, ФАБ + ТР 5000/промах = 1 А-20 (Репин) 22.9 (14.19) 5 А-20 (2 топ; 51 ап) Ситяков, Мещерин, Борисов, Богачев, Пудов у-вр 15 м зап. м-ка Хиумадал КОН (4 ТР, 2 СКР)/ герм. ТР "Готенланд", "Мальгаш", "Суматра", ММ "Т 196", "Т 123", СКР "V 315" 3 АН, ФАБ + ТР 15000 и 6000/ = ТР "Суматра", 9280 брт (ФАБ) + 1 А-20 (Пудов) 22.9 (17.25) 4 А-20 (2 топ; 51 ап) Орленко, Ковалев, Зубенко, Ремизов у-вр 18 м с-з о. Осмусаар КОН (ок. 60 ТР и кор.)/ герм. МЗ "Бруммер", "Линц", ТР "Малага" 2 АН, ФАБ + ТР 8000 и 5000, = ТР 7000/ = ТР "Малага", 2146 брт (ФАБ)   23.9 (06.53) 1 Ил-4 Шаманов ок 58.10 с.ш./20.50 в.д. КОН/? 1 АН + ТР 8000/промах   23.9 (07.00) 1 Ил-4 Клименко ок 58.15 с.ш./21.20 в.д. КОН/? 1 АН + ТР 6000/промах   23.9 (07.10) 1 А-20 Пресняков ок 58.40 с.ш./21.03 в.д. КОН (1 ТР, 4 СКР)/? 1 АН + СКР/промах   23.9 (08.35) 3 А-20 (2 топ) Васильев, Муравьев, Овчинников гк 59.11 с.ш./21.55 в.д. КОН (1 ТР, 2 СКР)/ герм. ТН "Рудольф Альбрехт", СКР "V 305", "V 313" 1 АН, ФАБ + ТР 8000/ промах   24.9 (07.15) 1 А-20 Гагиев ок 42 м зап. Либавы ОТР/? 1 АН + ТР 1500/промах   24.9 (17.30) 5 А-20 (топ; 51 ап) Орленко, Зубенко, Еникеев, Соболев, Кузьмин гк 5 м юж. о. Кихну КОН (1 ТР, 7 СКР)/ ? ОТР "Мейерследже" ФАБ + ТР 5000/ + ТР "Мейерследже", 828 брт (ФАБ)   25.9 (08.35) 1 Ил-4 Клименко ок 45 м с-з Виндава ТЩ/? 1 АН промах   25.9 (12.50) 1 А-20 (51 ап) Тимофеев ок 10 м сев. м. Колкасрагс КОН (3 ТР, 2 ТЩ)/ КОН ММ "Т 196" 1 АН + ТР 6000/ = "Т 196" (ППО; = 4 чэ)   27.9 (15.53) 4 А-20 (2 топ) Казаков, Яскин, Крылов, Иванов гк 5 м юж. о. Рухну ЭМ/герм. ТЩ "М 255" 2 АН, ФАБ промах/= "М 255" (ППО; =1 чэ)   28.9 (12.10) 4 А-20 (3 топ) Яскин, Сенюгин, Иванов, Воробьев гк Ирбенский прол. (57.44 с.ш./21.48 в.д.) КОН (1 ТР, 1 ТЩ, 4 СКР, 11 БДБ)/ ТР "Вартеланд" (на мели), СКР "V 1603", 10 БДБ 24-й фл., СЗ "Нетцтендер 25" 1 АН, ФАБ + ТР 15000 (торпеда и ФАБ)/ = ТР "Вартеланд" (ППО) + 3 А-20 (Сениюгин, Иванов, Воробьев) 28.9 (16.15) 1 А-20 (51 ап) Тимофеев ок 8 м юж. о. Абрука КОН (4 ТР, 15 СКР и ТЩ)/ КОН ТЩ "М 17" 1 АН промах   28.9 (19.50) 1 Ил-4 Клименко ок 57.49 с.ш./22.50 в.д. ОТР/ бук. "Поланген" 1 АН зарылась в грунт   29.9 (16.55) 1 А-20 (51 ап) Ситяков ок 12 м ю-в о. Абрука КОН?