Архив 51-го минно-торпедного авиаполка КБФ

Мирослав Морозов

Военно-воздушные силы Тихоокеанского флота
в войне с Японией

«Мир авиации» №2, 2000.

До войны  |   Подготовка  |   9 августа  |   10  |   Десанты  |   15  |   16-17  |   18  |   Сахалин и Курилы  |   22  |   Анализ


[ До объявления войны Японии ]

Считается, что быстротечная кампания советских Вооруженных сил на Дальнем Востоке дала слишком мало фактического материала для конкретных выводов по части применения различных родов сил, поскольку активная фаза борьбы продолжалась всего девять дней. Однако, если пристально вглядеться в скупые строки официальных отчетов, можно найти достаточно много поучительного и любопытного. В полной мере это относиться и к действиям морской авиации, которая за указанный срок успела совершить 4724 боевых вылета и сбросить 786 тонн бомб...

* * *

С момента окончания Гражданской войны в течение всего межвоенного периода Япония не переставала фигурировать в наших оперативных планах в качестве основного вероятного противника на Дальнем Востоке. И если количественный и качественный состав Красной Армии и ее ВВС примерно соответствовал противостоящей группировке японцев, то на море мы отставали настолько, что «догнать и перегнать» Страну восходящего солнца нам «не светило» даже в отдаленной перспективе.

К началу 30-х годов Япония имела небольшую, но хорошо вооруженную сухопутную армию и весьма солидный военно-морской флот, в который входило 10 линкоров, 3 авианосца, значительное число крейсеров, эсминцев и подводных лодок. Опираясь на их мощь японцы в 1931 г. оккупировали Маньчжурию, а в начале 1932 г. спровоцировали вооруженный конфликт в Шанхае. Нашим ответом стало создание в апреле того же года Морских сил Дальнего Востока (11.01.1935 г. переименованных в Тихоокеанский флот).

Входившим в их состав Военно-воздушным силам {1}, по сравнению с ВВС других флотов, отводилась совершенно особая роль. При скудности отпускаемых на строительство флота в то время средств ситуация на Дальнем Востоке усугублялась полным отсутствием кораблей дореволюционной постройки, которые в то время составляли костяк Балтийского и Черноморского флотов, и крайней слабостью местной судостроительной базы. В этих условиях потенциальная возможность решения главных задач ТОФ того времени – обороны морских подступов к Владивостоку и содействия Красной Армии в Приморье – могла быть достигнута в короткие сроки только за счет массового строительства разборных ПЛ VI серии, реданных торпедных катеров типа «Г-5» и развертывания сильной морской авиации. Поэтому не случайно, что имея 53 боевых самолета на начало 1933 г. ВВС ТОФ к январю 1936 г. насчитывали 446 машин, а спустя четыре года – уже 667 (для сравнения ВВС КБФ – 514, ВВС ЧФ – 457). К 1 июня 1941 г. число боевых самолетов выросло до 758 (в т.ч. 87/74 {2} ДБ-3, 99/83 СБ, 173/154 И-16, 69/69 И-153, 93/84 И-15бис, 218/170 МБР-2, 8/6 МДР-6, 3/2 Р-6 и 8/0 Р-5). Организационно ВВС ТОФ на тот включали в себя следующие боевые части и подразделения: 29-ю бабр (4, 50-й мтап, 34-й бап), 7-ю иабр (6, 14 и 39-й иап), 16 и 115-й мрап, 37-ю обаэ, 47, 53, 57 и 63-ю омраэ (последняя волнового управления), 4, 6 и 15-е азв ВУ, 8 и 9-е азв ПВО. ТОФу подчинялась и Северо-Тихоокеанская флотилия (СТОФ; главная база – г. Советская Гавань), располагавшая собственными ВВС (42-й смап, 48 и 55-я омраэ, 2 и 5-е азв ВУ).

{1} На момент формирования МСДВ морская авиация организационно входила в состав ВВС КА. В мае 1935 г. морская авиация вошла в состав ВМФ, однако в июле 1937 г. вновь подчинена ВВС КА. Окончательно морская авиация вошла в состав флота 30 декабря 1937 г., в связи с формированием Наркомата ВМФ.
{2} Здесь и далее через дробь указывается общее количество самолетов/количество боеготовых самолетов.

Стремление к дальнейшему наращиванию этой авиационной группировки разбилось о начало Великой Отечественной войны. Нельзя сказать, что развитие ВВС ТОФ остановилось совсем. С июня 1941 г. по декабрь 1942 г. флот получил 61 ДБ-3 (в т.ч. 32 в апреле 1942 г. в связи с передачей 14-го дбап ВВС КА – стал 52-м дбап ВВС ВМФ), 57 МиГ-3, два Бе-4, по одному ЛаГГ-3, Пе-2 и Че-2. В то же время 73 самолета стали жертвами летных происшествий, а еще 11 ДБ-3 были переданы ВВС воюющих флотов. Произошли также некоторые изменения в организационном отношении. Весной 1942 г. за счет перевода полков на новые штаты (в частях стало три эскадрильи вместо ранее имевшихся пяти) были развернуты 49-й мтап, 33-й бап, 12, 17 и 19-й иап. Переведенное с Балтики управление 10-й абр возглавило 33, 34-й бап и 19-й иап. Части и подразделения ВВС в дислоцирующиеся в районе Владимиро-Ольгинской ВМБ (развернутые в конце 1941 г. 100 и 107-я оиаэ, а также 53-я омраэ и 15-е азв ВУ) вошли в состав 1-й авиационной группы. В октябре 1942 г. в состав ВВС СТОФ из Амурской флотилии был передан 117-й омрап. И вместе с тем командование ВВС ВМФ и ТОФ не могло не понимать, что в возможном военном конфликте с Японией судьба этой авиационной группировки мало бы отличалась от судьбы нашей авиации приграничных округов в июне 1941 г., в первую очередь из-за усиливающегося технического отставания и отсутствия боевого опыта. Отрывочные данные о ходе боевых действий на Тихом океане, на начальном этапе которых японская авиация перемолола значительные воздушные силы западных союзников, не могли не оставлять тягостного впечатления.

Поэтому не удивительно, что как только летом 1943 г. обстановка на советско-германском фронте окончательно изменилась в нашу пользу начался новый этап модернизации дальневосточной авиации. Сначала в марте 1943 г. был сформирован 26-й шап – первая часть морской штурмовой авиации на Тихом океане. В июне к нему добавились 37-й шап и 38-й иап, причем все три части составили 12-ю шабр (спустя месяц переформирована в дивизию; одновременно дивизиями стали 29-я бабр – 2-й мтад, 10-я бабр – 10-й бад, 7-я иабр – 7-й иад). Чуть раньше на базе истребительных эскадрилий 1-й АГр был сформирован 31-й иап, а в составе ВВС СТОФ 41-й иап и 48-й мрап. 50-й мтап был переформирован в дальнеразведывательный полк на колесных самолетах. С учетом всех этих реорганизации ВВС ТОФ на 1 января 1944 г. включали уже 22 авиаполка (для сравнения СФ, КБФ и ЧФ в сумме – 38 авиаполков), на вооружении которых находилось 848/746 боевых самолетов. Из них, однако, к более-менее современным типам можно было отнести лишь 51 МиГ-3, 44 Як-7б, 81 Ил-2, три Пе-2 и один неисправный ЛаГГ. Темпы поступления новой авиатехники, в первую очередь ударных самолетов были совершенно неудовлетворительны. К этому необходимо добавить, что большинство поступивших в конце 1943 г. – 1944 г. на флот МиГ-3 и ЛаГГ-3 до этого находились в эксплуатации ВВС «западных» флотов, например три МиГ-3, перегнанных с СФ, воевали аж с июля 1941 г.!

[ Подготовка к войне ]

В феврале 1945 г. на Ялтинской конференции главы союзных держав окончательно пришли к соглашению о том, что СССР вступит в войну с Японией не позже, чем истекут три месяца с момента окончания боевых действий в Европе. Надо сказать, что наше верховное командование и руководство ВМФ к тому времени уже осознавало неизбежность войны на Дальнем Востоке. В связи с этим, в конце 1944 г. начался новый этап модернизации ТОФа. При невозможности увеличить корабельный состав флота (поставки небольших военных кораблей и торпедных катеров по ленд-лизу принципиально ударную мощь флота не увеличивали) основная ставка вновь делалась на наращивание ВВС. Впрочем, это делалось достаточно своеобразно.

Анализируя крупные операции и мелкие бои Великой Отечественной неоднократно поражаешься тому, скольких упущенных возможностей и поражений удалось бы избежать при наличии хорошо организованной морской разведки. А ведь на войне и переоценка и недооценка противника чреваты неприятными последствиями. В данном конкретном случае совершенно уверенно можно констатировать: возможности противника мы переоценивали и весьма значительно! Словно и не было трех долгих лет тихоокеанской войны в ходе которых американский флот переломил становых хребет морской мощи Страны восходящего солнца. Словно не было десятков отправленных на дно кораблей и тысяч сбитых самолетов, а мы с американцами не были соединены союзным договором. И если оценки нашего сухопутного командования относительно дислокации, состава и задач Квантунской армии были в основном верны (они мало изменились по сравнению с 1941 г.), то на море мы все еще ожидали нападения главных сил флота противника на Владивосток. Достаточно сказать, что мы оценивали флот противника к моменту начала советско-японской войны в 6 линкоров (реально только один, да и то тяжело поврежденный), 9 авианосцев (реально 5; все в поврежденном состоянии, причем 3 – тяжело), 18 крейсеров (реально 5; два тяжелых в Сингапуре, три легких (два поврежденных) в Японии), 56 эсминцев и миноносцев, 60 подводных лодок и около 1800 самолетов ВМФ. Поэтому неудивительно, что планы нашего флота были сугубо оборонительными, хотя в решении поставленных задач мы собирались использовать в первую очередь активные методы.

