Архив 51-го минно-торпедного авиаполка КБФ

Орленко И.Ф.

Мы – «Таллинские»

Оглавление

От автора
1. С Тихого океана – на Балтику
2. Задание особой важности
3. Верность присяге
4. Маршрутами войны
5. Снова на Ладоге
6. Мы – «Таллинские»
7. «Пленения не будет!»
8. Через все невзгоды
9. Над Рижским заливом
10. Верные боевые друзья
11. Принимай, земля литовская!
12. Как лопнул «Ирбенский щит»
13. В огне сражений
14. Фашистские транспорты идут на дно
15. Огненный таран
16. Твои, Отечество, сыны
17. Есть сотый!
18. Все силы Родине!
19. Завершающие бои
20. Радость победы
21. О бойцах живых и о тех, кого нет с нами


17
Есть сотый!

|...121| Наше базирование в Паланге беспокоило фашистов. Им. явно не по вкусу пришлись "соседи", расположившиеся в непосредственной близости от их военно-морской базы в Лиепае. Чтобы защищать ее от ударов нашей авиации, гитлеровцы постоянно держали там до сотни истребителей, установили большое количество зенитных орудий разного калибра, эрликоны. Стремясь избежать потерь своего флота на пути от Лиепаи до портов Германии, они стали использовать темное, более безопасное время суток, выводя конвои вечером под мощным прикрытием "мессеров" и "фоккеров".

Несмотря на это мы за короткое время все же успевали нанести чувствительные удары по караванам врага.

...Наступали сумерки. Из землянки, где разместился командный пункт, не просматривалась даже окраина аэродрома. В это время нам и сообщили: "Западнее Лиепаи разведчики обнаружили конвой противника из двух транспортов в сопровождении миноносца, сторожевого корабля, двух тральщиков и семи сторожевых катеров".

– Что будем делать? – с беспокойством спросил меня начальник штаба.

Дул свежий ветер. Он пригнал с моря густые тучи. Серая мгла плотно заволакивала аэродром.

|122| Перспектива открывалась заманчивая. По большому количеству кораблей охранения можно сделать вывод, что груз на транспортах весьма важный. Но как нанести точный удар в сумерках, да еще в таких сложных условиях погоды?

Медлить нельзя: фашисты не должны уйти безнаказанно. Даю приказ на вылет. Две зеленые ракеты, пущенные с командного пункта, подняли в воздух дежурные самолеты. Первым полетел один из лучших мастеров торпедных ударов, командир звена Александр Богачев. За ним ведомый – заместитель командира эскадрильи капитан Ф. Н. Макарихин.

Федор Николаевич делал свой первый боевой вылет. Поэтому и был назначен ведомым к командиру звена, чтобы учиться у Богачева дерзким атакам, постигать его "секреты" боя. Так мы делали постоянно при вводе в строй еще не обстрелянных экипажей с тем, чтобы избежать неоправданных потерь. Жизнь показала, что их больше всего было именно при первых боевых вылетах. Только после 8 – 10 полетов, когда экипажи познали тактику боя, все ее детали, повадки врага, картина изменилась и потери резко уменьшились.

По точным данным разведки экипажи быстро обнаружили цель. Фашисты не ожидали нападения с воздуха в такую плохую погоду. Корабли открыли беспорядочный огонь, но он не помешал нашим летчикам начать атаку. Богачев нанес удар по головному транспорту, а Макарихин по транспорту, шедшему следом. Огромные столбы дыма и пламени, взметнувшиеся над морем, наглядно подтвердили успех атаки. Зафиксировав потопление вражеских транспортов, торпедоносцы благополучно возвратились на свой аэродром. У самолетов не обнаружили ни одной пробоины.

В этом бою особенно большой успех выпал на долю капитана Макарихина. В первом же полете он потопил фашистский транспорт. Такое в минно-торпедной авиации случалось весьма редко.

На аэродроме все уже знали о точном ударе торпедоносцев. Когда Богачев и Макарихин совершили посадку, их встречал чуть ли не весь личный состав полка. Летчиков обнимали, целовали, поздравляли с успехом. Невесть откуда взялись корреспонденты фронтовой, флотской и нашей авиационной газет. Они окружили Федора Николаевича и забросали его вопросами.

|123| – Расскажите свою боевую биографию.

Летчик рассмеялся. Потом, пожав плечами, сказал:

– А у меня, собственно говоря, ее нет. Точнее, она только начинается.