/ герм. ТР "Вартеланд" 1 АН + ТР 7000/ промах   30.9 (18.15) 1 Ил-4 Клименко ок 20 м вост. м. Мерсрагс КОН (3 ТР, 1 СКР)/ герм. ГС "Оберхаузен", СКР "V 5901" 1 АН + ТР 8000/ промах   1.10 (09.15) 2 А-20 (1 топ.; 51 ап) Борисов, Башаев гк 13 м с-в м. Мерсрагс КОН (1 ТР, 2 ТЩ)/ КОН ТЩ "М 453", ТР "Готенланд" 1 АН, ФАБ + 1 ТЩ/промах   1.10 (10.20) 2 А-20 (1 топ; 51 ап) Богачев, Николаев гк 9 м с-з м. Колкасрагс КОН (1 ТР, 1 СКР)/ герм. ТР "Мальгаш", ТЩ "М 443" 1 АН, ФАБ промах/ = ТР "Мальгаш" (ППО; = 1 чэ)   1.10 (14.38) 2 А-20 (1 топ; 51 ап) Ковалев (несброс), Еникеев гк 2,5 м с-з м. Овизи КОН (5 ТР, 4 СКР, 2 СКА)/ герм. ОТР, ММ "Т 3", "Т 4", "Т 9", "Т 10" ФАБ + ТР 5000/промах   1.10 (17.15) 4 А-20 (2 топ) Казаков, Чистяков (аварийный сброс), Подъячев, Овчинников гк р-н м. Мерсрагс КОН?/ КОН СКР "V 5901" 1 АН, ФАБ + ТР 10000, 1 СКР/ = СКР "V 5901" (ППО) + 2 А-20 (Казаков, Овчинников) 1.10 (20.20) 1 А-20 Борзов ок вост. м. Мерсрагс КОН (1 ТР, 4 СКР)/? 1 АН + ТР 4000/промах   2.10 (08.30) 1 А-20 (51 ап) Мещерин ок 10 м вост. м. Мерсрагс КОН (4 ТР, 4 СКР, 3 СКА)/ ОТР 1 АН + ТР 7000/промах   2.10 (11.10) 2 А-20 (топ.; 51 ап) Зубенко, Кралько гк 15 м с-в м. Мерсрагс КОН (3 ТР, 4 СКР)/ КОН СКР "Г. Бюркель" ФАБ + ТР 2000/промах + 1 А-20 (Зубенко) 3.10 (02.40) 1 А-20 Шишков ок вост. м. Мерсрагс КОН (1 ТР, 1 СКР)/ КОН 1 АН + ТР 10000/промах   3.10 (03.47) 1 А-20 Меркулов ок сев. м. Колкасрагс ОТР/герм. КОН 1 АН промах   6.10 (12.30) 4 А-20 (2 топ.; 51 ап) Тимофеев (несброс), Ремизов, Мухаметзянов, Зборовский гк сев. м. Овизи КОН (6 ТР, 3 СКР)/ КОН СКР "V 1706", SAT "Праат" 1 АН, ФАБ + ТР 6000/ = SAT "Праат" (ППО) + 1 А-20 (Мухаметзянов) 6.10 (19.28) 1 А-20 Гагиев ок 36 м зап. м. Овизи КОН (1 ТР, 2 СКР)/? 1 АН + ТР 7000/промах   6.10 (20.00) 1 А-20 Меркулов ок 38 м зап. Либавы КОН (3 ТР, 7 СКР)/? 1 АН + ТР 4000/промах   8.10 (08.24) 1 А-20 Кузнецов ок 30 м зап. Либавы КОН (1 ТР, 2 СКР)/? 1 АН + ТР 6000/промах   8.10 (10.15) 1 А-20 (51 ап) Борисов ок 11 м сев. м. Мерсрагс КОН (1 ТР, 2 СКР, 2 ТЩ)/? 1 АН + ТР 5000/промах   9.10 (14.00) 4 А-20 (2 топ.; 51 ап) Богачев, Башаев, Репин, Ермишкин гк Ирбенский прол. 57.48 с.ш./22.04 в.д. КОН (2 ТР, 2 СКР)/герм. КОН 2 АН, ФАБ + ТР 12000, ТР 3000, 1 СКР/ + ТР "Эльбинг I", 466 брт (ФАБ)   9.10 (20.00) 1 А-20 Пресняков ок 80 м с-з Мемеля КОН (1 ТР, 2 СКР)/? 1 АН + ТР 5000/промах   10.10 (09.55) 3 А-20 (2 Топ.; 51 ап) м-р Ковалев, Ремизов, Зборовский гк 10 м вост. м. Мерсрагс бук. и баржа/? 1 АН, ФАБ + бук и баржа/промах   10.10 (10.34) 4 А-20 (2 топ; 51 ап) Богачев, Башаев, Репин (несброс), Ермишкин гк 15 м сев. м. Овизи КОН (3 ТР, 5 БДБ)/ баржи 7-й арт. фл. 2 АН, ФАБ + 2 ТР по 4000/промах   11.10 (12.11) 1 А-20 Кузнецов ок 35 м ю-з Либавы КОН (2 ТР, 1 СКР)/? 1 АН + ТР 8000/промах   11.10 (13.10) 1 А-20 Шишков ок 3 м с-в Либавы КОН (3 ТР, 4 СКР, 5-6 СКА)/? 