Все это наложило свой отпечаток и на развертывание флотской авиации. Судите сами: с конца 1944 г. до момента начала войны на флоте было сформировано шесть авиаполков, в т.ч. один бомбардировочный (55-й), два штурмовых (56 и 60-й) и три истребительных (58, 59 и 61-й) причем все указанные части создавались для укомплектования 15 и 16-й смад, которые являлись ничем иным, как соединениями СТОФ и Владимиро-Ольгинской ВМБ, т.е. фактически частями береговой обороны, весьма удаленными от главного – владивостокского – операционного направления. Наконец, когда в июле состоялось решение об усилении ВВС ТОФ авиацией западных флотов отправлены были два истребительных (27-й иап СФ, 43-й иап ЧФ) и лишь один минно-торпедный полк (36-й с СФ).

Примерно та же картина наблюдалась и в качественном совершенствовании авиации, т.е. поставках новых самолетов. Достаточно сказать, что на флоте было 343 Як-9 разных модификаций, 45 Як-7, 79 Ла-7, 172 ЛаГГ-3, 10 «Кингкобра», но только 180 Ил-2 (в строевых частях 128), 35 Ил-10 (ими был укомплектован единственный 26-й шап) и 136 Пе-2 (кроме них в бомбардировочной авиации сохранилось еще 27 СБ). Особо тягостное впечатление производила минно-торпедная авиация, в которой было только 46 «Бостонов», 26 Ил-4, зато 85 ДБ-3! В разведывательной авиации роль «первой скрипки» продолжали играть МБР-2 (146 машин), «Каталин» всех модификаций было 70, а 50-й драп имел в своем составе 12 А-20, 6 Ту-2, 15 Як-9, 10 ДБ-3, по одному Пе-2 и Б-25.

Позднее поступление новой авиатехники (накануне войны в ВВС ТОФ поступило 776 самолетов в т.ч. 401 истребитель, 140 штурмовиков, 195 бомбардировщиков и торпедоносцев и 40 разведчиков) не могло не отразиться на ее освоении личным составом. Так, в минно-торпедной авиации не было ни одного экипажа, подготовленного к полетам на А-20, а личный состав 34-го бап не успел полностью освоить бомбометание с пикирования. Примерно шестую часть экипажей (202) составляли учебные.

Стремление обеспечить каждого морского начальника собственной авиацией принесло свои плоды. Фактически для ведения активных действий на море под началом командующего ВВС генерал-лейтенант П.Н. Лемешко остались штурмовая, пикировочная (с приданным 55-м пикировочным полком из состава ВВС СТОФ), минно-торпедная дивизии, три разведполка (115-й морской ближнеразведывательный, 16-й морской и 50-й дальнеразведывательные) и одна морская разведэскадрилья (47-я) – чуть менее половины авиации ТОФ.

Перед ВВС флота ставились задачи нарушения морских перевозок противника, в т.ч. нанесение ударов по портам, ведение боевых действий в интересах сухопутных войск и возможных десантов (составленный до войны план боевых действий ТОФа их не предусматривал), ведение разведки, а также противовоздушную оборону кораблей, объектов ВМФ и конвоев. Бросается в глаза то, что за исключением последней задачи наша авиация обладала довольно скромными возможностями, особенно если учесть уже упомянутые особенности качественного состояния ударных родов ВВС и значительные расстояния до главных ВМБ и основных коммуникаций противника.

Здесь необходимо остановиться на еще одном важном моменте – установлении разграничительной линии между операционными зонами советского и американского флотов на Тихом океане. В Японском море она проходила на расстоянии 90-120 миль от нашего побережья, что фактически соответствовало радиусу эффективного воздействия основных ударных сил флота (пикировщиков, штурмовиков и торпедных катеров) по корабельным соединениям врага, попытайся он приблизиться к Владивостоку. В то же время очевидно, что для организации подобного удара разведданные о японском отряде нужно было получить гораздо раньше, примерно в тот момент, когда он находился на 100 миль мористее. Далеко за пределами разгранлинии находились и основные корейские порты, через которые противник мог бы пополнять части Квантунской армии – Пусан, Гёнзан (ныне Вонсан), Хыннам и Дзиосин (ныне Ким-Чхэк). Особенно бросается в глаза разница между границей операционной зоны на море и границей оккупационных зон СССР и США на суше (должно была проходить по 38-й параллели, т.е. на 320 км южнее морской разгранлинии!). В нашей литературе неоднократно выражается недовольство малыми размерами операционной зоны нашего флота, а ее принятие объясняется надеждой на активные действия ВВС и ВМФ США, которые, дескать, нас подвели (к этому вопросу мы еще вернемся). На самом же деле документ об оперативном взаимодействии союзных флотов на Дальнем Востоке был подписан 26 июля 1945 г. на Потсдамской конференции при полном согласии сторон. Он наглядно демонстрирует как недальновидность руководства нашего ВМФ (на конференции присутствовали Нарком Н.Г. Кузнецов и начальник ГМШ адмирал Кучеров), так и еще раз подтверждает сугубо оборонительную направленность наших предварительных планов войны на море.

В советской операционной зоне оказывались лишь порты Сейсин (Чхонджин), Расин (Наджин) и Юки (Унги), обладавшие весьма скромными возможностями по приему и обслуживанию судов. Значение этих городов, вопреки оценкам отечественной литературы, было небольшим, да и оно в значительной мере обесценивалось низкой пропускной способностью примыкающей одноколейной железной дороги. Вряд ли японское командование возлагало большие надежды на использование данной ветки, особенно если учесть, что ее узловые станции на границе Маньчжурии с Кореей – Яньцзы и Тумынь – находились на расстоянии всего 50-80 км от советской границы. Однако других целей кроме указанных портов и ведущих к ним коммуникаций в нашей зоне не было. Таким образом спланированные по ним воздушные удары были делом вполне естественным. Дальнейший ход событий должна была подсказать обстановка.

[ Первые удары – 9 августа 1945 г. ]

Бомбардировка портов началась спустя два часа после начала войны с Японией. На отсрочку повлиял начавшийся сильнейший тропический ливень. Ударные группы распались, на цель выходили отдельные звенья и экипажи, один Ил-4 пропал без вести не дойдя до цели. Первыми, около 2 часов ночи свой бомбовой груз на Юки сбросили двенадцать МБР-2 115-го мрап. Спустя десять минут 15 Ил-4 4-го мтап атаковали портовые сооружения в гавани Расина, а в 02:15 18 ДБ-3 52-го мтап начали бомбометание по объектам в Сейсине (корабли в двух последних портах обнаружить не удалось). Удары растянулись по времени примерно на полтора часа и сопровождались нараставшим зенитным огнем с земли. Точно определить нанесенный противнику урон не представлялось возможным.

Главный удар последовал с утра, после получения уточняющих данных от воздушной разведки. Последняя обнаружила: в Юки – три транспорта у причалов и два неопознанных корабля на рейде, в Расине – один неповрежденный и один горящий транспорт, эскадренный миноносец {3}. В Сейсине судов не было. Несколько пароходов курсировало по прибрежным коммуникациям, но вносить изменения в план ударов никто не стал, тем более, что цели в море относились к компетенции торпедоносцев.

{3} Реально в августе 1945 г. все японские эскадренные и эскортные миноносцы отстаивались в портах метрополии, парализованные там минной опасностью, воздушными налетами американской авиации и нехваткой топлива. Защиту перевозок в Японском море осуществляли фрегаты и корветы военной постройки, о существовании которых личный состав ВВС по-видимому и не подозревал. Именно они и классифицировались нашими летчиками, как эсминцы.

Находившиеся восточнее Владивостока аэродромы 10-й авиадивизии оказались закрыты туманом, поэтому удар наносился исключительно силами 12-й штурмовой дивизии. На Юки и Расин вылетело по одному штурмовому полку (37-й и 26-й соответственно), Сейсин остался без воздействия.

Сами удары производились достаточно грамотно. Заходы групп были скоординированы по времени (атака Юки 09:51-10:11, Расина – 10:25-10:45) и осуществлялись с разных направлений. С учетом того, что дневные налеты делались впервые сравнительно большое количество штурмовиков выделялось на подавление зенитных батарей. Удары по судам наносились методом топмачтового бомбометания, причем в отличии от практики Великой Отечественной войны, бомбовая загрузка «илов»-топмачтовиков составляла не четыре «сотки», а две ФАБ-250. По донесениям в Юки было потоплено три транспорта и поврежден СКР, в Расине – по одному транспорту потоплено и повреждено. Черным пятном стали лишь неожиданно высокие потери. Над каждым из портов японцам удалось сбить по четыре «ила» (сюда входят и машины погибшие при возвращении) из 32 вылетавших на Юки и 23 вылетавших на Расин. Совершившие в сумме 59 вылетов истребители 14 и 38-го иап потерь не имели, поскольку противодействия в воздухе японцы не оказывали, а в штурмовке зенитных батарей «яки» участия не принимали.