– Как же вам удалось сразу добиться успеха? – не отступали газетчики.

– Очень просто. У нас в полку много хороших людей. Они и помогли мне, передали свой опыт...

Кто-то из молодых летчиков спросил Богачева:

– В чем по-вашему мнению секрет того, что капитан Макарихин в первом же полете действовал как опытный торпедоносец?

– В выдержке и мастерстве летчика, – решительно ответил Богачев.

На следующий день после своего "боевого крещения" Макарихин вылетел в паре со мной. Опять к нам пришел успех. Для капитана это был экзамен на боевую зрелость. Он успешно его выдержал.

И пошли у Макарихина вылеты – один за другим. Он постоянно рвался в бой, заслужил звание мастера торпедно-бомбовых ударов и право быть ведущим, вести в бой других.

В начале февраля группа Макарихина вылетела на боевое задание. Видимость – ограниченная. На цель вышли неожиданно и не смогли ее атаковать. Макарихин принял смелое решение – произвести повторный заход на корабли. К сожалению, молодые летчики-топмачтовики команды не поняли и сбросили бомбы не по цели. Торпедоносцам – Макарихину и его ведомому лейтенанту Г. Г. Еникееву пришлось принять на себя весь огонь зенитной артиллерии вражеских кораблей. Правильно сочетая маневр и огонь, наши летчики потопили два крупных фашистских транспорта.

Экипаж Макарихина (штурман А. Ц. Лясин, стрелок-радист В. Г. Агафонов) одержал еще одну блестящую победу – за три вылета потопил три вражеских транспорта. Грамотная оценка обстановки, правильное маневрирование при атаке и выходе из зоны зенитного огня, минимальное пребывание на боевом курсе – вот элементы успеха.

– Правда, маневр у меня тогда получился рискованный, – говорил впоследствии командир экипажа Ф. Макарихин. – Пока я и сам не пойму, как это получилось. Чтобы все осмыслить, нужно его повторить в спокойной обстановке, на полигоне.

|124| Своих полигонов мы не имели. Чтобы учить летчиков искусству маневра, так необходимого торпедоносцам, внедрять все новое в тактику боя, мы использовали полузатонувшие фашистские корабли. На них и отрабатывали все, что требовалось.

*   *   *

На КП зашли замполит Добрицкий и начальник штаба Иванов. Оба загадочно улыбались. Я с недоумением посмотрел на них, спросил:

– Что в молчанку играете?

– Догадайся сам, – ответил Добрицкий.

– Я не ясновидец. Объясните.

– Пришли познакомить с нашей "бухгалтерией", – сказал начальник штаба и положил передо мной листок бумаги, исписанный цифрами. – Счет потопленных нами вражеских кораблей. Подходим к сотне.

Настроение Иванова и Добрицкого передалось мне.

– Надо рассказать об этом всему личному составу полка, – сказал замполит. – А когда потопим сотый – отпраздновать.

Добрицкий, политработники, партийная и комсомольская организации развернули большую работу. Стоянки и землянки украсили плакатами, рассказывавшими об итогах нашей боевой работы, призывавшими успешно завершить счет первой сотни и начать вторую. Агитаторы, политработники провели беседы об экипажах, добившихся наибольших успехов, вспомнили отвагу и мужество боевых товарищей, павших смертью храбрых: командира полка Ф. А. Ситякова, Героев Советского Союза Г. А. Заварина, И. К. Сачко и И. В. Тихомирова; летчиков В. П. Носова, И. И. Репина, Д. К. Башаева, Г. Г. Еникеева; штурманов: А. И. Игошина, В. П. Донского, А. Г. Арбузова и других. Перед однополчанами выступили ветераны полка Герои Советского Союза А. А. Богачев, М. В. Борисов, И. И. Рачков, Н. И. Конько.

С особым подъемом трудился технический состав. Люди ни на минуту не покидали израненных машин, старались как можно быстрее ввести их в строй. Каждому хотелось, чтобы "сотый" потопил именно его самолет.

И это случилось 22 марта 1945 года. К тому времени мы перебазировались на один из аэродромов в Литве. С утра погода ничего хорошего не предвещала. Все же экипажи находились в повышенной боевой готовности. |125| И не напрасно – после полудня погода несколько улучшилась. Сразу же в воздух поднялись самолеты разведывательного полка. В море они обнаружили несколько групп вражеских кораблей.