1 АН зарылась на мелководье   12.10 (12.58) 4 А-20 (2 топ.; 51 ап) Тимофеев, Ремизов, Соболев, Зборовский гк 6 м зап. Мемеля КОН (3 ТР, 4 СКР, 1 ТЩ)/ кор. 2-й боевой группы   + ТР 5 и 7000/ промах + 1 А-20 (Зборовский) 12.10 (14.46) 2 А-20 (1 топ; 51 ап) Богачев, Кралько ок 10 м ю-в Либавы КОН (2 ТР, 2 СКР, 1 БДБ) – герм. ГС "Браке", "Рюген", ММ "Т 196", СКР "V 307" 1 АН + ТР 12000/ = ГС "Браке", 5347 брт (ФАБ) + 1 А-20 (Кралько) 13.10 (20.08) 1 А-20 Меркулов ок 11 м зап. м. Акменрагс КОН (1 ТР, 2 СКР) 1 АН промах   14.10 (1245) 1 А-20 к-н Михайлов? ок р-н м. Овизи БДБ 1 АН промах ? + 1 А-20 (Михайлов) 15.10 (17.45) 1 А-20 Борзов ок 15 м сев. м-ка Иерсхафт КОН (3 ТР)/? 1 АН + ТР 8000/промах   18.10 (15.45) 2 А-20 Шишков (несброс), Гагиев гк 33 м с-з м-ка Стило ОТР/? 1 АН + ТР 6000/промах   18.10 (16.57) 2 А-20 Шишков, Гагиев (без торпеды) гк 18 м зап. Либавы КОН (1 ТР, 2 СКР)/? 1 АН + ТР 6000/промах   28.10 (09.45) 1 А-20 Шишков ок 15 м сев. Кольберга ПЛ/ герм. ПЛ "U 778" 1 АН промах   28.10 (14.40) 1 А-20 Меркулов ок 25 м с-з Кольберга КОН (3 ТР)/? 1 АН + ТР 4000/промах   29.10 (15.45) 1 А-20 Шишков ок 19 м сев. м. Брюстерорт ОТР/? 1 АН промах   30.10 (18.35) 1 А-20 Кузнецов ок 21 м с-з м. Брюстерорт КОН (1 ТР, 2 СКР)/? 1 АН + ТР 4000/промах   30.10 (18.55) 1 А-20 Гагиев ок 23 м сев. м. Брюстерорт ОТР/? 1 АН + ТР 3000/промах   30.10 (20.50) 1 А-20 Шишков ок 25 м ю-з Либавы КОН (3 ТР, 3 СКР)/? 1 АН + ТР 5000/промах   30.10 (13.50) 8 А-20 (51 ап) Ковалев, Богачев, Ремизов, Кузьмин, Репин, Еникеев, Пизник, Соболев у-п ВМБ Либава кор. в аванпорту ФАБ + 3 ТР/= ТР "Финланд", 5251 брт (ФАБ) + 2 А-20 (Ковалев, Кузьмин) 31.10 (10.20) 2 А-20 Сквирский, Чистяков гк р-н Хеля КОН (2 ТР, 4 СКР, 1 ТКА)/ КОН ТР "Кирасир" ФАБ + ТР 3000/промах   1.11 (02.00) 1 А-20 Борзов ок 46 м ю-з Либавы КОН (3 ТР, 4 СКР)/? 1 АН + ТР 3000/промах   14.11 (08.28) 1 А-20 м-р Кузнецов ок 17 м с-в м. Хель КОН (1 ТР, 1 СКР, 2 СКА)/? 1 АН + ТР 6000/промах   15.11 (08.56) 1 А-20 Гагиев ок 17 м зап. м. Брюстерорт 2 ТЩ/? 1 АН промах   15.11 (09.20) 1 А-20 Шишков ок 65 м сев. м-ка Ригсхефт ТН/? 1 АН торпеда затонула   18.11 (11.20) 2 А-20 (1 топ.; 51 ап) Башаев, Кулинич гк 18 м зап. Либавы КОН (3 ТР, 3 СКР)/ группа спасения ТР "Шифбек" 1 АН, ФАБ + ТР 6000/промах   18.11 (16.07) 5 А-20 (топ; 51 ап) Астукевич, Шкляревский, Катекин, Горбушкин, Гусев у-вр Ирбенский прол. КОН (1 НСУ, 6 БДБ)/ БДБ 7-й арт. фл. ФАБ + БДБ/? = БДБ "AF 5" (ФАБ, ППО)   19.11 (10.55) 2 А-20 (топ; 51 ап) Астукевич, Катекин у-вр р-н Сырве ОБК (1 ММ, 2 СКР)/? ФАБ + ММ, = СКР/промах   19.11 (11.15) 2 А-20 (топ; 51 ап) Горбушкин, Гусев у-вр р-н Сырве ОБК (1 ММ, 1 СКР, 10 БДБ)/ БДБ 7-й арт. фл. ФАБ + ММ/ промах + А-20 (Гусев) 23.11 (12.05) 3 А-20 (топ.; 51 ап) Тимофеев, Шкляревский, Катекин у-вр р-н Сырве ОБК (1 КР, 2 ММ)/ ОБК с КРТ "Адм. Шеер", ММ "Т 3", "Т 5", "Т 9", "Т 12", "Т 13", "Т 16" ФАБ + ММ/ промах   29.11 (14.45) 1 А-20 Шишков ок 18 м вост. м. Хель ОБК (8 ПЛ) 1 АН промах   7.12 (10.43) 1 А-20 Васильев ок 56.53 с.