Пока самолеты-разведчики уточняли результаты обоих воздушных ударов торпедоносцы 2-й дивизии пытались атаковывать суда противника вдали от берегов. Несмотря на наличие многочисленной разведывательной авиации первые действия были организованы по методу «свободной охоты». Один из двух взлетевших утром «охотников» вернулся ни с чем, второму удалось обнаружить противника (одиночный 1000-тонный транспорт), но из-за неправильных действий штурмана подвешенная под фюзеляжем торпеда так и не была сброшена. Около полудня атаке двух Ил-4 подвергся обнаруженный разведчиками сторожевик. Координация действий между экипажами оставляла желать лучшего, и корабль без труда уклонился от сброшенных с разных бортов торпед.

Наконец в 13:50 поступило донесение об обнаружении целого конвоя, идущего вдоль корейского побережья на юг. Несмотря на то, что в тот момент перед тремя минно-торпедными полками дивизии не стояло других задач командир дивизии счел достаточным выделить лишь две пары самолетов от 4 и 49-го мтап. Первая пара вернулась ни с чем, вторая, проявив настойчивость, долетела до района Дзиосина (за пределами советской операционной зоны), нашла караван и в 16:54 сумела торпедировать японский транспорт. Экипажи наблюдали взрыв и быструю гибель судна.

Почти в это же время должна была состояться атака обнаруженной еще в 11:45 пары японских «эсминцев». Для их уничтожения с аэродрома Ново-Нежино вылетело три пары ДБ-3 (еще одна не смогла взлететь из-за плохой подготовки самолетов). Как и в предыдущем случае расчетное место нахождения противника было определено неверно. Пары разделились и начали искать врага самостоятельно. Две из них вскоре повернули на базу, но пара, ведомая капитаном Андрющенко в 18:50 южнее Дзиосина обнаружила противника, причем в этот момент оба «эсминца» осуществляли конвоирование транспорта. Ведущий, правильно оценив обстановку, принял решение обогнуть конвой и зайти для атаки со стороны солнца маскируясь фоном берега. Ведомый – лейтенант Рыбкин – очевидно решив, что командир не обнаружил цели, или, чего доброго, струсил, решил атаковать самостоятельно и немедленно устремился к цели. Андрющенко ничего не оставалось, как поддержать ведомого. Японцы открыли плотный и точный огонь с дистанции 5-6 миль. Не выдержав его экипажи сбросили торпеды с дистанции 10-12 кабельтовых без всякой надежды на успех. Данный эпизод приведен нами подробно, не только как иллюстрация степени слетанности частей ВВС ТОФ, но реальных боевых возможностей устаревших ДБ, на которых в 1945 г. не было даже переговорных радиостанций!

Не менее значительные недостатки проявились в организации вечерних налетов на порты. На этот раз главную роль в них должны были играть пикировщики 10-й дивизии.

Первый и наиболее мощный удар пришелся по Расину. Его бомбили 27 «пешек» 33-го и 14 55-го полков. Памятуя о сильном зенитном огне высота сброса бомб с пикирования (по две ФАБ-250 и две ФАБ-100 на самолет) устанавливалась в 1500 метров. Потерь удалось избежать (не имея тяжелых зенитных орудий японцы вели лишь слабый заградительный огонь), хотя заявления летчиков о потоплении двух транспортов вызывают большие сомнения. Спустя 15 минут в 17:00 порт двумя группами атаковало 14 штурмовиков 26-го полка. Потопление двух очередных транспортов стоило нам еще одного Ил-10. Ряд самолетов получили повреждения. Совершенно очевидно, что одновременный удар пикировщиков и штурмовиков, в котором «илы» уничтожали зенитные батареи, а «пешки» пикировали до меньших высот мог иметь куда больший эффект.

В 17:20 новая порция бомб обрушилась на акваторию Сейсина. Их сбрасывали 28 пикировщиков 34-го полка. И вновь удар, производившийся с больших высот, не достиг своей цели. Из пяти находившихся в порту судов лишь одно по нашим данным получило повреждения, что, впрочем, не было подтверждено. По техническим причинам при возвращении один Пе-2 пошел на вынужденную посадку и разбился. Экипаж получил ранения.

С 17:44 до 17:57 второй удар по Юки нанесли 20 Ил-2 37-го штурмового полка. Четыре «ила» штурмовали зенитные батареи, остальные атаковали суда методами топмачтового бомбометания и пологого пикирования. Три судна считались потопленными, но японские зенитчики занесли в свой актив еще один «ил», разбившийся при возвращении.

Финальный девятый удар в эти сутки нанесли 37 ДБ-3 и Ил-4 2-й дивизии, которые после наступления темноты сбросили по акватории Расина 90 ФАБ-500, 35 ЗАБ-100 и 35 САБ-100. Высота бомбометания находилась в пределах 2000-2500 м, что впрочем не помешало нам заявить о потоплении еще двух судов общим тоннажем в 16000 т.

[ 10 августа ]

С рассветом 10 августа удары возобновились с новой силой. Поскольку в районе Юки движения судов не наблюдалось, а Сейсин находился достаточно далеко основные усилия в этот день сосредоточились на Расине.

Организация первого удара напоминала последний налет 9 августа. Сначала в 08:19 начали атаку 45 Пе-2 33 и 34-го бап, и лишь затем 18 Ил-10 26-го шап. В заключении, около 9 часов отбомбилась отставшая девятка 33-го бап. Несколько уменьшив высоту бомбометания пилотам пикировщиков удалось потопить три транспорта общим тоннажем 11000 т, еще два судна по 4000 т отправили на дно штурмовики. Данная бомбардировка, в которой наши самолеты сбросили 117 ФАБ-250, 105 ФАБ-100 и 60 АО-25 стала не только самым мощным, но и самым эффективным ударом нашей авиации по Расину. К сожалению и на этот раз не обошлось без потерь – на базу не вернулся Ил-10. Экипажу удалось посадить самолет в море, после чего его подобрала спасательная «Каталина».

В результате двухдневных боевых действий 26-й шап потерял безвозвратно 6 Ил-10, кроме того значительное число самолетов получило боевые повреждения. Часть оказалась фактически обескровленной, что подтверждается, в частности, ее неучастием в налетах на порты вечером 10 августа. Дальнейшие успехи полка в советско-японской войне оказались более чем скромными. И все же героизм летчиков получил достаточно высокую оценку, что подтверждалось преобразованием части в гвардейскую и присвоением званий Героев командиру майору Матвееву, комэскам старшим лейтенантам Серову и Трушкину.

Пока самолеты-разведчики уточняли результаты ударов и искали новые цели {4} активные действия развернулись на прибрежной коммуникации. Причем организовывались они одновременно как штабом ВВС ТОФа, так и штабом 2-й авиадивизии, от которой «сверху» требовали самостоятельных действий. Не имея собственной разведывательной авиации командиру минно-торпедной дивизии не оставалось ничего иного, как выслать часть самолетов на свободную охоту. Первая же пара «охотников» ДБ-3 49-го мтап (ведущий капитан Воронин) обнаружила в 07:50 на полпути из Сейсина в Расин транспорт в охранении «эсминца». Грамотно произведенная атака увенчалась успехом – судно тоннажем в 6000 т отправилось на дно. После данного успеха в воздух поднялось еще шесть ДБ-3, но лишь одна из пар в 10:14 обнаружила цель у корейского побережья. Одиночный пароход удалось атаковать с малой дистанции, но каково было же удивление ведущего, когда он увидел след торпеды проходящий под транспортом. В следующую минуту выяснилось, что ведомый торпедоносец исчез. Именно так состоялось знакомство наших летчиков с начиненными зенитной артиллерией японскими судами-ловушками {5}. Вдоль побережья, на некотором удалении друг от друга было расставлено несколько таких судов и именно они стали в этот день главными объектами воздействия нашей торпедоносной авиации.

{4} Производивший прикрытие самолетов-разведчиков мл. л-т Коршунов (истребитель Як-9, 50-й орап) утром 10 августа сбил в районе Расина летающую лодку ЛЛ-97 (японское название Н6К, союзное обозначение – «Мейвис»).
{5} Весьма возможно, что в роли судов-ловушек реально фигурировали пароходы, выбросившиеся на прибрежные камни в результате штормов или после подрыва на минах.