Приказываю Ф. Н. Макарихину подобрать из состава своей эскадрильи два экипажа, хорошо подготовленных к полетам в сложных погодных условиях.

Через несколько минут самолеты были уже в воздухе. Макарихин и лейтенант Б. Н. Шкляревский вылетели с торпедами, а лейтенант Г. В. Позник – с бомбами.

Вслед за ними боевые задания получили и другие летчики.

С отлетом экипажей на аэродроме наступила тишина. Но так только казалось. На самом деле все здесь жило своей обычной жизнью. Н. И. Иванов с работниками штаба готовили карты, необходимые для полетов, заполняли различные документы. Владимир Быков не отходил от радиостанции, проверяя как Фаина Мощицкая обеспечивает связь с самолетами Макарихина. Ответственный за вылеты капитан И. Тимофеев поглядывал на небо: не меняется ли погода. Люди наземной службы делали все необходимое для встречи самолетов. Парторг, комсорг и пропагандист оформляли плакаты, лозунги, боевой листок, собирали материал для радиогазеты. У полкового художника все было подготовлено, чтобы запечатлеть на пленку героев сегодняшнего дня.

Напряжение нарастало. Каждый ждал первого боевого сообщения. До боли прижав наушники к ушам, вслушивалась в эфир радистка. И вот, наконец, принят первый сигнал. Докладывал капитан Макарихин: "Атаковал и потопил транспорт противника. Возвращаюсь на аэродром". Лица всех присутствовавших на командном пункте засветились радостной улыбкой. Послышались возгласы:

"Ура"! "Есть сотня!", "Молодец, Макарихин!"

Сообщил о своей удаче Шкляревский – он потопил плавучий док. А через несколько минут вновь и вновь из точек и тире, полученных из эфира, составлялись доклады других летчиков. Лейтенант В. Кулинич и младший лейтенант И. Ермышкин комбинированным ударом отправили на дно моря вражеский транспорт в 6000 тонн. Лейтенант В. Петров и младший лейтенант Балакин потопили транспорт в 8000 тонн. Лейтенант Астукевич и младший лейтенант Степащенко метко поразили еще один транспорт в 8000 тонн.

|126| Борис Яковлевич Шкляревский потом рассказывал:

"Из-за низкой облачности летели на высоте нескольких десятков метров. До точки встречи с фашистами оставались считанные минуты. Но расчетное время истекло, а конвоя не обнаружили. По разведывательным данным в этом районе находилось несколько групп вражеских судов. Капитан Макарихин приказал мне и Познику идти парой на сближение с другой целью, а сам приступил к поиску.

Через 40 минут я обнаружил группу судов. Дал ведомому команду: "Атака!". Сам тоже пошел на цель. С каждой секундой полета цель вырисовывалась все четче. Уже ясно видно, как два больших буксира тащили огромный плавучий док с каким-то кораблем внутри. Его охраняли два эсминца и пять сторожевых кораблей. Обнаружив нас, фашисты открыли ураганный зенитный огонь. Вокруг все кипело. От разрывов снарядов самолеты подбрасывало, как при полете в грозовом облаке.

Маневрируя, мы открыли ответный огонь из всех огневых установок. Я сделал несколько доворотов, выдержал режим полета и с короткой дистанции сбросил торпеду.

После, уже уходя из зоны огня, видел, как серия бомб, сброшенных экипажем Г. В. Позника, обрушилась на док. Черный дым окутал его и он стал тонуть. При отходе штурман С. А. Ишоев успел сделать несколько фотоснимков, подтвердивших успех атаки".

Техники и механики встречали летный состав радостными улыбками. А победители, счастливые, забыв об усталости, спешили на командный пункт на доклад.

В тот день было потоплено пять транспортов и плавучий док. Сотый корабль пустил на дно экипаж Макарихина (штурман А. П. Лясин, стрелок-радист Ю. А. Волков). На хвосте самолета появилась цифра "100", выведенная механиками Ф. М. Козюрой и В. К. Андросовым в знак одержанной победы. Так и окрестили этот самолет новым прозвищем "Сотка". Вторую сотню открыли экипажи Б. Я. Шкляревского (штурман лейтенант С. А. Ишоев, стрелок-радист В. С. Шишкин) и Г. В. Позника (штурман младший лейтенант Геркулез, стрелок-радист сержант Епачинцев).