ш./20.41,5 в.д. группа спасения ТР "Норденхамн" 1 АН + СКР "V 1606" + А-20 (Васильев) 12.12 (13.53) 4 А-20 (2 топ.; 51 ап) Резников, Еникеев, Пизник, Носов у-вр 9 м вост. м. Хель КОН (2 ТР, 5 СКР, 1 ТЩ, 2 СКА)/герм. ТЩ "М 460", "М 522" и "М 443" (?) 2 АН, ФАБ + ТР 6000/= ТЩ "М 552" (ППО; = 3 чэ) + А-20 (Резников) 12.12 (15.02) 1 А-20 Сквирский ок 2,5 м с-з Либавы ОТР/ остов? 1 АН затонула на мелководье   14.12 (14.19-14.25) 7 А-20 (топ; 51 ап) Борисов, Мифтахудинов, Репин, Кулинич, Соболев, Ермишкин, Ликомидов у-вр ВМБ Либава кор. в аванпорту ФАБ + 3 ТР + 2 А-20 (Соболев, Ликомидов) 19.12 (14.47) 2 А-20 (51 ап) Тимофеев, Астукевич у-вр 23 м сев. м. Брюстерорт КОН (4 ТР, 1 СКР, 1 СКА)/ группа ПЛО SAT "Йост" 2 АН промах   19.12 (15.00) 2 А-20 (1 топ) Филимонов, Разбежкин у-вр - // - - // - 1 АН, ФАБ = ТР 6000/промах   20.12 (10.06) 1 А-20 (51 ап) Астукевич ок 20 м с-в м. Брюстерорт КОН (3 ТР, 1 СКР)/ КОН СКР "V 302" 1 АН + ТР 6000/промах   20.12 (11.45) 1 А-20 Филимонов ок 10 м с-з м-ка Иерсхефт КОН (2 ТР, 1 СКА)/ КОН ТР "Мими Хорн" 1 АН промах   22.12 (13.35-13.46) 6 А-20 (топ; 51 ап) Мещерин, Давыдов, Мартынов, Голобурда, Носов, Ремизов у-вр ВМБ Либава кор. в аванпорту ФАБ + 1 ТР, 2 СКР/промах + 3 А-20 (Давыдов, Голобурда, Ремизов) 29.12 (10.40) 4 А-20 (3 топ) Филимонов, Гурьянов, Абалмасов, Разбежкин гк 12 м вост. м-ка Риксхефт ОБК (1 ПЛ, 2 ТЩ)/ группа ПЛО 1-й фл. БО 1 АН, ФАБ + СКР (1 ФАБ-500)/= БО "Uj 121" (осколки ФАБ)

[ Иллюстрации, второе полугодие 1944 г. ]   Немецкий конвой, охраняемый сторожевыми кораблями (бывшие рыболовные траулеры) в Балтийском море, 1944 г.   Счетверенный 20-мм зенитный автомат на немецком корабле.   «Бостон» 1-го гмтап в полете, 20.08.1944.   Взлетает торпедоносец А-20 51-го мтап.   Немецкий транспорт «Хохзее», потопленный торпедоносцем Васильева 15.07.1944.   Авиация КБФ атакует немецкие тральщики в Финском заливе, 1944 г.     Немецкая плавучая зенитная батарея «Ниобе» (бывший голландский крейсер 3-го ранга «Гельдерланд»).   Финский броненосец береговой обороны «Вяйнямейнен». Ошибиться с дальней дистанции было не сложно.   Схема стоянки плавбатареи «Ниобе» в Котке и размещения огневых позиций зенитной артиллерии.   Схема замысла удара ВВС КБФ по Котке 16.07.1944.   