Еще в 09:24 начальник штаба 2-й мтад получил из штаба ВВС приказ: «Торпедной атакой уничтожить 11 транспортов, вышедших в 8 ч 00 мин из порта Расин в кильватере по направлению на юг». Нельзя не обратить внимания на важное обстоятельство – с момента обнаружения судов самолетами 50-го рап до постановки задачи штабу дивизии прошло 1,5 часа. Еще более двух часов ушло на составление плана группового вылета, утверждение его в штабе ВВС и подготовку самолетов. Наконец в 11:45 с аэродромов Романовка (4-й мтап) и Ново-Нежино (49-й мтап) начали подниматься в воздух торпедоносцы. Их было 16 (7 ДБ и 9 Ил-4), причем в это число вошли три самолета-дымзавесчика. Еще два ДБ не смогли подняться в воздух из-за неисправностей. Вскоре в прикрытие ударного эшелона вступила шестерка Як-9 38-го иап (поскольку в составе 2-й мтад не было собственных истребителей, воздушный эскорт приходилось «одалживать» у 12-й шад). Только в 13:30, т.е. спустя 5,5 часов после обнаружения группа прибыла в расчетную точку у м. Казакова (ныне м. Орандан). Не удивительно, что вместо конвоя из 11 судов в районе находились лишь три одиночных парохода, причем два из них по всей видимости оказались судами-ловушками.

Поскольку транспорта находились на значительном расстоянии друг от друга ведущий группы помощник командира 2-й мтад подполковник Казаков приказал разомкнуться на пары, а каждому из дымзавесчиков – поставить завесу у своей цели. Наибольшего внимания удостоилась ловушка, стоявшая непосредственно у м. Казакова. Ее атаковали две группы в составе 4 ДБ-3 и двух Ил-4. ДБ сбросили свой груз мимо – им помешала неудачно поставленная завеса. Впрочем это мало повлияло на конечный результат, т.к. точно прицеленные торпеды «илов» прошли под целью. Среднюю ловушку попыталась торпедировать другая пара 4-го мтап, однако из-за сильного зенитного огня сброс был осуществлен с дистанции 7 кабельтовых и стальные рыбины прошли за кормой. Четверка «илов» атаковала головной транспорт. Несмотря на то, что дымзавеса оказалась поставленной крайне неудачно и стрелять пришлось не в борт, а в корму экипажу капитана Пушкова удалось добиться попадания. Транспорт, а им, по-видимому, оказался японский «Теншо Мару» (3035 брт), взорвался и затонул.

Перед своей гибелью зенитчики судна смогли сбить самолет лейтенанта Ильяшенко. По наблюдениям товарищей объятый пламенем торпедоносец продолжал выполнение задачи, что дало повод оценить действия лейтенанта как подвиг. 14 сентября соответствующим указом ему было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно. Буквально спустя несколько дней после награждения командованию флота пришлось пережить несколько неприятных мгновений, когда выяснилось, что «погибший» герой жив и находится в Сеуле, в контролируемой американцами зоне. Оказалось, что Ильяшенко сумел посадить самолет на воду, выбраться из него, сесть в спасательную шлюпку и добраться до берега. Там он был пленен японцами, которые переправили его в сеульскую тюрьму, где он и был впоследствии освобожден союзниками. Судьба продолжала оставаться благосклонной к летчику и в декабре 1945 г., после репатриации ему вручили Золотую Звезду, хотя в дальнейшем его подвиг не пропагандировался.

Наряду с групповыми действиями все это время командование 2-й мтад продолжало высылать группы «охотников». К этому его вынуждало отсутствие данных от воздушной разведки замкнутой исключительно на штаб ВВС. Тройка ДБ-3 52-го мтап в 16:00 в 15 милях южнее м. Болтина (т.е. за разгранлинией) торпедировала 5000-тонный транспорт (подтверждено фотоснимком). Спустя полтора часа пара торпедоносцев этого же полка безуспешно атаковала ловушку у м. Болтина, но на этом война с «ветряными мельницами» не закончилась. Выслушав доклад подполковника Казакова командир 2-й мтад генерал-майор Сучков принял решение повторить удар по судам, находившимся в районе м. Болтина – м. Казакова. При этом его не смущало ни то, что суда с утра фактически не изменили своего местоположения, ни то, что большинство точно направленных торпед проходило под целями. Штаб ВВС был целиком поглощен организацией ударов по портам, и не только не перенацелил на коммуникации ни одного пикировщика или штурмовика, но даже не обеспечил штаб дивизии разведданными.

В 16:47 с аэродрома Романовка вылетело десять Ил-4 (в т.ч. один для фотоконтроля). Группу вел помощник командира полка майор Попович, который с марта 1942 г. по июль 1943 г. командовал эскадрильей торпедоносцев в составе ВВС Северного флота. Незадолго до 18 часов группа достигла м. Казакова, где стояло уже хорошо нам знакомое судно-ловушка. Увидев его командир первого звена, не дожидаясь приказа об атаке, рванул вперед. Из трех сброшенных торпед одна прошла под пароходом и взорвалась на берегу. Опытный ведущий, поняв с чем он имеет дело, решил проследовать дальше на юг. Вскоре в поле зрения оказался транспорт, шедший в сопровождении «эсминца», в то время как на горизонте просматривались дымы других пароходов. Отправив третье звено еще дальше на юг Попович возглавил атаку на конвой. Японские зенитчики оказались как всегда на высоте. Их плотный огонь «снял» оба «ила», выходивших в атаку на транспорт (один из экипажей сумел выплыть на корейский берег). Несколько компенсировал эту неудачу Попович, который отомстил за товарищей, отправив на дно «эсминец» (на проверку оказался фрегатом N 82). За потопление корабля, оказавшегося наиболее крупной утратой императорского флота в советско-японской войне, майору Поповичу было присвоено звание Героя Советского Союза.

Тем временем третье звено атаковало одиночное судно южнее м. Болтин (очевидно то же, что за час до него пыталась торпедировать пара «охотников» 52-го мтап). И на этот раз атака оказалась безуспешной.

Почти одновременно с действиями торпедоносцев состоялись завершающие удары по Юки и Расину. Первыми около 18 часов Юки атаковало 19 штурмовиков 37-го шап. К тому времени зенитный огонь значительно ослабел, поскольку японцы фактически уже эвакуировали порт. «Илы» ведомые помощником командира полка капитаном Матвеевым имели возможность беспрепятственно выбирать себе цели. По докладам они потопили шесть транспортов и танкер, что с учетом выделения части штурмовиков на подавление зенитных батарей дает результат в одно потопленное судно на два принимавших участие в налете самолета! Совершенно очевидно, что ряд ударов пришелся по судам уже затонувшим на мелководье. Забегая вперед отметим, что войдя в порт (вечером 11 августа он был без сопротивления занят морским десантом) вместо «обещанных» 13 потопленных транспортов и танкеров общим тоннажем 35000 т аварийно-спасательной службе (АСС) ТОФ удалось найти лишь пять приблизительным тоннажем в 12300 (см. таблицу №1). Несмотря на это наиболее активные участники налетов младший лейтенант Крапивный, капитан Матвеев, а также командир 37-го шап майор Барбашинов и комдив полковник Барташев получили звания Героев, а сам полк был преобразован в гвардейский.

Таблица №1.
Суда, потопленные в портах в ходе советско-японской войны
(по результатам осмотра Аварийно-спасательной службой (АСС) ТОФ)

Название Водоизм.{6}  
Юки
Пароход (объект №1) 3000 предположительно 9-10.8.1945
Пароход (объект №2) 2000 то же
Пароход (объект №3) 2200 то же
Пароход (объект №18) 3100 ???
Танкер 2000 предположительно 8/9.8.1945
Расин {7}
«Мельбурн-Мару» (объект №12) 10350 предположительно 9.8.1945
Пароход (объект №9) 15115 предположительно 8/9.8.1945
«Люцико-Мару» (объект №10) 3100 предположительно 9-10.8.1945
«Дакусан-Мару» 3500 предположительно 9.8.1945
«Чу-Ли-Ва» 6000 предположительно 8/9.8.1945

{6} В отчете АСС указано водоизмещение судов, измеряемое в тоннах, в отличие от принятого в качестве характеристики размера торгового судна тоннажа, измеряемого в брутто-регистровых тоннах (брт). Соотношение между водоизмещением и тоннажем находится в пределах 1,8-2,5 в пользу последнего.
{7} Еще 7 судов (55.345 т) в соответствие с данными осмотра затонуло в результате подводных пробоин от мин либо торпед советских ТКА.

Гораздо более мощному бомбовому удару подвергся Расин. С 18:00 до 18:15 стоявшие у пирсов суда стали точками прицеливания для 52 пикировщиков 33 и 34-го бап. По донесениям три транспорта и два танкера отправились на дно, но, по-видимому и в этом случае большинство попаданий пришлось на долю остовов транспортов, потопленных в предыдущих налетах.

Спустя пять минут после бомбардировщиков над целью появилась шестерка Ил-2 37-го шап (ведущий капитан Воронин, в составе группы комдив Барташев) перенацеленная сюда из под Юки. Японцы оказали сопротивление штурмовикам не только интенсивным зенитным огнем, но, небывалый случай, даже истребителями. Четыре самолета, идентифицированные нашими летчиками, как «Зеро» {8} попытались приблизиться к штурмовикам, но один из них был сбит огнем стрелка-радиста. То, что шестерка истребителей 38-го иап никак не проявила себя в этом бою свидетельствует о слабой слетанности и определенной самоуспокоенности пилотов воздушного эскорта.

{8} По данным противной стороны (Hata I., Izawa Y. Hapanese naval aces and fighter Units in World War II. – Annapolis, 1989) в Маньчжурии и Корее не дислоцировалось частей авиации японского ВМФ.