Вечером все встретились за дружеским столом. Я преподнес "авторам" потопления сотого и сто первого вражеского корабля традиционного жареного поросенка. Подняв бокалы, мы провозгласили тост за победу экипажа Макарихина. |127| Второй тост подняли за экипажи Шкляревского и Позника. Поздравили и другие экипажи, увеличившие общий счет потопленных судов. Все торжественно дали клятву множить боевые успехи.

На следующий день на всю страну прозвучало сообщение Совинформбюро о победе наших летчиков на море. Политотдел дивизии выпустил специальную листовку "Ответ летчиков-балтийцев на приказ Верховного Главнокомандующего". В ней говорилось, что за последнюю неделю боевых действий летчики 51-го минно-торпедного авиаполка добились замечательных результатов. Разгромив несколько вражеских караванов, они довели счет потопленных судов до ста.

И опять потянулись боевые будни. На аэродроме день и ночь не утихал гул моторов. Наши летчики дрались с врагом вдохновенно, с необычайным подъемом. Вылетая в любую погоду, снижаясь до высоты 30 метров, они поливали гитлеровцев огнем крупнокалиберных пулеметов, выходили на выгодные курсовые углы и с малых дистанций, почти без промаха, торпедами и бомбами топили вражеские корабли.

"Новые десятки второй сотни вражеских кораблей – на дно седой Балтики!" – с таким девизом продолжал громить фашистов наш 51-й Краснознаменный Таллинский.

*   *   *

Наш начальник связи старший лейтенант Владимир Быков "заболел". Начало болезни мы как-то просмотрели. Догадываться я стал лишь после того, как "недуг" укоренился. Показалось подозрительным, что уж очень часто стал докладывать: "Буду на полковой радиостанции. Надо проверить". Скажет так и смущенно отведет глаза.

Все стало ясным в тот день, когда Макарихин потопил "сотку". После вылета его группы мы с Быковым зашли на радиостанцию. Дежурила радистка Фаина Мощицкая. Не успели спросить ее есть ли связь с Макарихиным, как она проговорила:

– Пока молчат, Володя.

Сказала и, покраснев, поглядела на меня с виноватой улыбкой.

Смутился и Владимир. Стоял, опустив голову. Не сказав ни слова, я ушел. Вечером, на торжественном ужине спросил Быкова:

|128| – Это серьезно у тебя?

– Серьезно, товарищ майор! – ответил он. – Мы любим друг друга...

– Подумай хорошенько. Дело не шуточное. А у самого мелькнула мысль: "Война войной, а жизнь остается жизнью. Вот встретились молодой человек с девушкой и пришла к ним любовь. Не помешала этому даже суровая боевая обстановка".

Не в пример другим частям, у нас в полку девушек было до обидного мало: несколько радисток, да пара-другая в подразделениях обслуживания. Правильно, конечно! Не под силу им подвешивать наши торпеды да бомбы весом в 250, 500 и 1000 килограммов.

Появление в полку девушек оказало благотворное влияние на бойцов. Сразу изменился их внешний облик. У всех появились белые подворотнички. Исчезли из лексикона крепкие словечки, которые, нечего греха таить, были у некоторых на языке. А каким вниманием пользовались девушки на концертах полковой самодеятельности, на вечерах отдыха! Взять к примеру "писарчука" Соню. Каждый хотел танцевать с нею. Но она отдавала предпочтение штурману Николаю Конько. Все это закончилось у них счастливым браком.

Попросил разрешения на брак и Владимир Быков. Дал согласие не сразу. "Пусть, думаю, лучше узнают друг друга. Проверят себя"...

"Адвокатом" выступил замполит Добрицкий.

– Зачем "мурыжишь"? – сказал майор. – Любовь у них чистая, ясная.

Пришлось согласиться. Всем полком справили свадьбу Володи с Фаиной. Мне пришлось исполнять роль посаженного отца.

– Рада? – спросил я Фаину.

– Очень, – ответила она. – Спасибо вам, Иван Феофанович!

– . Мне-то за что?

– За все... Счастливо будем жить с Володей!

И на самом деле у них сложилась крепкая, дружная советская семья.

Только хорошее можно сказать и о других наших девушках. Ни одна из них, как говорится, не сбилась с правильного пути. Вместе с нами, мужчинами, они жили только одним – множить удары по врагу, быстрее завоевать победу. А приходилось им нелегко.

Спасибо вам, милые, мужественные, сильные!


  К началу страницы