Финские зенитные орудия в Котке.   «Ниобе» на западном рейде Котки. Снимок сделан самолетом-разведчиком 12.07.1944.     Результаты атаки «Ниобе» бомбардировщиками Пе-2 12-го гап пб 16.07.1944.   Взрыв на корабле в результате попадания бомб ФАБ-1000 с топмачтовиков 51-го мтап. Снимок сделан в 15:53 16.07.1944.   Корабль на грунте. Снимок сделан в 20:15 16.07.1944.     Полузатопленный остов «Ниобе». Снимок советского самолета-разведчика (сделан в 17.10 17.07.1944) и финское фото.   Пилот 2-й эскадрильи 51-го мтап лейтенант П.И. Шилкин, экипаж которого погиб при потоплении плавбатареи «Ниобе».   Командующий ВВС КБФ генерал-лейтенант авиации М.И. Самохин.       Летчики балтийской минно-торпедной авиации, удостоенные званий Героев Советского Союза указом от 22.07.1944: флаг-штурман 1-го гмтап майор Котов Никита Дмитриевич; штурман эскадрильи 1-го гмтап капитан Кошелев Петр Львович; штурман эскадрильи 1-го гмтап капитан Бажанов Григорий Сергеевич;   ... пилот 2-й эскадрильи 51-го мтап лейтенант Сачко Иосиф Кузьмич.     Финские корабли, потопленные в результате топмачтовой атаки ст. лейтенанта Николаенко: плавбаза (бывший тральщик) «Вильппула» и катер-тральщик «Меркуриус».   Командир 51-го мтап с 31.07.1944 майор Ф.А. Ситяков. Трагически погиб 29.09.1944.   Способ атаки конвоя тактическим способом «2+2»: а) со стороны одного борта; б) при атаке конвоя со стороны двух бортов.     «Бостоны» 1-го гмтап на аэродроме Паневежис, сентябрь 1944 г.     Подвеска бомб ФАБ-500 под А-20 1-го гмтап, аэродром Паневежис, сентябрь 1944 г.   Схема атаки германского конвоя самолетами 1-го гмтап 24.08.1944 (схема из КТВ 59-й флотилии сторожевых кораблей).   «Бостон» ВВС КБФ разбитый при вынужденной посадке на своей территории, 1944 г.     Летчики 1-го гмтап, удостоенные званий Героев Советского Союза указом от 19.08.1944: пилот 1-й эскадрильи лейтенант Евграфов Вадим Николаевич (трагически погиб 20.08.1944); штурман лейтенант Бударагин Виктор Александрович.     Командиры 8-й минно-торпедной дивизии: полковник А.Н. Суханов (командовал 8-й бабр, затем 8-й мтад с24.03.1943 до 30.08.1944); полковник М.А. Курочкин (с 30.08.1944 до конца войны).   Экипаж лейтенанта Н.Ф. Баженова (в центре) у своего «Бостона». Летчики не вернулись с боевого задания 18.09.1944.     Германский миноносец «T 18», потопленный топмачтовиком лейтенантом Пудовым 17.09.1944.   Взрыв и гибель миноносца «Т 18».   Пилот 51-го мтап лейтенант Пудов Сергей Петрович. Погиб в бою 22.09.1944.   