По донесениям данная группа потопила эсминец (на счету Воронина; награжден орденом Красного Знамени, а 14 сентября удостоен звания Героя) и 8000-тонный танкер (Барташев), повредила сторожевик. Зенитным огнем был тяжело поврежден штурмовик ведомый командиром звена младшим лейтенантом Янко. По наблюдениям остальных экипажей сбитый самолет упал на крупное портовое здание {9}, что дало повод считать, что летчик совершил «огненный таран». Посмертно Янко был награжден Золотой Звездой, и, в отличие от Ильяшенко, упоминание о его подвиге можно найти в любой книге, посвященной действиям ТОФ в советско-японской войне. Что и говорить, мертвый герой лучше живого!

{9} Предназначение данного здания в нашей литературе «гуляет» от крупного склада до электростанции и даже полицейского управления г. Расина!

С учетом последнего удара по донесениям экипажей в Расине был потоплен 1 «эсминец» и 18 судов (в т.ч. два бомбардировщиками 2-й мтад, 10 – пикировщиками, 5 – Ил-10 26-го шап). Как и в Юки на проверку это число оказалось сильно завышенным. Из 12 судов найденных в районе порта лишь пять (тоннажем около 38000 т) {10} имели ярко выраженные повреждения от авиабомб, остальные же затонули в результате подводных пробоин, полученных от торпед (рейд подвергся нападению наших торпедных катеров) либо мин. Последние к тому времени представляли для японского судоходства угрозу куда большую, чем наши бомбы и торпеды. В период с 12 июля по 11 августа бомбардировщики В-29 20-й Воздушной армии США поставили у корейских портов севернее 38-й параллели 780 донных мин (в т.ч. 200 у Сейсина и 270 у Расина) с акустическими, магнитными и гидродинамическими взрывателями {11}. Снабженные приборами срочности и кратности с самыми различными установками эти минные поля практически не вытраливались, в чем вскоре пришлось убедиться нам самим. С мая по июль 1945 г. японские потери от минного оружия на всех театрах составили 145 торговых судов (242.323 брт), что даже перекрыло потери от действий союзной авиации (108 судов тоннажем 229.037 брт). Возвращаясь же к оценке наших ударов по портам отметим, что даже если учесть корректировку их результатов на основе обследования АСС и сведений зарубежных специалистов, их реальная эффективность оказалась выше, чем подобных налетов в годы Великой Отечественной войны. Большим оказался и моральный эффект от бомбардировок, поскольку высадившиеся 12 августа в Юки и Расине десантные части констатировали полное отсутствие противника, поспешившего покинуть этот ад. Совершенно очевидно, что этот успех стал следствием слабости зенитной артиллерии противника (особенно среднего и крупного калибра) и практически полным бездействием вражеской истребительной авиации. Поскольку мы не могли похвастаться массовым уничтожением самолетов противника на аэродромах и в воздухе в первые дни (на большинстве запланированных в качестве целей аэродромов вражеских машин просто не оказалось) становиться ясно, что к августу 1945 г. воздушная мощь Японии канула в лету, а ее крушение произошло где-то между Соломоновыми островами и Филиппинами...

{10} Известный немецкий историк Второй мировой войны на море Ю. Ровер обходя молчанием цифру потопленного в Расине и Юки торгового тоннажа оценивает общие потери японской стороны потопленными и поврежденными в 16 судов (57325 брт). Кроме того повреждения получили фрегат «Ясиро» и корвет N 87.
{11} В связи с этим хочется отметить несостоятельность распространенного утверждения о том, что своими минными постановками американцы преднамеренно старались создать затруднения действиям ТОФ. Во-первых до установления разгранлинии между районами действий сил СССР и США (т.е. до 26.7.1945) они имели право рассматривать в качестве района своих боевых действий весь Тихий океан за исключением советских территориальных вод. Во-вторых после доведения двухстороннего соглашения (до советского ТОФ оно было доведено лишь 5 августа) постановки в советской зоне прекратились, но еще некоторое время продолжались у портов советской оккупационной зоны, но не в зоне морских действий ТОФ (например у Гензана). В-третьих американцы предоставили данные о своих постановках сразу после нашего запроса – 17 августа, а вопрос, почему мы начали высаживать десанты в Корее не поинтересовавшись минной обстановкой у своего союзника нужно адресовать не американцам...

Кстати союзные ВМС не бездельничали и в заключительные дни Второй мировой. Утром 9 августа 3-й флот США, куда входило 16 американских и четыре английских авианосца приблизился к северной части о. Хонсю. Армады палубных самолетов обрушились на аэродромы и порты острова, а также объекты в южной части Хоккайдо {12}. Ночью три союзных линкора, 6 крейсеров и 10 эсминцев обстреляли заводы в районе Камаиси. 10 августа налеты повторились. Их общий эффект: на земле уничтожен 251 японский самолет, потоплены два фрегата, корвет, два тральщика и 9 пароходов (6425 брт), повреждены минный заградитель, эсминец и пять транспортов. После заправки 11-12 августа флот возвращается к центральному побережью Хонсю. Теперь главная цель – Токио. Массированный удар по аэродромам в районе японской столицы 13-го завершается уничтожением 254 вражеских самолетов на земле и 18 в воздухе. После пополнения запасов топлива у эсминцев эскорта флот возвращается для новой серии ударов по промышленным объектам столичного округа, которые осуществляются с утра 15 августа. Японцы пытаются активно противодействовать в воздухе, но терпят жестокое поражение. Внезапно около полудня Тихоокеанский флот США получает приказ приостановить боевые действия {13} – под влиянием обычных и атомных бомбардировок, ближней блокады метрополии и общего поражения своих вооруженных сил, в том числе разгрома Квантунской армии 14-го японское правительство и император делают заявление о принятии ими требования Потстдамской декларации, что означает безоговорочную капитуляцию. В отличие от союзников советские вооруженные силы не только не приостанавливают боевые действия, а напротив пытаются их резко активизировать, и на это у нас были свои причины. Впрочем обо всем по порядку...

{12} В этот же день американцы сбросили атомную бомбу «Толстяк» на Нагасаки.
{13} По данным японской ПВО в течение 1-15 августа союзные палубные самолеты совершили над Японией 4550 боевых вылетов (в июле 12213 вылетов), еще 2975 вылетов совершила 20-я воздушная армия США. За июль и август американская и английская авианосная авиация сбросила на Японию 4619 т бомб и 22 тыс. реактивных снарядов. Большинство крупных городов лежало в руинах, например в Токио было уничтожено 56 % построек. Потери ВВС Страны восходящего солнца за указанный период составили 1386 самолетов.

[ Десанты 13-14 августа ]

Удар по Расину вечером 10 августа подвел черту под первым этапом действий ВВС ТОФ, которым, по сути дела и ограничились деяния тихоокеанских летчиков на морском направлении. Последующие четыре дня стали для них вынужденной передышкой, поскольку то районы аэродромов, то районы действий закрывались низкой облачностью и туманом. Однако не в наших традициях было использовать господство в воздухе и другие преимущества. Именно в период нелетной погоды мы высадили десанты в Юки, Расин и Сейсин, и если в первых двух портах все прошло «без сучка и задоринки», то в Сейсине, мало пострадавшем от бомбежек, чуть было не произошла катастрофа. Наша воздушная разведка не смогла своевременно вскрыть наличие в порту сильной противодесантной обороны, поэтому когда в середине дня 13 августа в Сейсине высадился небольшой десант их ожидал неприятный сюрприз {14}. Японцы использовали самобытную тактику неоднократно апробированную ими в ходе боев на островах Тихого океана, но совершенно незнакомую нам. Они дали десанту углубиться в город, а с наступлением темноты контратаковали стараясь оттеснить моряков от причальных стенок, окружить и уничтожить. Бой шел всю ночь и с рассветом 14-го, после высадки в порту 355-го батальона морской пехоты {15} разгорелся с новой силой. Мы несли серьезные потери (всего за 13-15 августа около трех сотен убитых и пропавших без вести). Огневую поддержку десантникам оказывали сторожевик «ЭК-2», тральщик «Т-278» и торпедные катера, против которых японцы использовали не только артиллерию, минометы и бронепоезд, но и отдельные самолеты с близлежащих аэродромов. Легко понять раздражение командира 1-й бригады катеров капитана 2 ранга Кухты, которому отказали в присылке авиации мотивируя это метеорологическими условиями в районе наших аэродромов (облачность 4-5 баллов высотой 300-600 метров, туман). Памятуя, что ему оперативно подчинена 63-я отдельная разведэскадрилья командир бригады приказал летчикам нанести удар по огневым точкам противника. Прилетевшая пара МБРов сбросила бомбы «в божий свет, как в копейку». На обратном пути один из самолетов разбился, врезавшись в гору.

{14} Нельзя не отметить авантюрный характер всей операции по захвату Сейсина, которая не предусматривалась никакими довоенными планами. Несмотря на неблагоприятные метеоусловия, отсутствие данных о минной обстановке и численности войск противника в районе порта командующий флотом (за его действиями наблюдал Нарком Н.Г. Кузнецов) решил проводить высадку по собственной инициативе, даже несмотря на то, что командование 1-го Дальневосточного фронта, понимавшее что сухопутные части смогут соединиться с морскими пехотинцами не ранее 17-18 августа, пыталось предотвратить операцию.
{15} Один из Як-9, прикрывавших десант на переходе морем, из полета не вернулся.

[ 15 августа ]

Утром 15 августа в Сейсине высадилась 13-я бригада морской пехоты, что сразу изменило баланс сил в нашу пользу. К середине дня, когда небо «распогодилось» центр города уже был взят десантниками и боевые действия велись на окраинах. Именно в те часы и минуты, когда американские авианосцы принимали последние ударные машины, 10-я бомбардировочная дивизия получила приказ на взлет.

Что же должно было стать объектом удара для 91 Пе-2 трех авиаполков? Естественно боевые порядки вражеских войск, позиции артиллерии, узлы сопротивления и штабы – подумает читатель и ошибется. Оказывается командование ТОФ при подготовке операции не подумало о включении в состав десанта групп связи ВВС, которые могли бы уточнить местоположение противника и своих войск. До войны летчики пикировщиков не отрабатывали удары по наземным целям. Дело усугублялось тем, что ожидая сильный зенитный огонь над целью командование 10-й бад решило наносить удары с горизонтального полета с высоты около 2000 м. В этих условиях попытка оказать поддержку войскам на линии фронта могла превратиться в избиение своих же десантников. К счастью, наши авиационные командиры своевременно это поняли и перенацелили полки на железнодорожные станции и мосты западнее Сейсина.

Наивно было бы думать, что удары по объектам железной дороги производились с целью затруднить противнику стягивание сил к Сейсину. Утренняя воздушная разведка свидетельствовала, что осуществляемые противником широкомасштабные железнодорожные перевозки (на участке Тумынь – Гензан в эти сутки наша воздушная разведка зафиксировала 102 вражеских эшелона) осуществляются в южном направлении, т.е. в противоположном от фронта направлении. С учетом того, что уже в середине дня 15-го в штабе ТОФ стало известно о капитуляции Японии, было ясно, что противник осуществляет эвакуацию. Ее срыв, а именно так можно охарактеризовать смысл всех действий нашего Тихоокеанского флота в оставшиеся дни августа, преследовал не военные, а ярко выраженные политические цели – захватить как можно больше пленных, военного имущества и других материальных ценностей. С учетом многочисленных разногласий и конфликтов, которые в течение лета 1945 г. имели место между нами и союзниками в вопросах военных трофеев и репарации в Германии, легко понять позицию советского военно-политического руководства, отдавшего войскам указание не прекращать боевые действия на период переговоров о капитуляции, а продолжая энергичное наступление не дать противнику уйти за 38-ю параллель в американскую зону.

Куда более эффективную поддержку десанту в эти сутки могли бы оказать штурмовики, однако, как мы уже отмечали, они понесли серьезные потери, поэтому командование ВВС ТОФ не спешило перебазировать их на аэродром Хуньчунь (Маньчжурия), откуда штурмовики могли бы достигнуть района Сейсина. В конечном итоге приказ на перелет получил лишь 26-й шап, что и было выполнено в первую половину дня 16 августа. 15-го же оба штурмовых полка произвели лишь 16 вылетов на «свободную охоту» на эшелоны противника в районе станции Тумынь (город на границе Маньчжурии с Кореей).

Удары по железнодорожным узлам начались в 13:33, когда на станцию Ранан (ныне Нанам; 12 км западне Сейсина) спикировали 29 Пе-2 55-го бап. По наблюдениям пилотов был разбомблен один эшелон, два склада, водонапорная башня и ряд станционных зданий. Японцы противодействовали слабым огнем с земли. Появившуюся было пару истребителей {16} перехватили десять Як-9 19-го иап (ведущий ст. лейтенант Животовский). Один из «японцев» был сбит. Через два часа 28 пикировщиков 34-го бап атаковали мосты между Сейсином и Рананом, однако полностью разрушить их не смогли. В 17:18 еще 34 машины из состава 33-го бап нанесли удар по станции Фуней (ныне Пурён; 32 км севернее Сейсина). При этом состоялся третий и последний воздушный бой, проведенный морскими летчиками в ходе советско-японской войны, в ходе которого лейтенант Гриб (19-й иап) сбил еще один «Джек».

{16} Идентифицированы как «Джек» – союзное обозначение истребителя J2М «Райден».

Параллельно делались завершающие аккорды войны на морском театре. Несмотря на то, что воздушная разведка показала отсутствие в море японских судов (между какими пунктами они могли плавать, если все порты в советской зоне уже были захвачены десантами?) в 16:55 командующий ВВС поставил перед 2-й мтад задачу искать и уничтожать транспорта противника. Четверка Ил-4 4-го мтап обшарив все побережье не обнаружила ничего, кроме судна-ловушки у м. Казакова, которое стало объектом очередной безуспешной атаки. Осознав бессмысленность своих действий в последующие дни командование перестало высылать торпедоносцы.

Основной же задачей для минно-торпедных полков 15 августа стала бомбежка станций. С 19:58 до 20:05 11 ДБ-3 52-го полка сбросили каждый по тысячекилограммовой бомбе на станцию Комусан (38 км севернее Сейсина), а с наступлением темноты, в 21:05-21:50 22 Ил-4 4-го мтап бомбили Киссю (ныне Кильччу; 100 км юго-западнее Сейсина). Крупная станция имела неплохую ПВО, вследствие чего подбитому «илу» пришлось приводнятся в гавани Сейсина. Весь экипаж, кроме штурмана, спасся.

Незадолго до этого, в 19:05, после уточнения обстановке в Сейсине дюжина Пе-2 55-го авиаполка наконец-то нанесла удар в интересах десанта. Поскольку бомбардировка должна была производиться с горизонтального полета с высоты 2000 м ее объектом стала железнодорожная станция города, находившаяся на западной окраине, примерно в 1-2 км от передовой линии советских войск. К тому времени обстановка в Сейсине уже резко изменилась в нашу пользу. Потеряв в уличных боях до 500 человек войска противника, состоявшие в основном из курсантов рананской офицерской школы и местного ополчения стали сдаваться в плен (до конца суток пленено 385 человек). Совершенно очевидно, что столь нехарактерный для японцев шаг {17} стал возможен только после обращения императора к нации, где он сообщил о принятии условий капитуляции. Известно, что далеко не все фанатично настроенные японцы сложили оружие, но в основной массе организованное сопротивление прекратилось. Однако обжегшись на молоке мы теперь дули на воду – имея значительное численное превосходство в течение 16 августа наши части в Сейсине вели лишь бои местного значения, ожидая подхода стрелковых соединений 25-й армии (встреча состоялась в 11:30 17 августа). Именно это стало первопричиной бессмысленного с военной точки зрения уничтожения железнодорожной станции города, которую впоследствии пришлось восстанавливать нашими же силами.

{17} Любопытно отметить, что в ходе боев за Окинаву японцы потеряли убитыми 100 тыс. человек и только 7,8 тыс. пленными.

Первыми в 07:47 станцию атаковали 28 Пе-2 34-го бап. Кроме двух звеньев, пикировавших на все еще якобы стрелявший бронепоезд, остальные машины бомбили с горизонтального полета с высот от 1500 до 2500 метров. 33-й бап на 50 минут задержался с вылетом и прибыл к цели только к 08:53. Сбросив бомбы полк потерял строй. При возвращении один из бомбардировщиков из-за недостатка горючего сел на чужой аэродром, другой заблудился и получил повреждения при вынужденной посадке. И все же командующему ВВС ТОФ генералу Лемешко вылета двух полков показалось мало. Утром он отдал приказ повторить удар силами 2-й мтад и 10-й бад между 14:30 и 15:00.

В указанное время небо над станцией должно быть потемнело от советских самолетов. Один за другим бомбардировочные полки наносили удары: 14:29-14:40 31 Пе-2 и 1 Ту-2 34-го бап, 14:43-14:51 25 Ил-4 4-го мтап, 14:45-14:53 19 Пе-2 33-го бап {18}, 14:55-15:03 17 Пе-2 55-го бап, 15:02-15:08 13 ДБ-3 49-го мтап {19}. К толпам бомбардировщиков нужно добавить еще 62 истребителя воздушного эскорта. Стремление наносить удары звеньями с разных направлений и многочисленные нарушения графика налетов привели к самой настоящей воздушной карусели. Лишь случайно все обошлось без столкновений и попаданий под собственные бомбы. Полки сбрасывали свой груз с горизонтального полета с высот 1500-2500 м (и это несмотря на полное отсутствие зенитного огня) и лишь 14 «пешек» добили несчастный бронепоезд с пикирования. Из-за дыма пожаров и столбов пыли последние самолеты уже не наблюдали целей. После атаки боевые порядки частей окончательно распались, и можно только облегченно воздохнуть, представив чем мог бы закончиться этот налет окажи противник хоть какое-то сопротивление в воздухе. В то же время штурмовики 26-го шап, первоначально включенные в план удара, так и не вылетели, поскольку находившиеся в Сейсине наши войска не смогли сформулировать перед ними конкретных боевых задач и обозначить свой передний край.