Схемы атаки германского конвоя 22,09.1944 группой самолетов 51-го мтап: советская   ... и немецкая (из книги Kortals W. ... ihre Hilferufe erstickten im Meer. Vorpostenboote die unentbehrlichen Einheiten der Kricgsmarine im 2. Wettkrieg. Zeitgeschichtliche Dokumentation.)   Немецкий транспорт «Суматра», тяжело поврежденный топмачтовиком лейтенантом Пудовым 22.09.1944.   Немецкий транспорт «Малага», тяжело поврежденный топмачтовиком младшим лейтенантом Зубенко 22.09.1944.     Конвой транспорта «Муро» (Moero), атакованный группой самолетов 1-го гмтап. На втором снимке хорошо видно как загоревшийся «Муро» покинул свое место в строю. Снимки сделаны самолетом-разведчиком 15-го орап.   Германский транспорт «Муро», потопленный торпедоносцем лейтенантом Васильевым и топмачтовиком младшим лейтенантом Ивановым 22.09.1944.   «Бостоны» 1-го гмтап готовятся к вылету, сентябрь 1944 г.   Флагштурман 51-го мтап майор Заварин Григорий Антонович. Трагически погиб 29.09.1944, удостоен звания Герой Советского Союза посмертно.   Командир 51-го мтап майор И.Ф. Орленко.   Взрыв на транспорте «Эльбинг I», после попадания бомб, сброшенных топмачтовиком младшим лейтенантом Ермишкиным, 9.10.1944.   Германский тяжелый крейсер «Принц Ойген».   Эскадренный миноносец «Z 25».   Заправка «Бостона» 1-го гмтап на аэродроме в Паневежисе 1944 г.   Командир 2-й эскадрильи 51-го мтап майор Б.Е. Ковалев.   Затонувший на мелководье у аванпорта Либавы германский транспорт «Финланд».   Подготовка к вылету Ил-4 1-го гмтап, 19.09.1944.   Германский транспорт «Варте», подорвавшийся на минах, выставленных ВВС КБФ у входа в Либаву в ноябре 1944 г.   Советская авиация атакует тяжелый крейсер «Адмирал Шеер» 23.11.1944.   Подготовка к подвеске торпеды 45-36АН под А-20 лейтенанта Гагиева, 1-й гмтап, сентябрь 1944 г.   Командир звена 2-й эскадрильи 1-го гмтап старший лейтенант Васильев Николай Федорович. Погиб в бою 7.12.1944.   Немецкий транспорт, атакованный на рейде Либавы штурмовиками 11-й шад, 27.11.1944.   Огневые позиции малокалиберных зенитных орудий на оконечности Северного мола Либавы.   Летники 1-го гмтап, удостоенные званий Героев Советского Союза указом от 5.11.1944: командир звена 2-й эскадрильи лейтенант Шишков Михаил Федорович,     ... штурман звена лейтенант Бабанов Иван Дмитриевич, штурман эскадрильи капитан Лорин Михаил Васильевич.   Схема атаки топмачтовиков 51-го мтап на суда на рейде Либавы 14.12.1944.   Схема атаки топмачтовиков 51-го мтап на суда на рейде Либавы 22.12.1944.   Пилот 51-го мтап лейтенант М.В. Ремизов, экипаж которого погиб при налете на Либаву 22.12.1944.   «Бостон», совершивший вынужденную посадку на своей территории.