[ 16-17 августа ]

Другой акцией 16 августа стала бомбежка 18 ДБ-3 поселка Джегпхо на мысе Казакова. По нашим данным в результате удара враг (а скорее корейские рыбаки) лишились 4 барж общим водоизмещением 270 тонн.

{18} Службам данного полка оказалось недостаточно четырех часов на заправку и подготовку самолетов к вылету, из-за чего восемь «пешек» осталось на земле.
{19} Еще один отставший ДБ бомбил Ранан.

По причинам неведомым для автора утром 17-го ударная авиация ТОФ бездействовала. Возможно в это время генерал Лемешко просил подтвердить необходимость нанесения дальнейших бомбовых ударов по станциям и мостам, вся «вина» которых состояла лишь в том, что наши войска еще не успели их занять. Так или иначе, но в 13:32 в штаб 10-й бад поступил приказ нанести удар по Ранану. Его выполнили 63 Пе-2 бомбивших город с 17:50 до 19 часов. По донесениям был уничтожен эшелон и несколько складов, что без сомнения уменьшило трофеи солдат 393-й стрелковой дивизии, вступивших в город в тот же вечер. Пикировщик командира звена 34-го бап лейтенанта Лоскутова был подбит случайным зенитным снарядом и приводнился в Сейсине. Экипаж спасли торпедные катера. Впоследствии лейтенант, произведший пять боевых вылетов и имевший на своем счету уничтожение 5000-тонного транспорта в Расине был удостоен звания Героя Советского Союза, причем для пущей «красивости» в наградном листе ему приписали спасение на вражеский берег и прорыв к «своим» через линию фронта с боем! Звание Героя получил и командир 34-го полка капитан Друздев, а сама часть, принявшая активное участие в бомбежках Расина, Сейсина и Ранана была преобразована в гвардейскую. Пополнил ряды гвардии и 19-й истребительный авиаполк 10-й бад.

Почти одновременно с 10-й бад свой удар нанесли 33 ДБ-3 52-го мтап. Их целью стали мосты южнее станции Кейдзио (ныне Кёнсон; 15 км юго-западнее Ранана). Несмотря на то, что сброс 12 ФАБ-1000, 32 ФАБ-500 и 25 ФАБ-250 осуществлялся с высоты всего 1200-1400 м и без противодействия противника попаданий в мосты добиться не удалось.

Наша штурмовая авиация в эти сутки произвела свои последние вылеты, 10 из которых были нацелены на эшелоны, находящиеся на перегоне Тумынь – Ранан, а 12 – на поддержку подразделений 386-й сд 25-й армии, действовавших на маньчжуро-корейской границе.

[ 18 августа ]

Последние боевые вылеты ВВС ТОФ на корейском направлении относятся к 18 августа. Поскольку к этому моменту все незанятые станции находились за пределами достигаемости штурмовиков и пикировщиков, участие в ударах приняли только самолеты 2-й мтад, в т.ч. в первый и последний раз переброшенный с Севера 36-й мтап.

Атаке подверглось три объекта: «недобитая» в предыдущие дни станция Кюссю и две группы мостов южнее Ранана. Кюссю в 13:30-14:20 с высоты 1500-1700 м бомбили 12 А-20 и 14 ДБ-3 49-го мтап и 30 ДБ-3 52-го мтап. 16 ФАБ-1000, 44 ФАБ-500, 75 ФАБ-250 и 84 ФАБ-100 превратили объекты железной дороги в дымящиеся развалины. Все японское противодействие свелось к 4-5 выстрелам из зениток. Спустя 80 минут две группы 36-го мтап из десяти «бостонов» каждая с высоты 350-400 м атаковали мосты. Данная высота считалась минимальной для применения ФАБ-1000, которых сбрасывали с самолетов. Одна из бомб разрушила 30-метровый пролет автомобильного моста, другая близким разрывом разрушила ферму железнодорожного. Японцы, очевидно разозленные продолжением бомбежек после капитуляции, дали несколько очередей из пулемета, которые перебили бензосистему на одном из «бостонов». Поврежденный торпедоносец приводнился в Сейсине. Вклад летчиков минно-торпедной дивизии в бомбежки сухопутных объектов был отмечен присвоением гвардейского звания 52-му мтап. В соответствии с установившейся традицией звания Героя получил командир полка подполковник Буркин (с марта по ноябрь 1944 г. являлся командиром 5-го гмтап ВВС ЧФ) и его помощник майор Карпенко, неоднократно водивший полк на бомбежки. Ряды гвардии пополнил и 50-й орап, выполнявший задачи разведки портов и сухопутных объектов.

В тот же день, 18 августа произошел единственный случай появления японского самолета в воздушном пространстве у нашего побережья. Танкет «Таганрог», находившийся на якорной стоянке в районе пос. Первая речка (окраина Владивостока) подвергся внезапной атаке двухмоторного бомбардировщика. Сделав два захода на штурмовку самолет получил попадание снарядом корабельного «Эрликона» в кабину пилота, загорелся, зацепился за антенну судна и рухнул в море рядом с «Таганрогом», из-за чего был заподозрен нашей стороной в принадлежности к отряду «камикадзе». Как часто бывало в подобных случаях система ПВО узнала о налете из радиосообщения с борта танкера. Основным же «противником» для истребителей 7-й иад в течение всей войны стали наши же самолеты, нарушившие воздушный режим в 89 случаях (50 из них падает на 9-ю воздушную армию). Отсутствие контакта с противником не помешало представить к награждению 61 и 6-й иап, которые с 26 сентября стал именоваться 21 и 22-м гвардейскими!

Во второй половине 18 августа бессмысленность дальнейших бомбовых ударов наконец стала очевидна. Части Квантунской армии, за редким исключением, складывали оружие, наши войска безостановочно двигались к 38-й параллели. Посадочные десанты перевезенные «Каталинами» 16-го мдрап заняли аэродром г. Гензан (22 августа), порты Дальний и Порт-Артур (24 августа; еще 21-22-го города были взяты сухопутными войсками). Военные действия в Маньчжурии и Корее фактически закончились, однако наши цели простирались гораздо дальше чисто военной победы. Испытывая трудности во взаимоотношениях с союзниками {20} мы спешили до капитуляции оккупировать те территории, которые планировали получить по условиям мира – после фактического занятия их советскими войсками отобрать назад их стало бы гораздо труднее. Пока же, на всякий случай, в боевых приказах войск кроме чисто военных задач обязательно присутствовал пункт, звучавший примерно так: «одновременно с выполнением указанной (боевой – прим. М.М.) задачи категорически требую от всех организаций немедленного учета и вывоза на свою территорию захваченного вооружения, продовольствия, оборудования и промышленных предприятий» {21}.

{20} Прекрасной иллюстрацией изменения нашего отношения к союзникам стали инструкции летчикам ВВС ТОФ в отношении самолетов союзных ВВС, нарушивших наше воздушное пространство. Первоначально 8 августа 1945 г. был введен в действие приказ запрещавший ведение огня по таким самолетам. Однако уже 29 августа истребители 14-го иап (базировался к тому времени на аэродроме Канко (ныне Хамхын), исполняя указание свыше, предприняли попытку перехватить и посадить американский бомбардировщик В-29, посланный без предупреждения с целью сбрасывания продуктов в лагерь союзных военнопленных. Поскольку самолет не реагировал на сигналы перехватчиков, а «земля» не отвечала ведущий пары лейтенант Зизевский принял решение уничтожить В-29. Первой же очередью ведомый лейтенант Феофанов поджег левый внешний мотор, после чего нарушитель произвел посадку на аэродроме Канко. До его приземления четверо членов экипажа успели выпрыгнуть с парашютами, но были задержаны.
{21} Приказ № 10 Главнокомандующего советскими войсками на Дальнем Востоке маршала Василевского на занятие южной части Курильской гряды и северной части о. Хоккайдо от 19.08.1945 г.

[ Сахалин и Курильские острова ]

Указанные соображения стали причиной не нужных с военной точки зрения десантных операций на Сахалин и острова Курильской гряды. Поскольку находившиеся на них японские войска не подчинялись командованию Квантунской армии, приказа о сдаче в плен они не имели. Бессмысленные потери можно было бы если не предотвратить, то свести к минимуму вступлением в контакт с японским командованием и обсуждением условий сдачи. Этот вариант нас не устраивал из-за опасения, что за время переговоров противник успеет вывезти имущество и ценности в Японию. Поэтому несмотря на то, что Япония капитулировала несколько дней назад мы продолжали вести против нее боевые действия по всем правилам военного искусства. Естественно, что конкретные японские соединения и части, не имея приказа о сдаче, продолжали оказывать сопротивление, стойкость которого увеличивалась в силу осознания солдатами того, что они защищают родную землю {22}.

{22} В конечном итоге именно ожесточенное сопротивление японских войск на южном Сахалине, а также неуступчивость американского президента Г. Трумэна заставили наше военно-политическое руководство отказаться от операции по захвату северной части о. Хоккайдо, первоначально намечавшейся на 22-24 августа.

Участие ВВС СТОФ в Сахалинской операции {23} развивалось по «корейскому» сценарию, хотя в меньших масштабах и с задержкой на 3-4 дня. Первой фазой стали начавшиеся 10 августа удары по портам Эсутору (ныне Углегорск), Торо (Шахтерск) и Усиро, которые находились на восточном берегу Татарского пролива на расстоянии 120 км от главной базы флотилии – Советской Гавани. В ударах приняли участие ЛаГГ-3 41-го иап (боевая нагрузка две ФАБ-50), в качестве ночных бомбардировщиков МБР-2 48-го мрап (как правило несли по четыре ФАБ-100). С 12 августа к налетам привлекалась эскадрилья Ил-2 56-го шап. Незначительный поначалу темп ударов (8 вылетов днем 10-го и 6 – в ночь на 11) в дальнейшем значительно возрос (59 вылетов днем 12-го). Всего до того, как 14 августа погода ухудшилась штурмовики успели совершить 19, МБР – 14, ЛаГГ – 54 и истребители сопровождения 40 боевых вылетов. Кроме нескольких уничтоженных складов и построек отряд АСС констатировал потопление в Эсутору 700-тонной землечерпалки.

{23} В высадке на островах Курильской гряды действия кораблей ТОФ обеспечивали самолеты 128-й смешанной авиадивизии 10-й воздушной армии (самолеты «Аэркобра» и В-25), а также 2-го отдельного морского легкобомбардировочного авиаполка НКВД (МБР-2).

Утром 16-го наши части начали высадку в Торо. Их активно поддерживали самолеты 41, 42 и 59-го иап и 56-го шап. Десантники в ходе двухдневных боев заняли город и близлежащий Эсутору. Авиация наносила удары по вражеским опорным пунктам и районам сосредоточения японских войск. Всего за 16-17 августа ВВС СТОФ произвели 174 боевых вылета для поддержки десанта, в т.ч. 12 МБР-2, 35 Ил-2, 8 разведчиков Пе-2, 86 Як-9 и 30 ЛаГГ-3. В отличие от сейсинской операции сухопутные части имели связь с авиационными штабами через передовых наводчиков, однако отсутствие опыта и недостаточная надежность самих средств связи стали причиной двух случаев, когда штурмовики нанесли удары по нашим же частям, к счастью с небольшими жертвами.

Японские войска на Сахалине начали сдаваться с 19 августа. Здесь, как и в Корее использовать морские десанты для захвата ключевых пунктов на побережье оказалось куда удобнее, чем ждать подхода сухопутных войск. 20 августа город Маока (ныне Холмск) был захвачен нашим десантом. Со следующих суток (19 и 20 августа авиация почти не действовала из за тумана и размытия дождем полевых аэродромов) морских пехотинцев поддерживали Пе-2 55-го бап (перебазирован на аэродромы Знаменское и Постовая 18 августа) и истребители Як-9. Машины только этих типов могли преодолеть 250-км расстояние от Советской Гавани до порта. В течение 21-22 августа бомбардировщики совершили 55 вылетов и 62 истребители, причем последние зачастую использовались в качестве легких бомбардировщиков. Ударами с воздуха была разрушены станции Осака и Футомато, несколько дотов и огневых точек. Общие потери ВВС СТОФ за период 16-22 августа составили всего шесть самолетов, из которых лишь по одному «илу» и «яку» стали жертвами огня с земли. 23-го на сахалинский аэродром Коматоро перебазировались две эскадрильи «яков» 42-го иап и два звена штурмовиков, однако воевать им уже не пришлось – 25-го наш десант занял порт Отомари (Корсаков), а в 12 часов японцы окончательно прекратили сопротивление. В последующие дни начиная с 26 августа «Каталины» 117-го дмрап принимали участие в высадке посадочных десантов на пресловутые острова южной Курильской гряды – Итуруп и Шикотан.

[ 22 августа ]

22 августа последние вылеты в тихоокеанской войне совершили наши торпедоносцы. Утром воздушная разведка доложила о большом количестве одиночных японских судов державших курс из Отомари по направлению к Хоккайдо. Хотя эти пароходы явно не подпадали под определение «оказывающий сопротивление враг», по которому разрешалось применять оружие и после капитуляции, мы решили дать понять японцам, что всякая эвакуация с Сахалина нежелательна. Конкретно это вылилось в отправку четырех пар ДБ-3 49-го мтап на «свободную охоту» в пролив Лаперуза (расстояние до цели 800 км). Несмотря на полное отсутствие противодействия успеха добилась лишь пара ведомая старшим лейтенантом Малышевым, потопившая в 16:20 6000-тонный транспорт в точке с координатами 45.40 с.ш./141.40 в.д. {24} Вылеты торпедоносцев стали последними не только для «ветеранов» ДБ-3, но и для ВВС ТОФ и СТОФ в ходе советско-японской войны.

{24} По всей очевидности жертвой торпедоносцев стало судно «Тайто Мару» (887 брт), на борту которого погибло 553 беженца и члена команды. Ранее судно считалось потопленным советской ПЛ «Л-12» в районе порта Румои (о. Хоккайдо), однако по японским данным оно погибло в районе о. Рисири, т.е. значительно севернее позиции наших лодок, фактически в том же районе, куда высылались торпедоносцы.

[ Анализ результатов ]

В заключении хотелось бы дать немного статистики. Из 4724 боевых вылетов (в т.ч. 1174 вылета самолетов СТОФ) 640 ложатся на бомбардировщики Пе-2, 363 на ДБ-3, Ил-4 и А-20 2-й мтад, 337 (102) на штурмовики, 1940 (613) на истребители и 1060 (248) на разведчики. По задачам вылеты распределились следующим образом: торпедные, бомбардировочные и штурмовые удары: по кораблям в море и портах – 615 (143), по войскам – 325 (176), по ж/д объектам – 409 (42), по аэродромам – 13 (0); на разведку – 835 (288); на сопровождение – 718 (103); на прикрытие ВМБ и кораблей в море – 868 (192); с др. целями – 941 (217), в т.ч. для высадки посадочных десантов 46 (7) {25}. На врага было сброшено 786 т бомб {26} (140) из них 292,6 т на северокорейские порты за 9-10 августа, 52 торпеды и 542 «эрэса». Все это стало причиной потопления фрегата, 12-14 транспортов (в т.ч. 10 потоплено в Расине и Юки), уничтожения большого числа сухопутных объектов и гибели около 1000 солдат противника. В воздушных боях было сбито четыре самолета. Наши потери составили 57 машину, из них 37 (2) считались погибшими от боевых причин {27}. 25 (2) самолетов сбила зенитная артиллерия, 5 пропало без вести и 7 было уничтожено в различного вида авариях и катастрофах при совершении боевых вылетов. За это же время поступило 223 самолета, в т.ч. 14 Ту-2, 27 А-20, 25 Ил-2, 10 Ил-4, 123 Р-63, 20 Як-9ю, 3 «Каталины». Погибло 55 человек: 23 летчика, 9 штурманов, 8 радистов и стрелков-радистов, 14 стрелков и 1 механик.

{25} Цифры в скобках – в т.ч. ВВС СТОФ.
{26} Активнее, чем в годы Великой Отечественной войны использовались авиабомбы крупных калибров. Всего ВВС ТОФ (без СТОФ) израсходовали 50 ФАБ-1000, 210 ФАБ-500, 939 ФАБ-250, 1095 ФАБ-100, 222 ЗАБ-100, 64 ФАБ-50, 245 АО-50, 330 АО-25, 48 АО-15, 1126 АО-10, 1279 АО-2,5, 560 кг гранулированного фосфора.
{27} В том числе 7(1) Як-9, 1 Як-7, 2 ЛаГГ-3, 6 Ил-10, 7(1) Ил-2, 5 Ил-4, 1 ДБ-3, 1 А-20, 3 Пе-2, 2 МБР, 1 PBN, 1 PBY.

Легко заметить, что даже поверхностный анализ этой короткой, по сути дела 9-дневной кампании дает обширнейшую информацию к размышлению. К сожалению приходится констатировать, что несмотря на четырехлетнюю школу Великой Отечественной воевать эффективно на море мы так до конца и не научились. Конечно же в силу целого ряда причин ВВС ТОФ были обречены на незначительность своих успехов, однако не вызывает сомнения, что множество выгодных моментов было упущено. Главной причиной этого видится подготовка штабов и командующих, которая в отличие от подготовки летного состава изменилась к лучшему лишь в незначительной степени. Только несколько человек в диапазоне командующий ВВС – начальник штаба авиадивизии имели опыт войны (заместитель командующего ВВС ТОФ генерал-лейтенант Преображенский, командующий ВВС СТОФ генерал-майор Дзюба, командиры дивизий: 7-й иад полковник Романенко, 15-й смад подполковник Михайлов, 16-й смад подполковник Денисов, начальник штаба 10-й бад подполковник Соколов), да и те, как нетрудно заметить, оказались в стороне от главных событий. Все это сказалось на умении оценивать менявшуюся каждый день обстановку и принимать соответствующие решения. В результате мы бомбили не то, что было нужно, а то, что «получалось», на коммуникациях действовали методами образца 1942 г., не могли организовать взаимодействия не только с сухопутными войсками, но даже между авиадивизиями, несмотря на наличие многочисленной разведывательной авиации требовали от полков вести разведку «на себя» и т.д. Война – занятие для профессионалов, но прошло еще не мало лет и событий, и только сейчас мы кажется начинаем не только понимать, но и действовать в соответствии с этой аксиомой.

  К началу страницы